За 32 дня. Как Анна Седых летом 1943-го строила Дорогу мужества

Анне Харитоновне Седых из села Скородного Губкинского округа 1 июля исполнилось 95 лет. «БелПресса» записала её воспоминания о том, как пережила она войну и как работала на строительстве железной дороги Старый Оскол – Ржава. О войне. «Война началась 22 июня. Мы в тот день с подругой Валентиной договорились книги купить. Мы пришли в сберкассу за деньгами, дождь сильный был. Зашли, а нам охранник говорит, что сегодня выходной, нельзя. . Посреди Скородного висел громкоговоритель, и мы услышали объявление. Люди говорили кто что. Кто‑то испугался, кто‑то говорил, что война долго не продлится. А всё‑таки 1 418 дней длилась. Я тогда подумала, что будем работать. Ходили в колхоз полоть – нам отмеряли участки. Нас кормили: варили галушки, кашу или кулеш. Кулеш я съедала, а кашу домой маме приносила. Когда немцы пришли в село, то по дороге они ездили на мотоциклах. Асфальта тогда не было. Но дорога была хорошая, все вместе строили в 1930-е. Её называли «американка». Наверное, в Америке были такие дороги, вот её так и прозвали. А мы на этой американке, когда она зарастала, коров пасли.. Немцы корову у нас забрали. Мама ведёт корову, плачет, я подгоняю». О чистке аэродрома. «Немцы зимой нас заставляли делать из снега блоки по 90 см. Всё село в них было. Они делали что хотели, кто его знает, зачем им эти блоки нужны были. Может остаться тут на всю жизнь хотели. Делали их с темна до темна. . В феврале 1943-го слышим перестрелку. Нашим спасением была печка. Сели за неё – я, сестра и мама. А потом стук в дом и крик «свои». Село освободили. Это было огромное счастье.В конце февраля нас отправили в Чернянку расчищать аэродром. Был очень сильный мороз, мы шли пешком. Нас расселили по квартирам. Тогда тиф свирепствовал. На домах идёшь и написано: тиф, тиф. Тогда никаких заборов не было. Везде были видны надписи. . Одни люди нас пустили. В доме вшей было видимо-невидимо. На нас, на свежих, как напали! Мы начали кричать. Нас вывели на дорогу. Начали трусить вещи. Но вшам от этого ничего: их только сжечь можно, они холода не боялись. Снег в ту зиму слежался как железный. Нам дали железные санки, и мы, чтобы могли садиться самолёты, целый километр вывезли снега. Как‑то увидела возле печи сапоги. От них был сильный запах. Я поняла, что это сапоги с покойника: их отрубили вместе с ногами, а в дом занесли, чтобы разморозить. Обуви тогда не было». . Старый Оскол – Ржава. «За 32 календарных дня её построили. Никаких выходных. Тогда мужчин не осталось в селе. Остался один наш председатель, он же староста. Собака у него была бело-чёрная по кличке Сталин. По тем временам за такое могли расстрелять, но никто из селян не рассказывал об этом. . Председатель пришёл, сказал, что нужно ехать железную дорогу строить. Мама говорит: какую дорогу, она ребёнок! Мне 16 было. Испекли коржиков, лопатку взяла. Вещи на подводы положили, а сами пешком шли: Чуево, Вязовое, Петровка… Пришли, ночевали вначале на улице, в заброшенном саду. Было холодно. Одежда‑то у нас какая была… А потом нас разместили по сараям. Тогда соломой всё крыли. Дождь идёт. Станем к стенкам, чтобы дождь не намочил, но всё равно мокрые. Дорогу три области строили: Льговская, Брянская и Курская. . К дороге подходили приусадебные участки. Там уже рожь цвела, это в июне было, картошка цвела. Нам сказали дёргать. На нас местные – с тяпками и вилами, но потом отошли, поняли, что дорога нужна. Люди плакали, голосили. А мы дёргали картошку, рожь. Вот зайди сейчас к кому в огород и начни дёргать? Мы много работали, сутками. Нам из колхоза давали по три стаканы пшена в день и чуть-чуть масла растительного. И вот мы варили, ели. У меня мама больная была, лежала. Ничего не могла мне передать. А другим передавали родители еду, делились. Мы засыпали яры. Бесконечно носили носилки с землёй. А этих яров было 95 километров! Уже в мирное время несколько раз нас возили на эту железную дорогу. Мы песни пели. Там нас благодарили, поздравляли, угощали вкусными обедами, гармошка была, те, кто мог, плясали».О любимых уроках. «Я местная, из Скородного. Всю жизнь здесь живу. Раньше у нас был Скороднянский район. Ходила в местную школу. Её звали красной, потому что здание было красной краской покрашено. Туда 7 лет ходила, а потом в старшую школу. Чтобы перейти надо, чтобы оценки были хорошие, так не принимали. Я училась хорошо. Мне нравились русский язык, литература. Самые главные мои предметы. Я много стихотворений знала. Моё любимое:Буря мглою небо кроет,Вихри снежные крутя;То, как зверь, она завоет,То заплачет, как дитя,То по кровле обветшалойВдруг соломой зашумит,То, как путник запоздалый,К нам в окошко застучит.Наша ветхая лачужкаИ печальна, и темна.Что же ты, моя старушка,Приумолкла у окна?Или бури завываньемТы, мой друг, утомлена,Или дремлешь под жужжаньемСвоего веретена? . Арина Родионовна, няня Пушкина пряла, он ей и посвятил стихотворение. У нас первая учительница была – Анна Васильевна. Очень хорошая. Однажды она нас повела в лес. У неё была очень широкая юбка. Мы только начали играть, хоровод водить,как вдруг гроза, дождь. И она нас всех: кого под юбку, кого под мышки – и так спасала так от грозы».. О семье. «Нас у родителей было пятеро. Старший брат с 1908, а я – с 26-го, самая младшая. Тогда на женщин не давали земли, поэтому, конечно, хотели, чтобы ещё один мальчик родился. Мама, Марфа Андреевна, уходила на работу в поле на весь день. Оставляла детям крохоточку хлеба и чуточку сахара. Голод был. Зимой ещё и холод. В доме по стенам – мороз рисовал. Окна мёрзлые. . Отец, Харитон Степанович Шульгин, в Австрии 5 лет в плену был. И тогда тоже воевали… он вернулся еле живой. Там на них пахали, кормили древесной корой. Отец маме говорил перед смертью: «Гляди, не срывай её с учёбы, пусть она образование получит». Он умер в середине Великой Отечественной. Сёстры мои в школу не ходили: тогда надо было работать, прясть, одежды не было. Они пряли холсты. В логу белили. . Тяжело жили, но не побирались, а были в селе люди, которым приходилось просить милостыню.На горе-горушкеДрались побирушки.Друг другу за виски –Не бери мои куски!. Мама тяжело болела, 16 лет пролежала. У неё с давлением беда была, но всё равно работала. Бывало, падает и кровь носом идёт. Сеяли просо, серпом мама косила. Брат ступы делал – он в Харькове выучился на это. Сеяли коноплю. Сейчас это наркотик, а раньше и верёвку из неё делали, муку из конопляного семени и пышки пекли. Радости было, когда пышки пекли! У нас даже стишок был.Сегодня праздник воскресенье, Наши пышек напекут, И помажут, и покажут, А покушать не дадут. . Но, конечно, пышки давали. Хоть и тяжело было, но до войны в школу ходили, учились, играли, песни пели. В колхоз ходили по топкому полю 7 км отсюда, работали там». О мирной жизни. «После войны я хотела пойти учиться на врача, но мама отговорила. Я выучилась на бухгалтера. Пошла работать в колхоз. . Дом я свой сама построила. Лесоматериала не было, я ходила в райисполком. Приду, прошу лес. Там говорят: леса нет, только для участников войны. А я? Всю войну работала. Кое‑как дали леса немножко. Потом привозили шлак из Губкина, фундамент сделали. Красили, краска удалась хорошая, зелёная. Раньше только мужчины работали бухгалтерами. Первый секретарь райкома сказал, что я буду бухгалтером. Я вначале отказывалась: как так, женщин никогда не брали на такую должность. Но меня повезли в поле, где работали рабочие, и объявили,что теперь Шульгина главный бухгалтер. Так и работала до пенсии бухгалтером.. Вышла замуж за Михаила Нестеровича Седых. Он фронтовик, ранен был. Муж ко мне сюда приехал. Он очень хороший был. Работали оба, приусадебный участок держали». О возрасте. «Мне 95 лет! Чем я могу заниматься? Выхожу гулять, посижу на лавочке. Сейчас из‑за коронавируса в гости почти не ходят. . Любовь Сергеевна, наш социальный работник, ко мне приходит постоянно, она очень добрая хорошая. Она мне и есть приготовит, и огород приведёт в порядок. А как же без огорода? Хоть одна сотка, но есть. Там посажены арбузики, но я так далеко не доходила, не видела, дыньки растут или нет. Картошки два ведра посажено. Подруга Валентина Павловна приносит малину, фрукты. Мы вместе лет 30 работали. Каждый день перезваниваемся. Телевизор слушаю. Говорят, июль будет сухой. Весь месяц без осадков». О вакцинации. «Прививку от коронавируса я сделала ещё в марте. Сначала первую, через три недели вторую. Перенесла нормально, немного место укола чесалось – и всё. Мы же можем друг друга заразить. Прививки обязательно надо делать. Некоторые говорят, мол, зачем мне это нужно? А ведь и вправду: кому нужно болеть? Прививки всем нужны.Я всем людям желаю здоровья, семейного благополучия и всего самого доброго».. Наталия Козлова.