Русский Карфаген. В XX в. Тунис стал убежищем для наших моряков и их семей
В XX в. Тунис стал убежищем для наших моряков и их семей.
В нынешней сложной международной обстановке, когда каждый день приносит новости об очередном закрытии границ, портов и воздушного пространства для русских, услышать голоса поддержки особенно ценно.
В самом начале марта министр туризма Тунисской Республики Мохамед Моэз Бельхасен на встрече с главой Ростуризма Зариной Догузовой подчеркнул, что тунисские власти не планируют введения каких-либо ограничений в отношении России, и выразил заинтересованность в увеличении российского туристического потока.
До «арабской весны», которая в Тунисе началась в декабре 2010 г. и закончилась переворотом 14 января 2011 г., эта страна была одним из признанных туристических центров Северной Африки. Карфаген, сафари по пескам, экскурсии к местам съёмок «Звёздных войн», остров Джерба, привлекательные спа-программы... Поток туристов, в том числе и русских, год от года только ширился. Итальянцы даже успели разбить там виноградники. Но «арабская весна», полыхнувшие беспорядки и нападения на туристов положили этому потоку конец. Думается, что сейчас, когда ситуация в Тунисе стабилизировалась, наши отдыхающие могут прийтись очень кстати.
Традиционно дружеские отношения Туниса и России принято возводить к середине XX в., когда Тунис обрёл независимость, освободившись от протектората Франции. Произошло это в 1956 г., однако часть территории Туниса, город-порт Бизерта, ещё несколько лет удерживался французскими войсками. 19–22 июля 1961 г. даже состоялась «Битва за Бизерту», в которой тунисская армия понесла серьёзные потери. Переломить ситуацию в пользу Туниса в ООН помогла жёсткая позиция представителя Москвы, заявившего, что СССР «готов оказать Тунису любую помощь».
Тогда-то первый президент независимого Туниса Хабиб Бургиба и произнёс речь, в которой отметил, что русские всегда могут рассчитывать на его особую поддержку. Президент имел в виду не только настоящее время — в своей речи Бургиба обращался к русской общине в Бизерте...
Мытарства эскадры...
10 ноября 1920 г. под ударами Красной армии пал Перекоп. В 4 часа утра вышел приказ по флоту об эвакуации Крыма. Барон Пётр Врангель, главнокомандующий Русской армией в Крыму, предупредил, что желающие уехать идут в неизвестность — скорее всего, навстречу лишениям и тяготам. 126 судов приняли на борт 150 тыс. человек — военные, их семьи и значительная часть гражданского населения крымских портов покидали Россию, вверяя свои жизни судьбе. А судьба оказалась неласковой. Сперва штормовое Чёрное море, переход по которому длился чуть ли не две недели. Потом — Константинополь. Но турецкое правительство наотрез отказалось принимать русских беженцев. В состоянии полной неопределённости прошло ещё несколько недель, и лишь 1 декабря 1920 г. забрезжила новая надежда — Франция готова предоставить убежище.
Но не за красивые глаза, а по бартеру. Французов очень интересовали русские военные корабли, оставшиеся вроде как бесхозными. Но действовать по схеме «хватай да беги» было опрометчиво. Как раз в те дни началась Вашингтонская конференция, имевшая целью сделать США главным выгодоприобретателем Первой мировой войны и гегемоном по части флота. Для ведущих морских держав Европы, в том числе и для Франции, вводились ограничения по количеству и тоннажу военных кораблей. Французы оказались в ситуации «видит око, да зуб неймёт» — принять у себя 33 русских военных корабля значило навлечь гнев нового «мирового смотрящего». В итоге потомки галлов приняли традиционно лукавое решение — направить русские корабли в Тунис. Он вроде как сам по себе и в то же время под французским протекторатом. А там, глядишь, и флот к рукам можно прибрать.
Конкуренты и нахлебники?
Иногда можно встретить сообщения, что приём, оказанный русским беженцам в Тунисе, был прохладным. Ссылаются на местную прессу. Дескать, 21 декабря 1920 г. первое русское судно, пакетбот «Великий князь Константин», вошло в тунисский порт. А уже 23 декабря появилась статья «Русские Врангеля в Бизерте», где, в частности, говорилось: «Кто эти люди, мы не знаем. Среди них, возможно, есть элементы, которые могут спровоцировать столкновения с нашими войсками... Говорят, их посадили на жестокий карантин из соображений гигиены. Так пусть бы этот карантин продлился на весь срок их пребывания! Мы рекомендуем всем торговцам в Бизерте относиться к русским с осторожностью. Жаль, что Тунис не имеет достаточно сильного голоса, чтобы заявить о нежелании быть страной, на которую свалилась эта неожиданная неприятность».
Всё так, однако почему-то забывают указать название издания. А это была ежедневная газета La Tunisie Française, выражавшая интересы французских колонизаторов и временами откровенно презирающая «варварское местное население». Так что прохладно встретил русских не Тунис и не арабы, а тамошние французы, увидевшие в «понаехавших» то ли конкурентов, то ли нахлебников.
Ни теми, ни другими русские, конечно же, не были. Да, беженцам выдавались пайки, промтовары и кое-какие деньги: «Французское морское ведомство в середине лета выдало всем членам эскадры по два комплекта рабочего парусинового платья и по паре ботинок, что явилось значительным подспорьем к полученным в декабре 1920 г., по приходе в Бизерту, сукну на верхний костюм, бязи и белью, а также американским ботинкам». Но все эти расходы компенсировались за счёт русского военного имущества, т. е. пришельцы точно не были нахлебниками. А что насчёт конкурентной французам колонии?
После месячного карантина многие сошли на берег, начали селиться в Бизерте и поблизости. Лагеря для беженцев, преобразованные предприимчивыми русскими в деревни, не были редкостью в Тунисе: «Под откосом горы — русский говор, русская песня. Там деревня Сфаятская — с десяток белых избушек-мазанок с черепичной крышей. По дворам бродят жирные гуси, утки плещутся у корыта, пёстрые куры водят жёлтых цыплят...» Фактически в Тунисе была основана русская колония. Однако между колонизаторами и колонистами всё же есть существенная разница. Русские были именно что колонистами. Но какими именно?
«Русси» — значит «честный»
Старейшина русской общины в Тунисе Анастасия Ширинская-Манштейн, ушедшая из жизни сравнительно недавно, в 2009 г., вспоминала: «Арабы видели русских, одетых в белые мундиры с золотыми погонами. Но видели также и заплаты на этих мундирах... Мы были бедными среди бедных, что вызывало невольное расположение местных к пришлым изгнанникам. Нам не приходилось даже прятать иконы — это в мусульманской стране!» Действительно, арабы относились к русским с удивительной терпимостью и даже теплотой. Возможно, причиной тому — вынесенное из России чувство уважения ко всем людям, невзирая на их национальность и вероисповедание. В этом жители Бизерты удостоверились лично. Когда умер один из членов русской общины кубанский черкес Хаджи-Мед, в последний путь его провожал военный духовой оркестр. Похоронили Хаджи-Меда на мусульманском кладбище города, воздав ему как Георгиевскому кавалеру все воинские почести. Такое отношение русских к солдату-иноверцу тронуло мусульманское население Бизерты до глубины души. Впоследствии, как вспоминает та же Ширинская, чуть ли не полвека проработавшая в лицее Бизерты учителем математики, никого из учеников не смущало, что уроки в её классе проходят под образом Спасителя: «Один студент-магометанин даже попросил меня зажечь под иконой в день экзамена лампаду».
Анастасия Александровна попала в Бизерту совсем маленькой — ей было 8 лет. И должность учителя математики упала на неё не с неба. Её родителям, равно как и всем взрослым колонистам, приходилось трудиться на совсем иных работах. В 1926 г. Всеславянский календарь писал о колонии в Тунисе: «К чести национального самосознания, русский труд качественно стоит здесь очень высоко, русские во всех областях заявили себя хорошими работниками. Они берутся за любое дело: работают в сельском хозяйстве, строительстве, участвуют в общественных работах». К этому можно добавить, что зачастую русские работали там, где никто больше не хотел или не мог. Например, на дорожных и геодезических работах в Сахаре. Тунисские арабы в те времена говорили: «Если видишь палатку в пустыне, то тебе пригодится знание русского языка — один шанс из двух, что этот землемер будет русским». Да и само слово «русси» долгое время считалось в Тунисе синонимом добросовестности, честности и порядочности...
Тунис справедливо гордится своей историей, длящейся со времён владычества Карфагена. Может показаться, что на этом фоне история русской колонии — мимолётный эпизод. Но это не так. Память и дружба для тунисцев — не пустой звук. В 2006 г. муниципалитет Бизерты переименовал одну из площадей города в честь Анастасии Ширинской — ещё при её жизни.