Новый Эксперимент Владимира Путина
На этой неделе, перегруженной тематикой карантина, произошло весьма интересное, но достаточно знаковое событие, на которое многие не обратили внимания, а те, кто обратил, как представляется, не совсем верно его истолковали. Речь идет о поступательной деятельности Путина по дальнейшему снижению монополии Президента на принятие решения в стране.
М.Тирских Науч. рук. “АЦБР”, глав. ред. журнала “Exlegis: правовые исследования”
Нет, разумеется в контексте конституционного процесса такой монополии, естественно нет и никогда не было. Система сдержек и противовесов, разделение властей, полномочия иных структур власти все это безусловно есть. Но де-факто в «эпоху Путина» слово Президента всегда было базовым мерилом для деятельности всех властей, всего аппарата управления, всех лиц, включенных в механизм политического управления. Но судя по всему в настоящее время проводится попытка весьма интересного эксперимента — тестирования России на жизнь после «эпохи Путина».
На самом деле не особо и важно, когда «эпоха Путина» завершится. Будет это 2024 год, или, например 2030, по сути не так важно. В конце концов человеческая жизнь вообще может оборваться в одночасье, и никто от этого не застрахован. Мне разумеется ответят, что между пятью годами и одиннадцатью может разместиться масса событий терний, невзгод, которые преодолеет опытный рулевой. И это разумеется так. Только вот корабль, зависимый от «опытного рулевого» имеет многие шансы нарваться на мель, если рулевой окажется не настолько опытным как хотелось бы. А такая опора на одного человека всегда чревата трудностями.
Сейчас мы вступили в стадию конституционных преобразований. Они приняты Госдумой, утверждены Советом Федерации, подписаны Президентом и вот-вот должны были быть одобрены всенародным голосованием, но были перенесены из-за текущей пандемии. Ничего страшного, тем более, что каждый день жизнь бросает все новые и новые вызовы, испытания, тревоги. А сейчас, судя по всему мы перешли в очень интересный, но одновременно с тем и значимый период современной истории. Период, когда кризисные явления, сопрягаются с функциональной доводкой будущей системы управления. И руководить этим периодом будет лично Путин.
Конечно дальнейшие рассуждения могут показаться несколько натянутыми, а возможно и вовсе будут сочтены за некое мифотворчество. Что ж я и не скрываю, что это лишь попытка интерпретации происходящего, но ни в коем случае не стремление придать этому значения истины в последней инстанции. Я не рассчитываю на инсайд (его у меня нет), просто пытаюсь осознать смыслы происходящих событий и принимаемых решений. Но начнем несколько издалека.
Нам несказанно повезло
Знаете, нам несказанно повезло. Повезло в свое время, что Кремль сделал ставку на Путина, а не на «полу-вареного» специалиста по партийному управлению пожарными расчетами Степашина, или бравого, но скончавшегося уже в 2005 году железнодорожника Аксененко. Вполне возможно, что сегодня бы уже не было не только той России, которая есть сейчас, но и по большому счету России вообще.
Я не знаю, как бы действовали Степашин или Аксененко в состоянии атаки исламистских боевиков на Дагестан. Я не знаю, как бы они справлялись с губернаторским самоуправством, что бы они делали с экономикой и международной политикой. Это невозможно точно определить. Я знаю лишь то, что они что-то бы пытались делать. А вот получилось бы? Не факт. И проверять это в жанре «альтернативной истории» не хочется.
В 2000 году я не голосовал за В.В. Путина на выборах. Не голосовал потому, что его откровенно тянул изо всех сил Кремль в лице Волошина, Березовского и иже с ними. Я слишком хорошо помнил 1996 год и то издевательство в рамках политического проекта «голосуй сердцем» и запугивания населения в духе, если не Ельцин – то конец всему.
С другой стороны, я вижу, что Россия 2000 и Россия 2020 несравнимы. Это по сути две разных страны. С разными внешнеполитическими амбициями. С разным видением себя, с разной самооценкой и самовосприятием. С разным планом действий от «выжить» до «развиваться и укрепляться». Это одна страна по истории и духу народа, но разные по видению будущего и месту в системе координат. И разница между ними одна – Путин.
Каким является главное обвинение, которое посылают Путину? Ну сразу отставлю в сторону разного рода претензии некоторых «поехавших крышей» «утопистов», придерживающихся крайних полярных позиций, типа – почему Путин не построил социализм, или почему Путин еще не укоренил соборность и православную монархию, или почему Путин не ввел Россию в НАТО (да, да я и таких встречал).
Как Вы понимаете эти стремления удовлетворить одновременно невозможно. Ни при каких обстоятельствах. Главным обвинением Путину (шизофреническое с точки зрения политики, но не с позиций национального лидерства) было на самом деле одно – почему Путин не создал систему, которая могла бы обойтись без Путина и почему не предложил «альтернативу», которая могли бы его превзойти.
Почему шизофреническое? Потому что политика, это искусство получения и удержания власти, а значит политик, достигший высшей точки карьеры, должен стремиться к тому, чтобы обезопасить свое место от чужих поползновений. Политик – да, а Национальный Лидер – нет. Потому, что у него есть ответственность за страну и народ, за будущее, стремление сохранить уже сделанное и приумножить, пусть даже не с собой во главе.
И именно это, то что странным образом ждали от Путина, Путин сейчас и делает. Обеспечив военно-стратегическую безопасность, сделав задел на экономическое развитие, перезапустив систему органов государства, создает альтернативу себе. Россию, которая через некоторое время будет без Путина. И в этом направлении началось еще одно действие, еще один этап.
Выбор преемника, или тестирование системы?
Сейчас очень часто в СМИ, телеграмм каналах, аккаунтах социальных сетей экспертов, проявляется мнение о том, что отдельные элитарные группы, не важно, как они называются «семья», «ПГУшники», «партия служения и демобилизации» и другие «нет им числа», ведут нескончаемую игру за первенство, за то, чтобы получить власть в России после Путина.
Собственно, мы привыкли к тому, что уход лидера, должен приводить к появлению нового лидера. При этом новый лидер должен быть «преемником» прежнего лидера. Такая, «лидероцентрическая» парадигма, по большому счету традиционна для России и это является одной из самых больших негативных черт Российской реальности. Дело в том, что при такой парадигме Россия всегда будет зависеть от «удачного», или «неудачного» выбора лидера. И если выбор окажется удачным, то страна будет жить и развиваться, а если нет, то чахнуть и разваливаться.
На это можно возразить, что все страны в той или иной мере зависимы от выбора основного должностного лица в стране! Но это не про Россию. В России все более своеобразно. Ну период монархии понятен. Русский абсолютизм, собственно и не предполагал ничего иного кроме «режима царизма» и «сверх роли» Государя Императора. Это было очевидно. Но и произошедшие изменения оказались малозначительными.
По большому счету советская республика, учрежденная в 1917, должна была стать не страной одного лидера, а страной правящей политической силы. Но нет. Вождизм. Сначала Ленин, потом Сталин (ну это хотя бы персоналии, роль которых в истории весьма велика, их делами, разумеется), но, извините, даже Черненко и тот был фигурой по сути единственной. Новая Россия, завернувшись в простыни западной представительной демократии и та оказалась государства одного человека – Ельцина (ну и, разумеется тех, кто манипулировал из-за кулис). Тем более это относится и к Путину. Был, правда, период сомнительного двоевластия, в период президентства Медведева и премьерства Путина. Но это уже казус момента времени.
Так вот, сейчас многие пытаются комментировать текущий момент через призму битвы за приемничество между Собяниным, Мишустиным, Кириенко, кем-то еще … Преемники, Преемники. И это при том, что вроде как вопрос с «обнулением сроков» для Путина уже практически решен. Хотя есть мнение, что это обнуление сроков нужно Путину не для того, чтобы баллотироваться вновь, а для того, чтобы мечтающие о кресле на начали выпрыгивать из штанов задолго до момента определения хозяина этого кресла.
В любом случае последние события выпадают из сценария – Путин на еще один срок, или Путин ищет себе преемника. Слишком иные сигналы подают последние решения президента, да и конституционная реформа как бы говорит, что не все так просто с будущей российской властью, не заканчивается транзит только и исключительно на выборе преемника.
Новые координаты
В нынешний тяжелый период, в котором эпидемиологический кризис наслаивается на экономический кризис, Президент, исполняя роль лидера страны (вспомним два телеобращения к народу) при этом создает невиданный доселе в российской истории концепт – дать возможность при наличии активного и дееспособного Президента руководителям самостоятельно принимать решения (и нести за них ответственность).
Для начала были созданы штаб по борьбе с эпидемией под руководством Мишустина и структура при Госсовете по решению вопросов преодоления последствий эпидемии под руководством Собянина. Это многие оценили, как подбор будущего преемника. Но это совершенно не так. Это тренировка системы на работу по решению вопросов управления государством в сложный период без оглядки на Президента и его окрики с одной стороны и при этом думая по государственному, а не местечково.
Главу Правительства заставляет думать не только как главу системы высших исполнительных органов, но и как лидера, задумывающегося о всех направлениях политики государства. Мэра Москвы, заставляя рассматривать процессы не только с московской колокольни, которая хотя и высокая, но все же отличная от общероссийской.
Сейчас еще один шаг. Путин дал российским губернаторам возможность самим определять параметры ограничительных мер, которые следует вводить в регионе, в пределах возможного. Причем самостоятельно и с целостной оценкой происходящего в регионе. Предыдущая неделя при этом показала просто «чудесный» перфоманс, когда регионы один за другим вводили несуществующий режим «самоизоляции» (ну нет такого в российском законодательстве) только потому, что в мэрии Москвы его выдумали, а Мишустин сказал, что да, меры принимать надо и всем стоит прислушаться к опыту Москвы.
Сейчас Президент прямо дал губернаторам наказ в том, чтобы они думали самостоятельно, думали с учетом реальных потребностей региона и ситуации, разворачивающейся там. Более того, весьма вероятно, что и борьба с экономическим кризисом тоже пойдет под лозунгом учета специфики регионов. Некоторые комментаторы при этом начали вспоминать о «берите суверенитета, сколько хотите» (увы 90-е годы до сих пор отдаются у нас фантомными болями).
Но это мнение должно быть остужено двумя фактами. Полпредам строго наказано – следить и бдеть за ситуацией в регионах и одновременно в добровольную отставку отправлено сразу три главы региона. Это чтобы все понимали, что между «берите суверенитет» и «принятием решения с учетом специфики региона» лежит пропасть. Пропасть, величиной в отставку.
Но что этим добивается Президент? Да только одного. Он приучает губернаторов (которым в будущем еще в Госсовете принимать решения о направлениях политики в России) мыслить самостоятельно, принимать решения по трудным и опасным вопросам, а не прятаться за спины и не смотреть с надеждой на знаки из Кремля. То есть проводится тренировка реальной власти в пользу государства и общества, даже без Путина.
При этом, Путин разумеется никуда не делся. Он постоянно присутствует и готов вмешаться, если где-то, не дай Бог кто-то получил порцию головокружения от привалившей власти, или наоборот боится самостоятельно и шаг ступить. Таким политикам в будущей России места уже не будет.
Будущее.
Самый сложный вопрос заключается в том, куда же все идет, в контексте принимаемых и наблюдаемых решений? А идет все, как видится, к новой парадигме российской власти. И вот о них нужно поговорить особо.
Собственно, конституционные реформы ни к чему не приведут сами по себе. Ну какой смысл перераспределять те или иные полномочия, перетасовывать сферы деятельности, прописывать новые противовесы в организации государственного аппарата на всех уровнях, если этот самый аппарат будет по любому знаку из Кремля сразу и послушно брать под козырек с криком «разрешите приступить к выполнению». Нет, это не значит, что должен разбалансировать механизм вертикали власти. Наоборот, он должен стать более монолитным, но не персонифицированным. Определять его должны не личные амбиции того или иного политика, а унифицированные правила.
А ведь это самое трудное. Заставить людей начать думать по государственному и принимать на себя ответственность за принимаемые решения. Фактически прямо сейчас Путин вырабатывает условный рефлекс у пребывающих во власти не к послушному ожиданию окрика из Кремля, а к самостоятельной работе, но на благо всей страны.
И на то, чтобы выработать этот рефлекс у Путина есть пять лет. Если все пройдет удачно и российские политики покажут способность мыслить и действовать самостоятельно, но во благо России, Путин может уходить, оставаясь при этом национальным лидером. Если же нет, если такой рефлекс не выработается, то придется Путину еще срок тянуть лямку баржи российской политики.
Почему речь идет именно о рефлексе? Дело в том, что перед государством не стоит задача воспитать одного, десять, или сто политиков, способных мыслить и принимать решения не в интересах отдельных олигархов, или себя любимых, а в целом населения и государства. А это очень и очень трудно, так как распространяется не только на тех, кто уже прошел отбор власти, а иногда и специальное обучение, и профильную подготовку, но и на любого, кто когда-либо приблизится к высшим должностям федерального или регионального уровня.
Если этого не произойдет ни в перспективе 5 лет, ни в 11 летнем периоде, то увы, Россия не сойдет с накатанных столетиями рельсов автократии. Так что Путин в очередной раз взялся за задачу даже не повышенной сложности, а титаническую. Но опять же, кто как не он?
Это единственная возможность сделать Россию крепкой не на основе счастливого выбора главы государства (если повезет), а на основе работающей системы, которая не допустит угроз выживания страны и обеспечит поступательное развитие при любом руководителе в должности главы государства.