Демократия в западном и российском восприятии. Конфликт интерпретаций
Владимир Букарский
Доклад Вл. Букарского в рамках Международного научного форума «Соборность в России: история и современность», г. Ярославль, 17 августа 2018 года.
Мы привыкли к отождествлению демократии как принципа народовластия исключительно с либеральной демократией, являющейся локальной европейской традицией. Это соответствует идеологии глобалистов, которых Н.С. Трубецкой справедливо назвал «романо-германскими шовинистами».1
Однако, точно так же, как не существует единой глобальной цивилизационной модели, а мир представляет собой соцветие различных цивилизаций, не существует и единого понимания демократии.
На Западе иное понимание демократии. Либеральная демократия зиждется на гражданском, или «открытом» обществе – концепте новоевропейской секулярной цивилизации XVII – XVIII вв. Впоследствии, в XX в. А. Бергсон и К. Поппер дополнили это учение концептом «открытого общества», противопоставив его «закрытым», или традиционным обществам.
Либеральная демократия зиждется на гражданском обществе – концепте новоевропейской секулярной цивилизации 17 – 18 веков. Основатель этой концепции Томас Гоббс обосновал стремление людей объединяться в гражданское общество взаимным страхом.2Гегель называл гражданское общество «сферой реализации частных интересов и интересов отдельной личности». По его словам, «в гражданском обществе каждый для себя – цель, все остальное для него ничто».3
Западное понимание народа отнюдь не охватывает весь народ. Как отмечает С.Г. Кара-Мурза, «и в момент Французской революции, и в марксизме середины XIX века, и сегодня западная политическая философия включает в понятие народ лишь часть (причём иногда очень небольшую) населения страны».4 Эта часть тождественна «демосу», то есть «гражданскому обществу».
Другой современный политический философ, А.С. Панарин, писал: «Анализ либеральной идеологии показывает, что у неё на подозрении оказывается народная субстанция как таковая».5
В западной политической мысли демократия как всенародная власть именуется «тиранией большинства». Джеймс Мэдисон, Джон Джей и Александр Гамильтон, используя название «насилие большинства» (англ. the violence of majority faction) — в частности, идея тирании большинства наиболее подробно разбирается Джеймсом Мэдисоном в 10-й статье «Федералиста».
Мэдисон указывает, что большинство населения может составить так называемое «крамольное сообщество», объединённое и охваченное «общим интересом, противным правам других граждан или постоянным и совокупным интересам всего общества».6 Ныне доктрина «крамольных сообществ» активно применяется блоком западных стран в отношении так называемых «мировых изгоев».
Впервые термин «Тирания большинства» применил Алексис де Токвиль, посвятивший этому вопросу целую главу в работе «Демократия в Америке». Токвиль выступает за верховенство общечеловеческих законов над законами какого-либо народа. По его словам, «когда я вижу, что кому-либо, будь то народ или монарх, демократия или аристократия, монархия или республика, предоставляется право или возможность делать всё, что ему заблагорассудится, я говорю: так зарождается тирания».7
В дальнейшем определение «Тирания большинства» было популяризовано идеологом либеральной доктрины Джоном Стюартом Миллем: «Народ может захотеть подавить часть своих сограждан, и нужно защититься от этого, как от любого злоупотребления властью».8
Айн Рэнд (уроженка Санкт-Петербурга Алиса Зиновьевна Розенбаум, культовая фигура в среде либертарианства: «Народ, как и любая другая группа, — это просто набор отдельных личностей, который не обладает никакими правами, кроме прав составляющих его граждан. Народ, нарушающий права составляющих его граждан, не может претендовать вообще ни на какие права».
А. Рэнд категорически отрицает права народов на избрание собственной формы правления: «Диктаторские нации вне закона». Здесь один шаг до доктрины «гуманитарной интервенции».9
И наконец, современный американский политический аналитик Фарид Закария пишет, что демократия в незападных обществах приводит к возникновению нелиберальных режимов. «Сегодня нам необходима такая политика, в которой демократии было бы не больше, а меньше».10
Либеральная неприязнь к народной демократии, выношенная на Западе, получает распространение и в стане российских либералов. Вот что сказал один из вождей российского либерализма начала 90-х Г.Х. Попов: «Гражданин должен иметь то число голосов, которое соответствует его образовательному цензу, а также величине выплачиваемого им налога».11
Ещё один либерал, экономист В.Л. Иноземцев, пишет в предисловии к книге Ф. Закарии: «Именно свобода сделала Запад Западом. Именно борьба против грубой силы, в том числе против силы большинства, обеспечила на Западе торжество закона и права, вызвала к жизни эффективные и справедливые структуры гражданского общества».12
По его словам, если демократия оказывается несовместимой с либеральным конституционализмом, если власть народа оборачивается властью толпы, то демократизация заслуживает того, чтобы признать вредной и резко ограничить её экспансию.
Покойная В.И. Новодворская, у которой, как известно, на языке было то, что у большинства её либеральных единомышленников на уме, писала в одной из своих статей: «Либералы должны усвоить, что демократия – это не народовластие. Народовластие может привести и к фашизму, и к коммунизму. Демократия – это власть просвещённого народа, готового собраться под святое знамя либерализма».13
Наконец, журналистка и телеведущая, ныне политэмигрант Ю.Л. Латынина опубликовала в «Новой газете» статью с говорящим названием «Почему я не демократ». Она призывает лишить избирательного права тех, кто голосует неправильно, то есть «за диктаторов» Путина, Чавеса и Ахмадинежада.14 В другой статье она пишет: «Современная процедура выборов приравнивает анчоуса к дельфину».15
Либеральная демократия – идеология, основанная на целом ряде «священных коров», таких как права человека, разделение властей, независимый суд, сменяемость власти, плюрализм мнений, права меньшинств. Каждая из этих концепций плохо согласуется с традиционной общественной моралью в христианском мире и в пространствах, основанных на иных традиционных религиях.
Применение принципа «независимого суда» принимает во многих странах Запада абсурдные формы. Высшая судебная инстанция, которую никто не избирал, получает право по своему произволу отменять решения избранных властей.
Вызывает закономерные сомнения универсальность принципов «сменяемости власти», «плюрализма мнений», «прав меньшинств».
Кто, например, решил, что власть обязательно должна быть сменена, если большинство народа хочет, чтобы эта власть осталась? Почему народ непременно должен проявлять разномыслие? Почему у народа не может быть единого мнения по какому-либо вопросу?
Почему народ посредством выборов или референдума не может запретить идеи, которые этот народ считает кощунственным? Права меньшинств следует соблюдать, но должны ли они при этом превращаться в процесс навязывания большинству своего мнения?
Права человека, безусловно, являются ценностью в христианском понимании, которое, однако, накладывает на права человека ряд ограничений, которые отражены в официальном церковном документе «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», утверждённом Архиерейским Собором 2008 года:
Права человека не могут быть выше ценностей духовного мира.
Индивидуальные права человека не могут противопоставляться ценностям и интересам Отечества, общины, семьи.
Реализация прав человека не должна вести к деградации общества и окружающего мира, вступать в противоречие с нравственными нормами и традиционной моралью.
Осуществление прав человека не должно быть оправданием для посягательства на религиозные святыни, культурные ценности, самобытность народа.16
Об этом же говорится и в Декларации о правах и достоинстве человека, принятой Х Всемирным Русским Народным Собором: «Существуют ценности, которые стоят не ниже прав человека. Это такие ценности как вера, нравственность, святыни, Отечество.
Когда эти ценности и реализация прав человека вступают в противоречие, общество, государство и закон должны гармонично сочетать то и другое. Нельзя допускать ситуаций, при которых осуществление прав человека подавляло бы веру и нравственную традицию, приводило бы к оскорблению религиозных и национальных чувств, почитаемых святынь, угрожало бы существованию Отечества.
Опасным видится и «изобретение» таких «прав», которые узаконивают поведение, осуждаемое традиционной моралью и всеми историческими религиями».17
Категорически не приемлем с точки зрения православной цивилизации принцип разделения властей. Как справедливо отметил протоиерей Всеволод Чаплин, в понимании Православной Церкви любое разделение – это грех и болезнь, а не «творческий фактор».18
Разницу в цивилизационных идеальных моделях Запада и России мы представляем себе в виде следующей таблицы:
Какова же демократическая традиция России?
Иван Солоневич, основатель концепции «народной монархии», отмечает два основных принципа государственности: самодержавие и самоуправление.19 При этом, как отмечает Солоневич, самоуправления, равного московскому в XVI – XVII веках, не имела никакая европейская страна плоть до конца XIX века.20
Ещё в древней Руси сложилась традиция народных собраний – вече, ставших важной частью политической организации древнерусского общества. По мнению А.И. Овчинникова и Н.А. Бойко, вечевые институты управления являлись особой формой народовластия в период Древней Руси. Древнерусский город представлял собой самоуправляющуюся общину со своим законодательством и судом. Вече принимало важные решения – о войне и мире, утверждении договоров, приглашении князей.21
Ключевым элементом социальной системы Московской Руси был «мiръ» – по словам С.Л. Удовика, своеобразная, нигде более в Европе не встречающаяся ячейка общественного уклада сельской русской жизни. Учитывая суровость тогдашних общественных условий, крестьяне объединялись в общины – в миру (т.е. в согласии) всё делать было легче. Налоги взымались «с мира», а уже внутри общины налоги распределяли сами крестьяне.22
Взимание централизованным государством налогов с общины как единого целого по необходимости предполагало круговую поруку (термин, который несправедливо, с лёгкой руки либералов-западников, получил негативную коннотацию), что упрочняли положение мира в обществе. Сельскую общину называли «мироедами» – то есть разрушителями «мира».
Вот почему Столыпинская аграрная реформа, направленная на разрушение «мира», была обречена на провал. Вот почему коллективизм был с таким воодушевлением принят русскими народными массами.
Земский Собор. Это был своеобразный общенародный парламент, в который входили представители всех сословий русской земли, включая черносошных крестьян. Земские соборы призывали Царя на царство, объявляли войны, принимали Соборные уложения.
При этом петиции (челобитья) Земских соборов можно рассматривать как законодательные инициативы. Пока Земские соборы были органами демократии, каждое решение Царя обладало легитимностью.23
И наконец, следует упомянуть о казачьем самоуправлении, которое, по словам А.И. Овчинникова и Н.А. Бойко, дало серьёзный импульс демократизации на Руси. Казачество существовало в виде социальных образований с особым укладом экономической и политической жизни. Управление в казачестве осуществлялось на основе прямой демократии и характеризовалось единством народоправства с жёсткой авторитарной властью казачьих лидеров.24
К сожалению, вследствие петровских реформ образовалась стена между правящей элитой и большинством народа. Попытки вернуть народу долю его участия в управлении страной потерпели неудачу из-за сопротивления правящего слоя.
Если мы вспомним знаменитую триаду графа Уварова – «Православие – Самодержавие – Народность», то будем вынуждены признать, что третий её ключевой пункт – Народность – остался при поздних Романовых только на бумаге. В результате самая большая часть населения – крестьяне, составлявшие около 85% населения страны, остались без выражения своей воли, что предопределило русскую катастрофу 1917 года.
Вместе с тем, русские философы славянофильского направления, видевшие в народности один из важнейших принципов существования и развития общества, условие спасения и возрождения России, преодоления «нравственного ига Западной Европы»25, предпринимали неоднократные попытки убедить императоров начать реализацию этих принципов.
Так, К.С. Аксаков в своей записке, адресованной Императору Александру II, изложил принцип народной демократии. Вот как этот принцип звучит в оригинале: «Правительству — неограниченная свобода правления, народу — полная свобода жизни. Правительству — право действия и, следовательно, закона; народу — право мнения и, следовательно, слова»26.
У России в сегодняшнем мире особая миссия: стать защитницей принципа демократии как суверенного волеизъявления народа в качестве соборной личности.
И в этой связи трудно не согласиться с уже упомянутым нами выдающимся философом современности А.С. Панариным: «Русский народ сегодня выступает олицетворением той самой народности, которую либеральные деструктивисты исполнены решимости разъять окончательно»27.
Примечания:
1.Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. М., 1999. С. 103 – 104.
2.Гоббс Т. Сочинения: в 2-х т. – Т.1. М., 1989. С. 287.
3.Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 228.
4.Кара-Мурза С.Г. Россия под ударом. Угрозы русской цивилизации. М., 2010. С. 84.
5.Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2004. С. 179.
6.Федералист. Политические эссе А.Гамильтона, Дж.Мэдисона и Дж. Джея. М., 1993. С. 78.
7.Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992. С. 198.
8.Милль Дж. Ст. О свободе. URL: http://www.politnauka.org/library/classic/mill.php
9.Рэнд А. Добродетель эгоизма. М., 2011. С. 133–134.
10.Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. М., 2004. С. 274.
11.Попов Г.Х. Перспективы и реалии. О стратегии и тактике демократических сил на современном этапе // Огонек. 1990, №№ 50-51.
12.Иноземцев В.Л. Свобода и демократия: что выше? // Предисл. к кн.: Захария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. М., 2004. С. 34.
13.Новодворская В.И. Что делать. URL: http://www.ds.ru/chto2009.htm
14.Латынина Ю. Почему я не демократ. Манифест разочарованного интеллигента. URL: https://www.novayagazeta.ru/articles/2014/07/30/60529-pochem...
15.Латынина Ю. Быдла в России больше… URL: https://www.kp.md/daily/25830/2805532/
16.Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека // Церковь и время. — 2008. — № 3(44). – С. 150–155.
17.Декларация о правах и достоинстве человека // X ВРНС «Вера. Человек. Земля. Миссия России в XXI веке» (4-6.04.2006). URL: https://vrns.ru/documents/63/1179
18.Чаплин, В., протоиерей. Пять постулатов православной цивилизации // Политический класс. – 2007. – № 2. – С. 81–85.
19.Солоневич И.Л. Народная монархия. М., 2010. С. 72.
20.Там же. С. 404.
21.Овчинников А.И., Бойко Н.А. Народовластие в истории государственности России: политические и правовые традиции // Философия права. — 2016. — № 5(8) – С. 7–8.
22.Удовик С.Л. Глобализация: семиотические подходы. М., 2002. С. 105.
23.Овчинников А.И., Бойко Н.А. Указ. соч. С. 10.
24.Там же. С. 9.
25.Бобровских Е.В. Значение «народности» в концепции славянофилов // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. – № 4(42), т.8, 2015. – С. 101.
26.Аксаков К.С. Записка «О внутреннем состоянии России…» URL: http://az.lib.ru/a/aksakow_k_s/text_1855_zapiska.shtml
27.Панарин А.С. Указ. соч. С. 176.