Зачем Ангела Меркель поднимала в Пекине тему Гонконга?
Владимир Павленко
Поразительно: Берлину никаких вопросов по части поддержки протестующих в Гонконге Пекин ни разу не задавал. Претензии в связи с вмешательством в дела КНР и автономии всякий раз адресовались Лондону и Вашингтону. Но Меркель, которая приехала в Китай договариваться и решать, как совместными усилиями противостоять «потерявшим берега» англосаксам, а заодно и расширить возможности, перспективы и рынки для немецкого бизнеса, зачем-то завела этот беспредметный и контрпродуктивный разговор.
С визитом в Китае находится федеральный канцлер ФРГ Ангела Меркель. Это ее двенадцатое по счету и, видимо, последнее посещение Поднебесной в качестве лидера своей страны. У Меркель уже есть официальный преемник, точнее, преемница. Это Аннегрет Крамп-Карренбауэр, председатель ХДС с декабря 2018 года, а с нынешнего июля — глава оборонного ведомства ФРГ, сменившая на этом посту ушедшую «на повышение» в евроструктуры Урсулу фон дер Ляйен («толерантные» традиции женского правления, в том числе командования военными, к слову, в Германии, вероятно, уже окончательно приняли необратимый характер «борьбы с мужским милитаризмом»).
В этот раз у сторон изначально обнаружился общий интерес — борьба с американским протекционизмом. Китайско-американская торговая война у всех на слуху, на этом фоне аналогичные противоречия Вашингтона с Евросоюзом хотя и поблекли, но никуда не делись, и недавний саммит «большой семерки» в Биарицце это продемонстрировал. На волне провокационных реверансов Дональда Трампа в адрес России с ее «приглашением» в «обновленную восьмерку» (вспоминается басня Ивана Крылова про лису и журавля) у европейцев нашелся импровизированный ответ Эммануэля Макрона. Воспользовавшись торгово-экономическими противоречиями двух берегов Атлантики, тот попытался «чертом из табакерки» выскочить в европейские политические лидеры, по умолчанию оседлав тему НАТО и Франции в ней как единственной континентально-европейской ядерной державы. В Берлине все это по достоинству оценили; поэтому китайская карта, которую Меркель поехала разыгрывать в Пекин, с одной стороны, призвана «щелкнуть по носу» Трампа, а с другой — помочь Германии удержать лидерство в Евросоюзе от домогательств Парижа. Кроме Китая, у Германии для этих целей припасена еще и Украина, что очень скоро выяснится, как только соберется «нормандский формат», где Берлин поставит на то, чтобы оттереть с пьедестала Париж. И на этом фоне у него появятся дополнительные аргументы для сближения с Москвой, что после визита в Пекин вполне логично. Но это уже другая история и другая тема.
В Пекине у Меркель была насыщенная программа подчеркнуто экономического характера: переговоры с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном, по приглашению которого визит и происходит — в двустороннем формате и в рамках сопредседательства двух премьеров на очередном заседании форума «Китайско-германский диалог-2019». Кроме того, Меркель также встретилась с председателем Постоянного комитета (ПК) Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) Ли Чжаньшу. Принял «фрау бундесканцелярин» для продолжительной беседы и председатель КНР Си Цзиньпин. Сам перечень этих контактов говорит о том, что в Китае отношениям с Германией придают отнюдь не протокольное внимание, не забывая о том, что двусторонний срез этих отношений существенно дополняется китайско-европейским форматом. Последний в полной мере проявил себя в конце марта нынешнего года, когда по итогам визита Си Цзиньпина во Францию на парижскую встречу с ним, помимо Макрона, собрались и Меркель, и уходящий ныне глава Европейской экономической комиссии (ЕЭК) Жан-Клод Юнкер, что вызвало зубовный скрежет в Вашингтоне.
Помимо этих встреч в Пекине, германского канцлера ждут в Ухани, административном центре провинции Хубэй на реке Янцзы. О деловой цели этой поездки на встрече с Меркель говорил Си Цзиньпин, подчеркнув, что она заключается в участии немецких предприятий и инвестиций в строительстве Экономического пояса Янцзы. Это важнейший внутренний проект, для Китая такой же стратегический, как «Пояс и путь» — внешний. И появились они примерно одновременно: «Пояс и путь» был заявлен в 2013 году, а «Пояс Янцзы», охватывающий девять провинций и соединяющий крупнейшие в Китае экономические зоны мегаполисов центрального подчинения Шанхая и Чунцина — в следующем, 2014-м. Когда Ли Кэцян в свое время презентовал проект Янцзы, выяснилось, что он охватывает регионы с суммарной численностью населения в 600 млн человек и рассчитан на постепенное продвижение внутренней экономической интеграции от приморских районов к внутренним по самой большой реке и ее притокам; конечной целью премьер объявил тогда создание единой экономической цепочки от сычуаньского административного центра Чэнду до Шанхая на побережье.
Интерес Си Цзиньпина к Германии вполне понятен. Активные контакты Пекина с Берлином, особенно на фоне боданий тех и других с Вашингтоном, способствовали резкому росту двустороннего товарооборота, который практически равен товарообороту КНР с Россией и достиг 107 млрд долларов. Но самое главное, что немецкие инвестиции в Китай и китайскую экономику за последний год выросли более чем в полтора раза, и китайская сторона хочет поддержать эту тенденцию, открыв немцам стабильное окно возможностей на достаточно широко обозримую перспективу. Тем более что Поднебесная, по оценкам китайского министерства коммерции, уже стала для Германии крупнейшим торговым партнером, и в ближайшие годы упрочит это свое положение. Для справки: инвестируют в Китай в основном главные немецкие промышленные гиганты, среди которых ведущее место принадлежит трио концернов BMW, Volkswagen и BASF; причем, особенно удачное взаимодействие автомобилестроительных отраслей двух стран в ходе прошедших пекинских переговоров признавалось за аксиому и пример для подражания другим. Не секрет, что среди сфер потенциального сотрудничества европейский рынок выделяется своей перспективой для китайских наработок нового коммуникационного формата 5G. Он-то как раз и является объектом санкций со стороны США, включая прямое давление как на локомотивов этой отрасли в Китае, например, IT-гиганта Huawei, так и на европейских партнеров Китая, чтобы те поставили барьер на пути распространения в Старом Свете китайских технологий. Именно поэтому Ли Кэцян, выступая на «Китайско-германском диалоге», особое внимание уделил «интернационализации технологических инноваций и новых технологических стандартов», заверив участников форума в том, что «Китай строго защищает права на интеллектуальную собственность, а также создает рыночную правовую международную деловую среду для всех предприятий с иностранным участием, включая немецкие».
Вообще тема «защиты интеллектуальной собственности», с одной стороны, очень большая американская спекуляция, позволяющая Вашингтону держать двусторонние отношения с Пекином в состоянии «управляемого кризиса», тормозя развитие последнего. Спекуляция потому, что предъявляемые Поднебесной претензии прежде всего касаются военно-технических вопросов, что само по себе превращает их в блеф от начала и до конца. Ведь когда речь заходит о вопросах военной безопасности, рыночные догмы отметаются и действуют совсем другие правила, находящиеся в сфере компетенции спецслужб. Или в Вашингтоне хотят, чтобы в Пекине и других столицах, получив с помощью разведки соответствующую техническую документацию, не пытались ее использовать для укрепления своей обороноспособности? Абсурд, особенно, если вспомнить беззастенчивую скупку американцами в 1990-е годы у российских коррупционеров образцов советского наследства. И не только у коррупционеров, кстати. Специалистам хорошо известно, разработки каких именно вооружений были переданы США определенными кругами российской верхушки, приближенными к Ельцину, в обмен на закрытие Вашингтоном глаз на варварский расстрел Дома Советов в октябре 1993 года. Космические лазеры — важная, но далеко не вся составляющая этого списка, часть которого в конце 90-х годов была озвучена в Софии неназванным высокопоставленным сотрудником ЦРУ, выступление которого «утекло» в СМИ.
С другой стороны, американцы, предъявляя претензии Пекину, смотрят на ситуацию с авторскими правами со своей цивилизационной «колокольни». А в Китае нормы иные, чем на Западе. И в традициях Поднебесной тот, кто способен скопировать продукцию, произведенную мастером, сам такой же мастер. На этом фоне особенно трудно понять, зачем Ангела Меркель в Пекине, отклонившись от экономической тематики переговоров с китайским премьером, начала выговаривать ему за ситуацию в Гонконге (Сянгане). И даже попыталась поучать китайскую сторону, как именно следует себя «цивилизованно» вести, сдавая позиции. Напоминая Пекину про «одну страну — две системы» и соглашение 1984 года, к которому тогдашняя Западная Германия не имела никакого отношения, а сама Меркель в те годы трудилась в системе Академии наук ГДР, заведуя агитацией и пропагандой одного из райкомов восточногерманского комсомола — Союза свободной немецкой молодежи.
Позабыв, видимо, все эти вещи, «фрау канцелярин» даже озвучила тему Гонконга и требований к центральным и региональным китайским властям в ходе итоговой пресс-конференции. Ли Кэцян, разумеется, в ее обсуждение втягиваться не стал, дав понять гостье, что это внутреннее дело Китая. И официальный Пекин сделает все, чтобы поддержать меры, принимаемые городскими властями для наведения порядка и пресечения хаоса, которым дирижируют западные центры и спецслужбы. Поразительно: Берлину никаких вопросов по части такой поддержки протестующих Пекин ни разу не задавал. Претензии в связи с вмешательством в дела КНР и автономии Сянгана всякий раз адресовались Лондону и Вашингтону. И Меркель, которая приехала в Китай договариваться и решать, как совместными усилиями противостоять «потерявшим берега» англосаксам, а заодно и расширить возможности, перспективы и рынки для немецкого бизнеса, зачем-то завела этот беспредметный и контрпродуктивный разговор, рискуя всем тем, ради чего в Китай и приехала. Или расчет с самого начала делался на то, что Поднебесная сегодня намного цивилизованнее Европейского союза и из соображений тактичности ее лидеры не станут бурно реагировать на поучения немецкой гостьи? А ей самой с помощью этих поучений, стало быть, удастся отчитаться за поездку перед своим «глобальным олигархическим политбюро»?
Между прочим, именно этот эпизод, как никакой другой, ясно показывает, что современный Запад идет (и придет) по пути Советского Союза, когда идеологические догматы, в определенном смысле уже потерявшие связь с реальностью, ритуально ставились вперед любых совместных начинаний, условием продвижения которых называлась идеологическая «девственность». С другой стороны, именно опыт Китая демонстрирует, каким именно образом можно одно сочетать с другим, когда развитие теоретических основ идеологии вполне себе сочетается с адекватными позиционированием и поведением в окружающем мире. Ничего особенного для этого не нужно: просто и только, придерживаясь собственной модели развития, неизменно уважать чужой выбор и чужую модель, не требуя от партнеров по переговорам от нее отказываться ради сотрудничества, которое потому и называется «взаимовыгодным», что не подрывает устоев друг друга. А поощрение того, что происходит с подачи союзников Меркель по НАТО в Гонконге, как раз и рассчитано на подрыв устоев, чего сами организаторы протестных акций и их кураторы даже не скрывают.
Такая вот «ложка дегтя в бочку меда», подброшенная в итог в целом успешного визита германского канцлера в Китай. И поскольку в официальных отчетах китайских СМИ эта тема отдельно не фигурировала, а упрятывалась в формулировку «других международных и региональных вопросов», обсужденных немецким визитером с китайскими лидерами, ясно, что в Пекине к демаршу Меркель отнеслись как к определенному информационному фону. И этот фон просто неизбежен при любых контактах с Западом, не меньше, но и не больше. Кому, как не нам, в России, об этом догадываться?