Два дёрнул, один потряс
В 2015 году в Белгородской области по итогам работы Александр Щербаков удостоен звания «Лучший водолаз». Он работает в МЧС 11 лет. И за это время провёл под водой более 2,5 тысячи часов. В канун Дня спасателя (27 декабря) Александр Щербаков рассказал «Белгородским известиям» о своей профессии.
Акваланга даже не видел
– Александр, занимались ли вы до работы в МЧС подводным плаванием?
– Акваланга до этого даже не видел. Занимался лёгкой атлетикой. Когда пришёл в МЧС, месяц отучился, сдал экзамены, стал работать. И мне эта профессия очень понравилась.
– Какое снаряжение используют профессиональные водолазы?
– Есть лёгкое, а есть тяжёлое. Трёхболтовка, к примеру, – это тяжёлое снаряжение. В нём можно погружаться до 60 м. Я в таком скафандре в школе водолазов в Москве нырял. А в Белгороде такого оборудования нет. Лично я начинал работу с ГК-2М. Это прорезиненный гидрокостюм, шлем с маской, аппарат и грузы. Снаряжение весит около 50 кг.
Ходим по дну
Среднего роста, худощавый, Александр рассказывает о тонкостях работы водолаза:
– У людей ассоциации с нашей профессией, что мы как амфибии плаваем. Это не так. Мы ходим по дну. Идём на ощупь. Ил, грязь, тина… Недавно замерили, сколько за день проходим. Получается около 20 км. Нагрузка огромная. Давление воды сказывается. Потому водолазы в 50 лет на пенсию уходят.
– А в Белгороде есть школа водолазов?
– Школы нет. Есть только дайвер-клубы. Там всё по-другому: в море понырять, подводной охотой заняться. Не работа, а развлечение.
– А ты с аквалангом можешь плавать?
– Естественно. После нашего костюма и нагрузок акваланг каких-то трудностей вообще не представляет. Самая большая глубина
– На какую глубину приходится погружаться?
– Сейчас у меня допуск до 40 м. Но в Белгородской области такой глубины нет. Самая большая глубина в нашем регионе – 25 м, это на Старооскольском водохранилище.
– Чем занимаетесь под водой?
– Машины поднимаем, утопленников. Раздевалки вытаскивали, лодки, тросы. Чего только не поднимали на поверхность!
– Что мешает?
– Много чего. И грунт вязкий. И холодные источники. У нас часто ключи бьют. Лето, а мы шерстяное надеваем. В Борисовке было, когда 30 градусов жары, а мы в зимнем снаряжении. Наверху люди купаются, а я на 10 м опустился и посинел от холода. Сети мешают. Бывает, запутываешься. Для этого есть нож. Подаёшь сигнал, чтобы тебя вытащили, а там сеть. Запутался в ней, тебя тянут, а ты на месте. Ножом обрезаешь сеть, даёшь сигнал, что здесь ходить нельзя.Страх есть всегда
– А как подаёте сигналы?
– В основном общаемся с помощью сигнального конца. Ты под водой, а глаза – на берегу. Глаза наши – обеспечивающий водолаз. У нас свои условные сигналы. Два раза дёрнул и один раз потряс – это влево. Дёрнул один раз и потряс – это вправо. Один раз дёрнул – как себя чувствуешь? При этом все сигналы дублируются обоими водолазами.
– Помните свой первый спуск?
– Конечно. Первый спуск у меня был под лёд. Сначала я на берегу учился: теорию проходили, учились сигналы подавать. А потом было первое погружение. И я запаниковал. Мне воздуха стало мало. Загубник мешает, в глаза давит. Сигнальный конец застрял. Вытащить меня не могут. И я стал себя уговаривать успокоиться. Сел на дно, посидел несколько минут, успокоился и потихонечку вышел. Один раз с паникой справился, и больше такого не было.
– То есть сейчас перед погружением не боитесь?
– Почему? Каждый раз идёшь со страхом. Я не верю человеку, который говорит, что не боится. Перед каждым спуском, даже если он тренировочный, есть волнение. За всё. Зима – это замкнутое пространство. Лёд над тобой, а это мрак, руки даже не видно подо льдом. Тренируемся, конечно. Сбрасываем грузы и аппараты. Экстренное поднятие. Подаём сигналы. Есть, правда, у нас и чистые водоёмы. Там интереснее. На речке Оскол хорошо: 7 м глубины и дно видно. Работать намного легче.Утопленник – главное
Вспоминает водолаз и первое задание:
– Сразу пришлось утопленника искать.
– Тяжело было психологически?
– Поначалу да. А потом – ничего. К особенностям работы привыкаешь со временем. В морге же люди работают как-то. Утопленники у нас в основном как живые, только синие и позу эмбриона принимают. Ты его берёшь и ведёшь к берегу. В основном пьяные, конечно, тонут. А жалко очень, когда ребёночек утонул. Тут всё в душе переворачивается.
– Все к этому привыкают?
– Не все. Есть люди, которые обучаются замечательно и работают. Всё знают и умеют. И если бы только технические работы выполнять – они бы работали спокойно. Но только до утопленника дошло – не может себя пересилить и всё! Перегорает. А в нашей работе утопленники – главное. И если человек всё же не может себя пересилить – приходится ему менять вид деятельности.Аварийный запас
– Как стресс снимаете?
– По-разному, но без алкоголя. Это нам противопоказано. Хотя у подводников положено 100 г вина принимать перед погружением для кровообращения. Чтобы кессонная болезнь не развивалась. Если глубина больше 15 м, то должна быть выдержка перед всплытием. Иначе потом суставы будут болеть. Остановись на 3 м и подыши несколько минут.
– А на сколько воздуха в баллонах хватает?
– По-разному. От человека зависит – кто как дышит. Мне хватает на два часа работы, а кому-то на час. От грунта многое зависит. Если грунт вязкий, то дышишь чаще и, соответственно, быстрее запас уходит. Всего 200 атмосфер заправляется, 150 гуляешь. Смотришь на манометр и видишь, сколько ещё осталось. Если 50 атмосфер остаётся – только на выход. Это твой аварийный запас.
– Вне работы погружаетесь? Быть может, подводную охоту любите?
– Такую рыбалку люблю, а подводную охоту нет. Но обычно даже на простую рыбалку времени не хватает. Мы с ранней весны и до глубокой осени почти не вылезаем из водоёмов.