Владимир Торлопов: «Моя фамилия была вставлена во всех эпизодах, где это было возможно»

В Мосгорсуде бывший глава Коми Владимир Торлопов в судебных прениях выразил свое отношение к приговору суда первой инстанции.

«Прежде всего хочу поблагодарить уважаемый суд первой инстанции, который, на мой взгляд, установил отсутствие моей вины в инкриминируемых мне стороной обвинения каких-то преступлениях. С другой стороны, мне совершенно непонятна логика суда при написании в приговоре обвинительных заключений, выводов, предложений.

Приведу всего несколько доводов. Мне ставят в вину умышленное с преступными целями создание Фонда инвестиционных программ развития экономики республики Коми. Уважаемый суд установил, что этого не было. Мне ставят в вину какие-то преступные замыслы при принятии постановлений правительства по акционированию предприятий и организаций, в том числе злополучной Зеленецкой птицефабрики. Уважаемый суд первой инстанции также установил, что при решении этих вопросов нарушения законодательства Российской Федерации и республики Коми не было.

Хочу обратить внимание на то, что все эти решения правительства принимались более чем за три года до того, как птицефабрика была кому-то якобы продана. О чем я не знал и не мог знать. Все эти решения все равно были поставлены мне в вину, несмотря на то, что до конца 2009 года птицефабрика являлась собственностью республики Коми. Вся ее прибыль учитывалась в бюджете республики. Можно привести еще массу примеров. Что я осуществлял какую-то преступную деятельность в «Метлизинге» (ООО «Метлизинг», подконтрольное Александру Зарубину предприятие, которому достались акции Зеленецкой птицефабрики — БНК) еще с 2010 года, о котором я знать не знал, что там и где это.

О том, что я способствовал назначению Кудинова (Игорь Кудинов, экс-директор Фонда поддержки инвестиционных проектов Коми — БНК) на какие-то должности. Я этому не способствовал никогда. Об этом сам Игорь Павлович говорил. О том, что давал Хрузину (Михаил Хрузин, бывший директор ООО «Инари», которое участвовало в долевом строительстве Дома дружбы народов в Сыктывкаре на дивиденды от Зеленецкой птицефабрики - БНК), которого тоже совершенно не знал. Какие указания?

По мнению стороны обвинения, в 2006 году возник преступный замысел по птицефабрике, а в 2010 или в начале 2011-го он был реализован. Причем известно это стало только в 2014 или в 2015 годах. Если даже на минуту допустить такое, с какой непонятной целью я не сделал это, когда был главой? Чего-то ждал? И осуществил, когда уже не занимал никаких должностей ни в исполнительной, ни в законодательной власти Коми?

Никто не спросил меня, почему вы не сделали это в 2007-м году, в 2008-ом, в крайнем случае - в 2009-м году? Потому что подходил второй срок, а мое назначение на третий срок не соответствовало Конституции Коми.

Все обвинения в мой адрес не нашли подтверждения на процессе ни со стороны свидетелей, ни со стороны обвиняемых. Но когда уважаемый суд делал заключение, выводы, конкретные предложения, о которых я говорил ранее, почему-то логика была нарушена. С одной стороны установлено, что нарушений нет. С другой стороны, моя фамилия была вставлена во всех эпизодах, где это было только возможно. Как это можно было совместить в приговоре суда?

Все, о чем я услышал на следствии и на заседаниях суда о периоде времени после 2009 года, мне не было известно. Я мало интересовался, потому что в Совете Федерации занимался практическими проблемами, отстаивал интересы страны на нашем арктическом направлении - мне это было очень интересно.

Я не знал ни одной организации, предприятия или фирмы, которые фигурируют в деле. Никогда о них не слышал. Ни знал, где они, кто их руководители. Все это услышал на суде. Не знал до суда никого из лиц, которые, по мнению обвинения, являются виновными. Естественно, кроме Чернова Алексея Леонидовича и Гайзера Вячеслава Михайловича. Это было подтверждено участниками процесса. Я не входил ни в какие незаконные сообщества. Считаю, в республике таких не было. Никакую преступную группу я не разрабатывал, а, значит, не мог обсуждать никаких преступных планов и схем. Не участвовал ни в каких противозаконных совещаниях. Не давал никому никаких указаний о противозаконных действиях. Мне их тоже никто не давал. А после принятия постановления правительства об этой «Зеленецкой птицефабрике» вообще никогда не интересовался ей. Она для меня была одним из сотен предприятий и организаций в Коми, которые попали под эту процедуру в соответствии с законодательством. Подтверждением этого являются показания участников суда, свидетелей, обвиняемых. Они не только не упоминали меня, как участника преступного деяния, но и как человека, с которым были встречи, переговоры и телефонные разговоры.

Буквально два слова о якобы легализации средств «Зеленецкой прицефабрики». Я не могу это комментировать, потому что за меня уже комментировали. Это звучало на заседаниях суда со стороны Гайзера и Чернова. И я говорил, что это были мои личные давние отношения с Зарубиным. В тех переговорах в гостинице все было сказано за меня. Но при этом уважаемый суд в приговоре снова вписал мою фамилию.

Сторона обвинения не привела ни одного конкретного факта преступных деяний. Просто их не было.

Свыше сорока лет я работал на государственной службе и всегда все делал в рамках закона. Сегодня я стал преступником. Человеком, у которого отняли все хорошее, все прошлое, у которого не будущего и настоящего. Единственное, о чем я хочу попросить - о снисхождении».