Бородино-2
Были французы, не любившие царскую Россию. Речь идет об известных исторических фигурах, творивших большую политику. Мы много о них читали, смотрели, слышали и знаем, что некоторые пытались даже пугать Россию и заставить ее действовать в своих интересах. В числе этих отчаянных храбрецов оказались и два французских императора – знаменитый Наполеон I, а также его племянник Наполеон III, объявивший войну России в 1854 году.
Кто-то из французов не любил Советскую Россию. Таких было особенно много, и ничего удивительного я в этом не вижу: фундаментальные идеологические противоречия, непримиримая «борьба классов» и, в конце концов, дело вкуса. Об этой эпохе тоже много написано, но то, что во время Второй мировой войны на стороне гитлеровцев в СССР воевали тысячи французских добровольцев, явилось для меня полной неожиданностью. И довольно неприятной.
А мой российский коллега, как и я, изучавший французский язык и много лет с ним работавший, вообще не хотел этому верить, невзирая на неопровержимый исторический материал. Вот не ожидали мы такого от французов! В детстве упивались «Тремя мушкетерами», «Графом Монте-Кристо» и «Капитаном Сорви-голова», потом всю жизнь слушали, читали и смотрели кино о летчиках из полка «Нормандия–Неман», о Движении сопротивления, о бесстрашных маки и славном генерале де Голле. А тут какие-то…
Понятно: в любой, даже очень симпатичной и продвинутой, стране существует процент уродов, способных на любые гнусности. У нас, к примеру, были власовцы. Но все же обидно за французов. А сверхактивная, но чрезвычайно деликатная советская пропаганда старательно замалчивала этот факт. И не только этот. Такова она, большая политика.
То, что в конце тридцатых французам не хотелось воевать с немцами, несмотря на захват последними части Европы и даже объявленную войну, – ладно! Что сдали им свою любимую Францию после шести недель формальной обороны – их дело! Что многие из них усердно вкалывали на завоевателей – тоже можно понять, хотя это уже не только их дело. Но что, вдобавок ко всему, поперлись за компанию с фашистами в Россию, не сделавшую им ничего плохого, – это уже чересчур, месье.
ДОКУМЕНТЫ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ
Исторические документы свидетельствуют, что в 1941 году вместе с немцами на Москву наступал так называемый Легион французских добровольцев. Командующий этим подразделением полковник Лабонн принес присягу Гитлеру на мече немецкого генерала.
Позднее недальновидный Лабонн был осужден к пожизненному заключению, но тогда, в 1941-м, он, полный честолюбивых надежд, убывал вместе со своим легионом с Восточного вокзала Парижа в далекую, неведомую Россию. Их поезд был исписан однозначными лозунгами: «Хайль Гитлер!» и «Да здравствует Франция!».
Приятные на вид молодые люди с веселыми лицами гроздьями высовывались из окон вагонов как раз над начертанными словами «Да здравствует Французский легион!», не зная, что мало кому из них доведется здравствовать уже в самое ближайшее время. Судя по их возрасту, если кому-то из них и пришлось воевать, то разве что в Африке или Индокитае против неорганизованных и плохо вооруженных аборигенов. И, оболваненные фашистской пропагандой, они ожидали встретить нечто подобное и у нас.
Вторая, со времен Наполеона, попытка французов завоевать Россию блестяще проиллюстрировала слова Гегеля: «История повторяется дважды: первый раз как трагедия, второй – как фарс». В 1812 году, вне всяких сомнений, имела место трагедия, причем для обеих сторон. Французская затея 1941 года стала трагедийным фарсом, больше затронувшим агрессора, чем оборонявшегося.
Начать с того, что на этот раз в Россию прибыли всего 2,5 тыс. французов, а не сотни тысяч, как при Бонапарте. Тогда французы привели с собой немцев – сейчас наоборот. Теперь на французских вояках была второсортная форма вермахта, и лишь тряпичный триколор на рукаве да такое же сине-бело-красное знамя части указывали их национальную принадлежность. Ну и язык, конечно.
В уродливых шинелях и огромных рукавицах, с повязанными на голову шарфами, дабы не отморозить уши и последние мозги, они походили больше на дезертиров или бродяг, чем на завоевателей. Что интересно, французский легион, а точнее полк, был единственной в составе вермахта иностранной частью, наступавшей на Москву в 1941 году. Несомненно, знак особого доверия!
ПЕШКОМ НА МОСКВУ
Впрочем, немцы обходились с французами без особого почтения: привезли в Смоленск, выгрузили из поезда и отправили пешим порядком до Москвы, решив, что возить их – слишком много чести. Протопали при Наполеоне – протопают и при Гитлере. Всего-то четыре сотни километров! И пусть скажут спасибо, что идут не с боями, а по оккупированной территории.
Глава коллаборационистского правительства Франции маршал Петен, тоже не любивший Россию, слал «легионерам» вдохновенные слова о воинской чести, славе и доблести. Но тем было не до высоких материй. Подаренное немцами обмундирование оказалось слишком легким и некачественным для суровой российской осени, и в результате 400 теплолюбивых французов – шестая часть «легиона» – так и не добрались до линии фронта. Интересно, сколько бы они прошли с боями?
В общем, история повторялась. Это отмечали и немецкие генералы. Те из них, кто дожил до окончания Второй мировой войны, писали в своих мемуарах, как во время наступления на Москву они регулярно заглядывали в дневники Наполеона и с тревогой обнаруживали, что в походе 1812 года французов подстерегали точно такие же напасти и проблемы, как и немцев в 1941-м. И уже тогда в их седеющих головах засела тоскливая мысль, что и эта русская кампания скорее всего окончится крахом.
Но фюрер гнал их вперед, и они шли. И тащили за собой войска своих европейских вассалов.
Наконец французский «легион» соединился с наступавшими на Москву немцами. К тому времени с лиц добровольцев уже исчезли те лучезарные улыбки, с которыми они покидали Париж. Бравые весельчаки растеряли их по дороге, глядя на места недавних сражений, на изрытую взрывами землю и на развороченную бронетехнику. Теперь их терзало тяжелое предчувствие, что вот сейчас-то для них и начнутся самые большие неприятности.
И они не ошиблись. Поразительно, какой жалкой душонкой, какими убогими мозгами нужно обладать, чтобы по собственной воле воевать на стороне монстра, захватившего и унизившего твою прекрасную, свободолюбивую родину? Воевать за тех, кто незадолго до этого, в Первую мировую, пролил столько французской крови!
Тем не менее такие нашлись. Этими человеческими отбросами немцы с удовольствием затыкали щели на опасных участках фронта, а когда они оказались на священном Бородинском поле, французам впервые предоставили «почетное» право по-взрослому повоевать с Красной Армией. То есть бросили их в полноценную схватку.
РАЗГРОМ
Участник этого жертвоприношения, начальник штаба 4-й армии вермахта Гюнтер Блюментрит, писал в своих мемуарах, как командующий той же армии фельдмаршал фон Клюге пытался перед боем подбодрить загрустивших «легионеров», рассказывая, как в 1812 году их предки одержали здесь «великую победу» над русскими войсками.
Чем эта «победа» закончилась, он вспоминать не стал, и на следующий день французы вновь, как и 129 лет назад, двинулись по Бородинскому полю на позиции наших войск…
Историки до сих пор спорят, кто победил в первой Бородинской битве, Наполеон или Кутузов, однако на сей раз таких вопросов уже не возникало. После повторного Бородина остатки французского легиона, одуревшие, покалеченные и контуженные, были отправлены за пределы России, чтобы никогда больше не воевать с Красной Армией.
В дополнение к позорному разгрому «легиона» их хозяева, немцы, дали свою оценку действиям французских волонтеров под Москвой: «…Уровень их боевой подготовки низок. Сержантский состав… не проявляет активности, так как старший состав не показывает эффективности. Офицеры мало на что способны и явно были рекрутированы по чисто политическому принципу». И в конце – неутешительный итог: «Легион небоеспособен».
Впрочем, позднее один из спасшихся тогда французских «завоевателей» был удостоен почетной награды из рук самого Гитлера. Правда, случилось это в 1945 году, в берлинском бункере, накануне германской капитуляции. С высокой наградой везунчику походить не удалось, зато довелось посидеть немалое количество лет.
После посещения Подмосковья уцелевшие «легионеры» очутились в Польше, где долго приходили в себя, лечились и доукомплектовывались. Затем их отправили на Украину и в Белоруссию бороться с партизанами. За проявленное там рвение их командир Эдгар Пуо получил от немцев два Железных креста. Но и это не помогло «доблестному» французскому легиону, поскольку уже в ноябре 1944 года он окончательно прекратил свое существование.
Однако оставались другие французские подразделения, воевавшие на стороне немцев во Второй мировой войне. Так называемая Группа Перро в составе 80 волонтеров боролась со своими же соотечественниками-партизанами на севере Франции.
Немецкая дивизия особого назначения «Бранденбург» включала в себя роту французов, располагавшуюся у подножия Пиренеев и также воевавшую с маки. Выдавая себя за отряд патриотического Движения сопротивления, эта рота расправлялась с партизанами и подпольщиками, перехватывала их транспорты с оружием и участвовала в сражении за Веркор – горный массив в Альпах, где было уничтожено около 900 партизан-антифашистов.
Тысячи французов служили на Кригсмарине – военно-морском флоте Третьего рейха, где они также носили немецкую форму, причем без дополнительных нашивок. Зачем эти пустые формальности с триколорами?
Но наиболее «прославленным» подразделением французских добровольцев оказалась 33-я гренадерская дивизия СС «Шарлемань» («Карл Великий»). В феврале 1945-го немцы бросили ее под каток 1-го Белорусского фронта, а оставшиеся в результате ошметки отправили защищать Берлин. Там, у рейхсканцелярии, советские войска добили их окончательно вместе с такими же добровольцами-скандинавами из дивизии СС «Нордланд».
Тогда выжили лишь несколько десятков французов. Большая их часть была казнена их же соотечественниками из «Сражающейся Франции», остальные получили продолжительный тюремный срок. Вполне логичный финал. Вот что значит – не иметь своей головы и попасть под влияние неправильной пропаганды.
СИЛА В ПРАВДЕ
В сложные, критические моменты слабые умом и духом льнут к тому, кто выглядит самым сильным, не понимая, что сила – в правде, и она не всегда видна сразу. Чуть позже неожиданно может появиться кто-то покруче, а тот, на кого они возлагали надежды, сгинет. И тогда им придется туго.
Сколько французских добровольцев воевало против СССР, точно неизвестно, но в советском плену их оказалось более 23 тыс. Внушительное число.
Воевали они и против англо-американских войск, в том числе в Северной Африке, за что Лондон и Вашингтон собирались уже причислить Францию к гитлеровскому лагерю и оккупировать ее со всеми вытекающими последствиями.
Лишь решительная позиция и послевоенный авторитет Сталина позволили Франции войти в число стран-победителей во Второй мировой войне, чему очень удивился фельдмаршал Кейтель, явившийся на подписание германской капитуляции: «Как, и они нас победили?!»
Шарль де Голль прекрасно понимал, что стало бы с его страной, если бы не СССР, и великолепно осознавал, какой счет выставил бы Франции Черчилль, если бы не заступничество советского лидера. Поэтому неудивительно, что во время своего визита в Москву, уже после «культа личности», де Голль попросил Хрущева отвести его на могилу Сталина и простоял около нее более часа.
Автор: Владимир Добрин
Первоисточник: http://nvo.ng.ru/history/2017-10-13/14_969_borodino.html