Бессмертие Чайковского и гений нашего времени
Победа дирижёра, победа оркестра
175-летний юбилей со дня рождения русского гения Петра Ильича Чайковского, который в этом году празднует весь музыкальный мир, предопределил и партитуры концерта, проведённого при участии Минкультуры России. Звучали Шестая симфония си минор, «Патетическая» (1893) и Концерт № 1 для фортепиано с оркестром си-бемоль минор (1875).
Симфония № 6 – последнее из произведений композитора и, по его собственному мнению и признанию большинства, лучшее, что он когда-либо создал. Выдающийся шедевр музыки XIX столетия, вобравший в себя все достоинства европейского симфонизма того времени, публика услышала впервые за девять дней до смерти его великого автора.
Памятуя о том, насколько глубоко в содержание каждой исполняемой партитуры проникает Рашит Нигаматуллин, как интуитивно и чутко он приближается к замыслу её творца, можно с уверенностью сказать: «Патетическая» – новая победа этого экстравагантного дирижёра с мышлением философа. Возможно, она случилась ещё и потому, что его мироощущению оказалась близка программная суть сочинения, о которой советский музыковед-историк Юрий Келдыш писал:
«Шестая симфония Чайковского – это трагическая эпопея жизни человека с её сложными коллизиями, суровой напряжённой борьбой и неизбежным концом – уходом во мрак и небытие. Круг развития замкнут».
Медленно и негромко, подчиняясь дирижёрской воле, вступали оркестранты. Казалось, каждая извлечённая ими нота достигает цели, попадая куда-то в подкорку. Тонко, филигранно, вдумчиво в техническом отношении музыканты воплощали симфоническое полотно «Патетической» и при этом передавали все оттенки чувств, совершая переходы от мрачной скорби до светлой радости и обратно. В зале, где не было ни одного свободного места (чтобы разместить всех, даже пришлось поставить банкетки), ощущалось сверхсосредоточенное состояние слушателей. Все пребывали в каком-то напряжении, даже в оцепенении. Музыка уже стихла, а его ещё несколько минут никто не мог преодолеть. Оркестр застыл – зал безмолвствовал. Время спустя звенящую тишину разорвали аплодисменты. Происходило что-то совершенно нетипичное. Обычно такую продолжительную и громогласную овацию публика устраивает в финале вечера.Чудо совершенства
Совсем феноменальным выдалось второе отделение. Его главный герой – Борис Березовский, пианист уникального музыкального дара и невероятного сценического обаяния, обладатель множества премий (из последних – премия правительства Москвы в номинации «Музыкальное искусство» 2015). Ему открыты лучшие концертные залы мира. А играть с ним желают выдающиеся оркестры и дирижёры современности.
Как случилось, что Березовский выступил в Белгороде? Однажды музыкант увидел запись выступления белгородского симфонического оркестра в московском концертном зале имени П. И. Чайковского (15 октября 2014). Играли Концертную фантазию для фортепиано с оркестром Чайковского и Симфонические танцы Сергея Рахманинова.
«Я был безумно удивлён и восхищён вашими музыкантами и дирижёром – настолько высокий уровень. Вообще, этот концерт на меня произвёл огромное впечатление, совершенно потрясающее. И, безусловно, когда я получил приглашение играть с оркестром, сразу же с удовольствием его принял», – рассказал Борис Вадимович журналистам.
Имя Петра Ильича для Березовского судьбоносно – с великим композитором самым тесным образом связаны его жизнь и профессиональная биография. Четверть века назад он стал лауреатом 1-й премии одного из самых знаковых событий музыкального мира – Международного конкурса имени П. И. Чайковского. А в 2015-м впервые вошёл в состав его жюри (фортепиано). И, пройдя этот путь, мастер говорит сегодня:
«Конкурс Чайковского даёт музыкантам то, что и должен давать: славу, возможность выступать. В моей карьере он сыграл огромную роль. Это один из самых престижных и самых сложных мировых конкурсов».
Очень часто его конкурсанты исполняют Первый фортепианный концерт Чайковского. Вообще, это произведение – одна из самых знаменитых и репертуарных партитур русского гения.
«Любое классическое произведение – явление запечатлённой природы. А на природу сколько ни смотришь, всё равно получаешь удовольствие. Первый концерт Чайковского я исполняю уже 30 лет и, разумеется, выработал свою, ни на что не похожую интерпретацию», – комментирует выдающийся пианист-виртуоз.
Не было и тени сомнения, что эта интерпретация поразит каждого из свидетелей белгородского концерта. Довольно скромный в интервью, Березовский совершенно нескромный, страстный в своём исполнительстве. Его манеру игры можно назвать экстатической. Известный музыкальный критик Гюляра Садых-Заде характеризует её так:
«Фантастическая беглость пальцев, сверхъестественная отчётливость пассажей, филигранные трели... и невероятно красивое, хрустальное туше... Его музицирование легко, умно, свободно; он словно разговаривает с инструментом – так беседуют давние приятели... Никогда не навязывает публике своего взгляда; и всегда – всегда! – держит дистанцию с текстом... он присваивает себе всё, но не становится текстом, сохраняя свою автономность как личности».
Именно. Его игра очень графична и красочна. Это не театр переживания, а театр представления. Любуешься тем, как это сделано, каждой фразой, интонацией, тембром. И понимаешь: перед тобой – чудо музыкального совершенства, которого якобы невозможно достичь. И, образовавший с ним гармоничное единство, наш оркестр был великолепен. И в их совместной музыке – бессмертие Чайковского.
Завершая концерт, в каком-то невероятном, ускоренном темпе Борис Березовский исполнил на бис миниатюры «Июль», «Август», «Сентябрь» из популярного фортепианного цикла «Времена года». И снова Чайковский. И счастливая публика кричит «Браво!» и рукоплещет своим героям.
Эту программу оркестр Рашита Нигаматуллина и Борис Березовский повторят 7 октября в Концертном зале имени П. И. Чайковского. Вот уже во второй раз наших музыкантов пригласили открывать абонемент № 21 «Шедевры русской симфонической музыки» Московской государственной филармонии.