Шестнадцатого марта 2017 г., глава комитета Госдумы РФ по труду, соцполитике и делам ветеранов Ярослав Нилов (ЛДПР) внес в парламент законопроект об отмене ЕГЭ и возвращении в школы традиционных госэкзаменов по программам основного и среднего общего образования. Инициатива обречена на безусловную поддержку абсолютного большинства преподавательского сообщества и сознательных родителей, которые уже 10 лет бьют в набат, требуя прекратить дебилизацию молодежи путем натаскивания на ЕГЭ, однако гарантированно вызовет сопротивление узурпировавшей власть в сфере образования прозападной колониальной администрации. В случае сохранения нынешнего курса и основных фигурантов правительства и администрации Президента этот сверхважный законопроект может оказаться предвыборным ходом депутатов ЛДПР, сделанным ради привлечения внимания к своему кандидату. Или — хуже того — стать прологом для отказа от экзаменов и перехода на формируемые компьютером «персональные образовательные траектории».

В конце 2016 года либерал-демократы вносили в Думу практически идентичный законопроект об отмене ЕГЭ. Они выражали желание таким образом «повысить качество знаний учеников», но получили жесткий отпор в Комитете по образованию и науке. Аргумент у противников был следующий: при госэкзаменах усиливается человеческий фактор и якобы не обеспечивается объективная оценка знаний. В итоге документ был завернут уже в первом чтении. Учитывая реакцию Минобрнауки на вторую серию эпопеи, победить противникам ЕГЭ будет крайне тяжело.

«ЕГЭ как новый результирующий формат оценки знаний учащихся себя не оправдал. Более того, этот чудовищный по сути эксперимент над школьниками, начавшийся еще в 2002 году, полностью провалился. Все годы его существования в системе образования превратились в судорожное латание дыр и лазеек в процессе сдачи, то есть в технический процесс. Никакого отношения к реальной оценке уровня подготовки учащихся это не имеет.

Кроме того, не случилось и полноценного искоренения коррупции при поступлении в вузы. Расходы на проведение ЕГЭ растут, и одновременно с этим наблюдается постоянный процесс изменения правил его проведения. Дети просто не успевают адаптироваться к процедуре ЕГЭ. Единственное, что остается, это квадратно-гнездовая форма оценки знания — в ответах на тесты проставлять галочки в клеточках», — справедливо замечает Нилов.

Коллега Нилова по фракции, депутат Борис Чернышов характеризует ЕГЭ как «надоевший ученикам и родителям (экзамен), направленный не на получение знаний, а на дрессировку по определенному набору заданий». В принципе, верно, вот только следовало бы заменить формулировку «надоевший» на «разрушительный» или даже «диверсионный». ЕГЭ, как элемент американской образовательной системы, начал активно продвигать первый министр образования РФ Владимир Филиппов, затем дело доводили «до ума» его «наследники» — Андрей Фурсенко и Дмитрий Ливанов. Естественно, при активной поддержке либеральной команды из Высшей школы экономики во главе с Евгением Ясиным. Так что в случае отмены ЕГЭ придется говорить не только о том, что ЕГЭ уже всем надоел, а об ответственности конкретных лиц за опускание некогда лучшего в мире российского образования ниже плинтуса, что подтверждается многочисленными внутренними и зарубежными оценками. Нести эту ответственность чиновникам, и по сию пору беззаботно сидящим на хлебных местах, понятное дело, очень не хочется.

«Министерство образования и науки России исходит из того, что система ЕГЭ укрепляет развитие образовательного пространства и дает возможность жителям нашей страны поступать в вузы на равных условиях вне зависимости от места проживания. Существующая система обеспечивает прозрачность и объективность итоговой аттестации учащихся», — так отреагировал на нынешний законопроект директор департамента инфополитики министерства Андрей Емельянов.

Насчет равных условий для всех — аргумент весьма спорный, так как несколько десятков элитных вузов России по-прежнему имеют привилегию проведения собственных вступительных испытаний. Это, безусловно, серьезный дополнительный фильтр, позволяющий отсеивать «кого следует». Насчет объективности — тоже большой вопрос: еще несколько лет назад самыми успевающими регионами по русскому языку удивительным образом оказались кавказские республики.

Странно, что Емельянов не нашел других аргументов. Не вспомнил, к примеру, что в своем прошлогоднем отчете министр образования Ольга Васильева рассказала о серьезных изменениях в структуре единого госэкзамена.

«ЕГЭ сегодня отличается от того экзамена, который был раньше. Мы убрали тестовую часть, кроме устной части на ЕГЭ по иностранному языку. В этом году 66,8 баллов — это средний результат по стране. Нарушений зафиксировано в полтора раза меньше, чем в прошлом году и четвертый год у нас нет утечек контрольно-измерительных материалов. Уверена, что те знания, которые показали ученики на ЕГЭ — это их реальные знания», — рапортовала Васильева.

Игра в угадайку или задания по принципу «ткни и попади» действительно последние годы активно выталкивались из ЕГЭ, но многие из них просто незаметно перекочевали в ОГЭ — основной госэкзамен для выпускников 9 класса. А с заданиями по гуманитарным наукам, где как воздух нужна логика, творческое мышление, способность аргументировать свое мнение, все совсем плохо. К примеру, новые задания по истории и обществознанию оказались еще более примитивными и несуразными, чем старые «классические» тесты. В них по-прежнему надо зубрить ключевые даты и события, помнить на зубок хронологию и тексты исторических документов, тогда как о собственных выводах, о том, что за этими событиями скрывается, что представляет из себя та или иная историческая личность — об этом рассуждать не велено.

То есть все изначальные проблемы ЕГЭ никуда не делись: на уроках учителя вынуждены давать не комплексные, перспективные знания по предмету, а однообразно-формализованные, с одной-единственной интерпретацией. Чтобы выполнить тест хорошо, надо именно «натаскиваться» — решать как можно больше однообразных задач, зачастую с помощью дорогостоящих репетиторов. Уничтожается мыслительный, интеллектуальный потенциал подростка, а оценивается он по утвержденному сверху шаблону, который не могут изменить учителя. Что касается оценки творческой части экзамена, к примеру, по русской литературе — она явно сдвинута в сторону уравниловки, не позволяя особо выделять выдающиеся работы.

О сути ЕГЭ и истинных целях его внедрителей уже рассказано более чем достаточно. Если господин Нилов и его партийные соратники действительно загорелись желанием побороться с навязываемой нашему обществу масонской моделью «школы двух потоков» (где для элиты сохраняются нормальные методы обучения, формирующие личность и мировоззрение, а плебс просто не учат думать, обучая, в лучшем случае, каким-то прикладным «образовательным технологиям»), если они ратуют за воспитание государством мыслителей и творцов, а не «человеческого капитала» для Всемирного банка — флаг им в руки, патриоты страны обеими руками поддержат это начинание. Но есть и опасения, что основа их рвения — предвыборный популизм, а в высоких кабинетах Думы уже договорено о красном свете для этого законопроекта.

И, пожалуй, самая большая опасность кроется в возможной цифровой альтернативе ЕГЭ в случае его полной отмены. Как тут не вспомнить свежую инициативу главы Департамента образования Москвы Исаака Калины об отказе от любых выпускных испытаний и итоговой проверки знаний в школе в пользу электронной «персональной траектории развития», которая и будет определять дальнейшую карьерную и образовательную судьбу «нового человека». «Катюша» подробно разбирала этот социал-дарвинистский эксперимент, так что не будем повторяться. В марте этого года замминистра образования и науки, руководитель Рособрнадзора Сергей Кравцов заявил, что ЕГЭ в дальнейшем будет переходить на электронный формат, в нем появятся задания, для выполнения которых «потребуется использовать ресурсы интернета и электронного контента». А сама оценка знаний, по мнению замминистра, также будет проводиться с использованием компьютерных технологий. Так что впору задуматься, как бы нам в итоге не поменять шило на мыло и не свести весь процесс получения знаний к виртуальному общению ребенка с программируемой неизвестно кем машиной.

РИА Катюша

TELEGRAM РИА КАТЮША