Совместное заявление «пятерки» и его внутриполитическая проекция
Проамериканская Украина – такой же вызов национальной безопасности, как и Куба времен Карибского кризиса, которую тогдашние острословы расшифровывали как «Коммунисты у берегов Америки». Спекуляции на «европейской принадлежности» – продолжение проекта с развалом СССР и вхождением в Европу «славянским ядром» трех республик. Этим прожектам более четырех десятилетий, и их современное издание, которое проталкивается информационными диверсиями, вопиюще расходится с жизнью.
5 августа 1963 года в Москве состоялось подписание Договора о частичном запрете ядерных испытаний в трех средах — на суше, в воздухе и под водой. Документ, подписанный тогда представителями СССР, США и Великобритании, существенно ограничил возможности распространения ядерного оружия; в настоящий момент он продолжает действовать, и обязательства по нему на себя взяли уже более 130 стран мира. Актуальность этой исторической темы сегодня всплыла в связи со сделанным 3 января уже нынешнего, 2022 года совместным заявлением пятерки лидеров стран — постоянных членов Совета Безопасности ООН, которое по очень многим пунктам повторяет положения договора 1963 года. И содержит не меньшее количество противоречий, чем тот документ, который, все это понимают, стал реакцией на Карибский кризис октября 1962 года, который едва не привел к полномасштабной ядерной войне между США и СССР.
Интересны и обстоятельства, которые предшествовали появлению нынешнего совместного заявления. 30 декабря, буквально за четыре дня до него, прошли вторые за последнее время переговоры лидеров России и США Владимира Путина и Джо Байдена. Разговор получился относительно коротким, но очень жестким; до американской стороны было доведено, что попытки расширения НАТО на восток за счет бывших советских республик фактически сталкивают мир в предвоенное состояние. Реакцию Москвы Путин пообещал такую же, как у США в случае, если бы ударные наступательные вооружения размещались у американских границ. И нужно совсем не знать историю, чтобы не понять, что российский лидер с этой ситуацией не фантазировал и ее не конструировал. Он просто взял за основу осенние события 1962 года, когда сначала США поставили ракеты наземного базирования с ядерными боеголовками на территории Турции, сократив до минимума их подлетное время до жизненно важных центров СССР. А затем на вынужденный ответ решилась Москва, симметрично разместив такие же вооружения на Кубе. Реакция США была истерической; неделю мир висел на волоске, и его спасла только добрая воля двух лидеров — Джона Кеннеди и Никиты Хрущева, которые, находясь на грани ядерной войны, принялись действовать через доверенных лиц, избрав на их роль ближайших родственников, в обход официальной дипломатии, исчерпавшей в тот момент ресурс договороспособности. Американский президент отрядил на эти неформальные контакты, которые во многом и предотвратили военный конфликт, родного брата Роберта Кеннеди, тогда министра юстиции, а Хрущев — своего зятя Алексея Аджубея.
Что получается? Сам факт появления нынешнего совместного заявления, тем более вскоре после не принесшего результатов разговора вошедших в клинч лидеров России и США, говорит о том, что стратегическая ситуация очень серьезная, просто по этому поводу никто не хочет распространяться и будоражить общественность, провоцируя панику. Не случайно, получив ответ Путина на угрозу «беспрецедентных» санкций Запада в случае обострения кризиса вокруг Украины, Байден откровенно потерял самообладание, бросившись рассуждать о «невозможности» ядерной войны и о том, что в ней «не будет победителей».
Встреча Владимира Путина и Джо Байдена в Женеве
Цитата из видео. kremlin.ru
То, что президент США натурально испугался, в лобовой встречной атаке отвернул первым и даже не попытался этого скрыть, говорит о многом. В частности, о существенной потере Вашингтоном уверенности в своем традиционном военном преимуществе. Давайте вспомним: со времен крайне острого витка Холодной войны, предшествовавшего перестройке и распаду СССР, именно советские лидеры всячески умиротворяли потенциального американского агрессора. Москва неизменно «боролась за мир», демонстрируя нервозность при каждом обострении напряженности, а квинтэссенцией ответов на эти опасения со стороны США в 1981 году прозвучал знаменитый афоризм первого рейгановского госсекретаря Александра Хейга, по совместительству — генерала, который звучал вызывающе-издевательски: «Есть вещи поважнее, чем мир». Именно США принялись разрабатывать планы так называемой «ограниченной ядерной войны». А когда сделанные по поручению Рейгана американскими мозговыми центрами расчеты показали неизбежность пресловутого «неприемлемого ущерба» при любом варианте развития «ограниченного» конфликта — не менее 30 млн жертв в США, на пропагандистское вооружение был взят откровенный блеф так называемой СОИ — стратегической оборонной инициативы, в просторечии известной как программа «звездных войн».
Александр Хейг
Wikipedia.org
Почему блеф? Потому что рыть огромные подземные полости, помещая ракеты на окружности, которые, вращаясь под землей, поочередно выводят их на расположенные по кругу шахты, а именно это афишировалось как уже принятое решение, — это не что иное, как блеф. Блефом был и космический элемент СОИ, рассчитанный на применение лазерных технологий, по которым Советский Союз существенно опережал США, и у нас еще не было у власти Ельцина, который в 90-е годы Вашингтону эти передовые технологии сдал. По негласной информации, которая утекла в СМИ через ЦРУ, — в обмен на признание государственного переворота октября 1993 года. И на закрытые Белым домом глаза на танковый удар по Дому Советов и массовые бессудные расстрелы его защитников, которые спустя много лет официально подтвердил тогдашний и нынешний председатель Конституционного суда Валерий Зорькин.
Валерий Зорькин
Kremlin.ru
Разрушение страны в итоге горбачевско-ельцинских экспериментов — эквивалент прихода к власти тех сил, которые очень захотели стать частью Запада, и в этом стремлении не постеснялись принести в жертву даже не завоевания социализма (а это действительно были завоевания, без кавычек). И суверенитет, и территориальную целостность государства, согласившись на роль статистов и ведомых в западном геополитическом и геоисторическом проекте.
О том, что те настроения у нас не изжиты, хотя пропагандировать их решаются в основном маргиналы, чуть ниже. Пока же констатируем, что не они сегодня доминируют, в отличие от 80-х годов. Теперь мы увидели, как впервые с тех времен уже именно США, а не наша страна, ведут себя в подобной ситуации как слабая сторона. О том, что предстоит совместное заявление, сам формат которого обращает нас к позапрошлогодней инициативе Путина созвать саммит пятерки постоянных участников Совбеза ООН, формально поддержанной, но фактически «замыленной» Западом, заранее не сообщалось. Настоящий ответ Вашингтона на эту инициативу, это надо понимать, — пресловутый «саммит за демократию», в основе которого раздел мира на вассалов и врагов США и планы ликвидации ООН вместе с российским и китайским правом вето. А теперь еще раз сопоставим даты. 9−10 декабря — «саммит за демократию»; 30 декабря — телефонные переговоры Путина и Байдена; 3 января — совместное заявление, сам стиль и пафос которого — возврат к фактическому признанию формата ООН как не имеющего альтернативы. Более того, сейчас уже с американской стороны пошли утечки, что и саммит «пятерки», повторим, несовместимый ни с духом, ни с буквой «саммита за демократию», может быть созван, и Вашингтон на него пойдет.
Демократия
Александр Горбаруков © ИА REGNUM
А как же быстро американская сторона мобилизовала своих сателлитов из Лондона и Парижа, на которых США еще с 80-х годов ссылались как на «самостоятельных игроков», которые «не хотят сокращать свое ядерное оружие» вместе с Москвой и Вашингтоном. Стоило хорошенько припугнуть — и они, оказывается, уже не против. Или команды из Белого дома, вопреки многолетней западной демагогии — это указания, которые принято не оспаривать, а безоговорочно выполнять, а фронда — это когда американцы играют в «хорошую мину при плохой игре»: на словах ту или иную инициативу поддерживают, а на деле руками союзников вставляют ей палки в колеса?
В отличие от Британии и Франции, зафиксировавших зависимость от США, российская и китайская позиции выглядят образцами равноправной координации усилий по защите существующего миропорядка с центром в ООН. Путин свою позицию Байдену высказал прямо; Си Цзиньпин, который недавно тоже имел переговоры и с Байденом, и с Путиным, не только поддержал российскую позицию, но и уточнил китайскую. Заявляя о том, что России и США нужно продолжить сокращения ядерных вооружений за пределами ограничений, налагаемых договором СНВ-3, Пекин не просто оказывает давление на американскую позицию. Это полноценный и жесткий ответ Вашингтону на его требования к Москве присоединить КНР к переговорам по этому договору.
Си Цзиньпин и Джозеф Байден
U.S. Department of State
Вторая часть китайского заявления, с которым выступил глава департамента МИД по контролю над вооружениями Фу Цун, касающаяся готовности его страны присоединиться к СНВ-3 в случае сокращения потенциалов двух ядерных сверхдержав до нынешнего уровня Китая, как и предупреждения американской стороне, что не следует оценивать китайский потенциал по снимкам из космоса, — откровенный троллинг Вашингтона. И Китай, который при помощи российской стороны, настоявшей на пролонгации СНВ-3 без дополнительных условий, добился своего, отклонив американские притязания, безусловно имеет право напоминать американцам, чем их нынешние переговорные императивы отличаются от вчерашних. Не будет преувеличением сказать, что совместное заявление от 3 января — это безусловная моральная победа Москвы и Пекина; конечно, соображения политкорректности и заинтересованность в результативности коллективных усилий по снижению международной напряженности в ядерной сфере не позволяют российской и китайской дипломатии говорить об этом прямо. Но сути дела это не меняет: понимающие — всё понимают.
Си Цзиньпин и Владимир Путин
Kremlin.ru
Еще один штрих к этой моральной победе — согласие Запада подписать документ, включающий подтверждение обязательств по ДНЯО — Договору о нераспространении ядерного оружия — без оговорок и ссылок на конкретные прецеденты. Например, на КНДР, где на только что завершившемся пленуме ЦК Трудовой партии Кореи (ТПК) было заявлено об укреплении ракетно-ядерного щита, противопоставленного военной угрозе со стороны США. У американской стороны имеется свой «скелет в шкафу» — Израиль, у которого, как известно, «ядерного оружия нет, но если надо, то он его применит». Но с каких это пор Вашингтон стал не пытаться диктовать, а договариваться на паритетных началах? Это главный урок событий, которые в последние недели развертывались на наших глазах, и они без сомнения еще получат продолжение.
Конечно, высокие оценки, которые заслужила российская дипломатия, все активнее опирающаяся на российскую военную мощь, а также на продолжающееся военно-политическое сближение с Китаем, — это во многом аванс, игра еще не сыграна, в ней сделан лишь первый успешный ход. Но лиха беда начало! И надо понимать, что без ответа противоположной стороны этот успех не останется, в том числе по части внутренней ситуации и связанных с ней спекуляций. Эти спекуляции уже начинаются, и темой для них ряд экспертов избрали украинскую тему, учитывая ее остроту, связанную с центральным значением в российско-американских противоречиях. Сколько лет будет продолжаться интеграционный процесс на постсоветском пространстве, пока не известно. Но очень хорошо понимается, и в экспертном сообществе особенно, что пока этот вопрос не решен, Россия сталкивается с двумя группами проблем. Во-первых, с непрогнозируемыми последствиями «полураспада» или «недораспада» СССР; во-вторых, с проблемой постсоветской идентичности.
Распад СССР
Ильшат Мухаметьянов © ИА REGNUM
Альтернативой интеграции является продолжение распада до конца, и в этой очевидной ситуации утверждения о том, что эта «головная боль» на все XXI столетие — сродни провокации. Проамериканская Украина у российских границ — такой же вызов национальной безопасности, как и Куба времен Карибского кризиса, которую тогдашние острословы расшифровывали как «Коммунисты у берегов Америки». Если посмотреть глубже, то подобные спекуляции на «европейской принадлежности» как Украины, так и России — продолжение известного европейского проекта с развалом СССР и вхождением в Европу «славянским ядром» трех республик. Этим прожектам — более четырех десятилетий; давно поумирали их авторы, и современное издание, которое проталкивается соответствующими информационными диверсиями, вопиюще расходится с жизнью. В частности, в него никак не укладывается, а полностью этим прожектам противоречит китайская тема, являющаяся прямой геополитической альтернативой (и оппозицией) пресловутому «европейскому вектору». Понимая, что проект откровенно буксует, а жизнь требует корректив, адепты «европеизации» постарались его перестроить, противопоставив союзному строительству, в рамках которого только и может быть решена интеграционная проблема, курс на частичную фрагментацию оппонентов на постсоветском пространстве. Но это не цель, а средство, если угодно паллиатив, причем, временный. Символизм исторического наследия СССР можно отыскать и в том, что судьбоносный разговор Путина с Байденом состоялся аккурат в 99-ю годовщину его создания. Случайных совпадений в истории, как говорил Франклин Рузвельт, а повторяли за ним многие, не бывает.
Франклин Рузвельт
FDR Presidential Library & Museum
Если заострить вопрос, поднимаемый спекулянтами, то получается выбор между союзным государством с ролью России да, как системообразующего, стержневого, но — субъекта, одного из субъектов, и воспроизведением на постсоветском пространстве отдельно взятой «лоскутной» глобализационной модели, соединяющей интеграцию с фрагментацией. В современных условиях прямого и открытого наступления в ключевых вопросах на международной арене, которого мы ждали десятилетиями и наконец дождались, придерживаться подобных «мутных» взглядов и моделей — значит, ослаблять российскую позицию не только на переговорах с США, но и, скажем откровенно, в сближении с Китаем. Именно так против наступлений на внешнем фронте выступала в преддверии Февраля 1917 года так называемая «либеральная общественность» на фронте внутреннем. А большевики, противопоставившие февральскому государственному развалу не имевшую в тех условиях альтернативы политику союзного строительства, сложили ленинский «субъективный фактор» не без помощи и прямого участия русского Генштаба и его военной разведки.
Неразрывность внешней и внутренней политики, на которой та строится, — важнейший урок, который мы просто обязаны вынести из распада СССР; между тем у нас в этом вопросе сохраняются «ножницы» и подобные проблемные дискуссии, навязываемые на фоне несомненных внешнеполитических успехов, ставят последние под угрозу ревизии. Широкое обсуждение этой тематики было хорошо на этапе формирования стратегии; в ходе же ее реализации оно способно навредить, и автор уверен, что те, кто его провоцирует, очень хорошо это понимают.