Леонид Волков: Не убили
История журналиста Максима Бородина — это не о нем одном. Не о том, как режим точечно убивает журналиста, который пишет на неудобные темы. Нет
Больно читать бесконечные перепосты теперь уже и в иностранных СМИ про «загадочно погибшего в Екатеринбурге журналиста, расследовавшего деятельность ЧВК Вагнера». Прямо видно, как нарастает снежный ком слухов и пересказов, превращая трагичную историю Макса Бородина в очередное «злодеяние режима». Мол, вот, непонятно как (дверь закрыта изнутри), но убили парня.
Не убили. «Злодеяние режима» здесь в другом.
Я Макса знал очень хорошо. Он — прирожденный журналист-расследователь. Ему нравилось добывать информацию, копаться в ней, выискивать связи, «показывать то, что скрыто». При этом «прирожденный» не значит «отличный»; его выводы часто были поспешными, связи — неподтвержденными. Он часто писал полную хрень. За ним надо было перепроверять. Но он очень хотел работать и хотел работать лучше и рос. Ему всегда было интересно докопаться до истины, это главное.
Он участвовал в моем расследовании по фирме Аргус-СФК дочки губернатора Мишарина и жены генерала Суровикина, покорителя Сирии в далеком 2010 году; Максу не стремно было резко вскочить и поехать со мной в поселок Восточный (это часов пять от Екатеринбурга на север); мы делали с ним и множество других антикоррупционных штук, когда я был в Екатеринбурге депутатом.
Он был человеком непростым, ершистым. Не соблюдал режим, скажем так. Иногда мы с ним хорошо друг друга понимали, иногда не очень. В последние годы его очень мучала неустроенность, он метался: работал в маленьких СМИ и в совсем маленьких СМИ, интересные ему темы вряд ли кому-то были интересны. Кому нужен неудобный журналист-расследователь в Екатеринбурге в 2018 году?
Моя последняя переписка с ним в мессенджере ФБ — февраль этого года; Макс пишет о том, что хочет перебраться в Москву, и не знаю ли я, кто может хотеть его взять на работу. Я не знаю. Извини, Максим; правда не знаю. Даже в Москве пространство возможностей для журналиста сжалось так, что на каждую вакансию, где можно оставаться профессионально честным, стоит очередь в пару сотен человек на место. Насколько я знаю, он подавал резюме на конкурс в видеоотдел ФБК; по крайней мере — просил моей рекомендации. Но и у нас сотни человек на место, а личные рекомендации ничего не значат. Так или иначе, с Москвой не получилось. А в Екатеринбурге он был никому не нужен, хотя со всеми дружил.
История Максима Бородина — это не о нем одном. Не о том, как режим точечно убивает журналиста, который пишет на неудобные темы. Нет. Это история о том, как в его лице режим убивает тысячи журналистов (социологов, политологов, юртстов, экономистов), лишая их любой перспективы, делая их вынужденными выбирать каждый день между честью и куском хлеба, устанавливая для них очень низкий потолок возможностей в очень тесных стенах подцензурного. И вот еще один пьющий журналист в пустых стенах бедной квартиры видит свет только за низкими перилами балкона.
Макс, спасибо тебе за все твои «слушай, а помнишь аэродромдорстрой? я кажется выяснил, как они связаны с...», ты меня заваливал ими часто, и очень часто был прав. Ты хотел рассказывать людям правду; увы, люди не очень это ценят в России сейчас. А неправда убивает.