Второе издание крепостного права

Начало и конец крестьянской цивилизации. Итак, тысячелетия весь прогресс, вся культура человеческой цивилизации основывались на крестьянском труде. 80 % населения планеты жило в деревне, и лишь 20 % – и то это по максимуму, а реально меньше – жило в городах. И основная масса этих крестьян в странах Европы находилась в крепостной зависимости от феодалов, тогда как свободные люди жили в городах. «Воздух города делает свободным» – вот популярная поговорка средневековой эпохи. Достаточно было прожить в городе один год и один день, и твой господин уже не мог претендовать на тебя как на свою собственность. Но вот случилось неожиданное и пагубное изменение климата, возникла потребность, и… ради неё в одной из европейских стран очень радикально решили вопрос о собственности на землю. По сути, тогда в Англии – стране, о которой шла речь в нашем прошлом материале этого цикла, крестьянство было уничтожено как класс. Зато появился класс рабочих и промышленность, и страна вырвалась вперёд по сравнению со всеми другими европейскими государствами…


Однако станками не пообедаешь, поэтому англичанам пришлось ввозить продовольствие из-за границы, что сделало их страну в определённой степени уязвимой в случае войны. Этой уязвимостью попытался воспользоваться и Наполеон, пожелавший лишить её русского хлеба, что, как мы знаем, и привело к войне 1812 года, ставшей… началом его конца. С тех пор на межконтинентальную торговлю Британии уже никто не посягал вплоть до Гитлера, у которого, впрочем, тоже ничего не вышло, хотя англичанам и пришлось ограничивать потребление и распахать под картошку Гайд-Парк. Но это случилось позднее. А пока что мы рассмотрим положение крестьян в тех странах, где по образному выражению Фридриха Энгельса после английских реформ в области крестьянского землевладения произошло «второе издание крепостничества».


А случилось «второе издание крепостного права» в таких странах, как Речь Посполитая, Венгрия, Россия, Чехия, Дания, и в большинстве государств восточной Германии: Пруссии, Макленбурге, Померании и Австрии. Во всех этих странах уже существовали рыночные отношения и частная собственность, что и отличает их «право» от классического крепостного права раннефеодальной эпохи. Новое крепостничество отличалось от прежнего тем, что прежнее барщинное сельское хозяйство стало уже не натуральным, а товарным, и было включено в рынок. Другая особенность заключалась в том, что крестьяне были частной собственностью помещиков: торговля душами (причём часто без земли) была распространена в Померании, России, Макленбурге и Речи Посполитой. То есть мы имеем дело уже фактически с самым настоящим рабством, отличающим эту форму эксплуатации крестьян от их эксплуатации в Англии и Франции.

Марксистская историческая наука объясняет случившееся повышением спроса на хлеб в той же Англии, а затем и во Франции, тоже со временем поставившей свою экономику на капиталистические рельсы, и усилением могущества государственной власти, научившейся справляться даже с такими выступлениями низов, как Разинщина и Пугачёвщина. Другая точка зрения: развитие цивилизации шло в направлении с запада на восток и потому – опять же в силу влияния естественно-географического фактора – запаздывало. А вот сторонники «теории зависимого развития» объясняют это тем, что в процессе внедрения капиталистических отношений в традиционное общество модернизация происходит в нём лишь частично (скажем, появляются анклавы современного на то время военного производства), но лишь за счёт массовой архаизации общественных отношений за их пределами, включая возврат к крепостной зависимости крестьян или даже её ужесточения в тех местах, где она находилась в процессе своего разложения. Действительно, если мы посмотрим по годам, то увидим, что крепостное право в странах Восточной Европы отменялось как бы волнами, причём чем не «континентальнее», скажем так, была страна, тем… позднее в ней ликвидировалось крепостничество: в Чехии его отменили в 1781 году, в Пруссии – в 1807, в Мекленбурге – в 1820, в Ганновере – в 1831, в Саксонии – в 1832, в Австрийской империи – в 1858, а вот в Венгрии только в 1853, в России – это 1861 год, хотя в прибалтийских губерниях Эстляндии, Курляндии, Лифляндии и на острове Эзель оно было отменено в 1816-1819 годах, в Болгарии (находившейся с составе Османской империи) в 1879, а вот в Боснии и Герцеговине только в 1918!


И вот что показательно: все эти государства в основном развивались как… аграрные придатки всё той же Англии, в которой крестьяне составляли ничтожную часть населения. Конечно, у них была своя промышленность, однако станки для неё опять-таки заказывались в Англии, как, впрочем, и многое другое. А вот туда… Что из России отправляли «туда»? Перед нами «Журнал общеполезных сведений, или Библиотека земледелия, промышленности, сельского хозяйства, наук, искусств, ремёсел и всякого рода полезных знаний» за 1847 год. И из него мы узнаём, что в 1846 году из Петербургского порта за границу вывезено: сала – 2 922 417 пудов, грив лошадиных и хвостов (конским волосом тогда набивали мебель!) – 23 236 штуки, а пшеницы – 51 472 пудов. Получается, что сала вывезли больше, чем пшеницы, хотя это ни о чём особо не говорит, потому что экспорт шёл через множество других портов, так что её объёмы в нём были очень значительны!

Туда же уплыли 215 бочонков с клюквой и столь «удивительная вещь», как… 485 пудов шпанской мушки – нарывного средства, тогда очень популярного. Кстати, в этом же журнале давались и советы о том, как и чем кормить свою дворню, чтобы она была и сыта, и здорова. И там написано, что на одного крепостного, живущего в барском доме, ржаной муки нужен 1 пуд (16 кг) в месяц, крупы разной 1,5 пуда, лука репчатого на год 1 пуд. Мяса предлагалось давать по четверти фунта (фунт 400 г) по скоромным дням, что в итоге составило бы 48 фунтов в год.


Правда в этом списке продуктов почему-то совершенно нет рыбы, а также не упоминаются грибы и ягоды. И было это, скорее всего, не в силу жадности помещиков. Просто никому и в голову-то не приходило о таком писать – в их хозяйствах все эти виды пищевого сырья и за еду тогда не считали!


Это экономика, а вот как влияло крепостное право на такую «зыбкую вещь», как мораль? Да самым пагубным и развращающим образом, причём всего населения империи поголовно – как помещиков, так и самих крепостных. Вот, например, что в своём письме, написанном в апреле-мае 1826 года, из своего Михайловского в Москву пишет А. С. Пушкин своему другу Вяземскому:


Девушка эта была крепостная Пушкина Ольга Калашникова, которой хоть в том повезло, что она потом удачно вышла замуж.


Ну а великий человеколюбец Л. Н. Толстой тоже не чурался интимных связей со своими крепостными. Например, с крестьянкой Аксиньей из Ясной поляны, которая в 1860 году родила от него сына Тимофея. Затем была горничная Гаша, потом кухарка Домна… но как итог всего этого аморализма – высоконравственный роман «Воскресение». И это лишь самая малая часть того беспредела, что творился отнюдь не в эпоху тёмных рыцарских замков, а в стране, уже более 200 лет «прорубившей окно в Европу», стране с железными дорогами, пароходами и телеграфом! Причём ладно бы весь этот аморализм, развращающий как дворянство, так и самих крестьян, оправдывался бы хоть как-то экономически, так нет же… Например, доктор исторических наук Л. М. Рянский в своей докторской диссертации «Эволюция социально-хозяйственной жизни крепостной деревни Чернозёмного центра в конце XVIII – первой половине XIX в.» пишет о том, что хотя барские полевые работы проводились в оптимальное для них время, крестьяне, вынужденные обрабатывать площади в два-три раза превышающие их возможности и возможности их лошадей, едва ли трудились «на совесть», а в собственном хлебопашестве «упражнялись» урывками и часто в неподходящие для этого сроки. Поэтому урожай ржи «сам-2,5», например, был нормой даже при весьма старательной обработке ими своего надела, а уж о помещичьих землях и говорить не приходится.


В итоге в качестве результата развития нашей цивилизации мы видим, что к середине XIX века научно-технический прогресс поднялся до больших высот, но социальный плёлся за ним в хвосте. Причём в странах, вырвавшихся в своём развитии вперёд, количество крестьян непрерывно сокращалось, а промышленных рабочих – увеличивалось! Всю эту «ораву» требовалось кормить – и следствием развития промышленности становится колониальная экспансия в отношении совсем уж слаборазвитых стран, а несколько более развитые страны в силу неравенства экономических отношений превращаются в аграрно-сырьевые придатки «стран передовых» (заплативших за это своё «передовое положение» в прошлом и кровью, и немалыми страданиями своих же граждан!) и экспортируют туда сало, пшеницу и… клюкву со «шпанскими мухами».


И только когда разрыв в экономической и военной области становится слишком уж значительным, власти такой отсталой страны идут на то, чтобы отменить крепостное право посредством указа сверху. Причём причина того, почему они не спешат, понятна. Ведь все земельные держания помещиков, например, у нас в России, давным-давно превратились в их частную собственность, и покуситься на неё – значило бы ограбить самих себя. Освободить крестьян без земли? Ещё хуже – это верный способ вызвать смуту хуже, чем во времена Пугачёва. Выкупить землю? На это у правительства банально не хватило бы денег. Вот и пришлось в 1861 году, когда тянуть уже было нельзя, решать вопрос с крестьянами и помещиками путём множества компромиссов, а не так, опять-таки, как это было в Англии Тюдоров, где интересы согнанных с земли крестьян учитывались в наименьшей степени. Нужно отметить, что и сама реформа прошла безобразно и была плохо подготовлена даже технически – текстов Манифеста и то не хватало, и его проходилось зачитывать вслух, хотя по идее нужно было бы раздать в каждую деревню хотя бы по одному экземпляру. Ну а о дальнейших последствиях столь радикального события в нашей истории рассказ пойдёт в следующем материале.

Продолжение следует…