Загадки Третьяковки. Зачем основатель галереи вооружался скипидаром?

Павел Третьяков был жёстким продюсером и часто заставлял художников переписывать купленные им картины. Однако здорово путался в дате основания своей собственной галереи.

165 лет назад, 4 июня 1856 года, московский предприниматель Павел Третьяков купил у художника Николая Шильдера картину «Искушение», а у художника Василия Худякова полотно «Стычка с финляндскими контрабандистами». Так было положено начало знаменитой Третьяковской галерее.

Так или примерно так будет отмечен день 4 июня в многочисленных сетевых «календарях памятных дат». Хотя доподлинно известно, что расчётная записка о получении 450 рублей от художника Худякова была получена Павлом Михайловичем 10 мая 1856 года. Это если считать по старому стилю. Новый стиль даёт 22 мая 1856 года.

Подобную чехарду с датами очень соблазнительно отнести на счёт невежества редакторов интернет-порталов, которых, как известно, историческая достоверность волнует в последнюю очередь. Но есть один нюанс. Дело в том, что некоторая неразбериха царила в галерейном хозяйстве, да и в голове самого Павла Третьякова. Именно эта неразбериха и послужила почвой для возникновения целого ряда загадок и легенд, связанных с Третьяковской галереей.

Искушение «Искушения»

Одна из загадок связана как раз с основанием самой галереи. Если с картиной Василия Худякова всё более или менее ясно, то история появления у Третьякова полотна Николая Шильдера выглядит странной и запутанной.

Много лет считалось, что «Искушение» Шильдера было вообще первой картиной отечественного живописца, которую купил Павел Михайлович. Основание — слова самого Третьякова, который в письме критику Владимиру Стасову отметил: «Это первая картина русская, которую я приобрёл в 1856 году». Письмо датировано 1893 годом — как раз тогда велась работа над первым каталогом Третьяковской галереи, которая годом ранее была передана Москве. Сомневаться в словах самого основателя галереи было как-то не с руки, и картина Шильдера надолго приобрела статус закладного камня Третьяковки.

Авторитет известной личности — страшная, подавляющая вещь. Однако иногда есть смысл вспоминать прекрасное выражение: «Врёт как очевидец». Тот же Третьяков спустя пару недель вновь пишет Стасову — теперь уже о том, когда ему пришла в голову идея коллекционировать произведения отечественных художников: «Я решил собирать русские картины и начал в 1857 году».

Год туда, год обратно — память человеческая иногда творит и не такие штуки. Поэтому лучше будет довериться документам. А они говорят, что «Искушение» Шильдера было куплено Третьяковым в 1858 году — в отделе рукописей Третьяковки хранится соответствующая расписка. Так что извините, Павел Михайлович, но ваша галерея, что бы вы там ни говорили, была основана в 1856 году, а первой картиной была всё-таки работа Василия Худякова.

Первый блин

Часто приходится слышать, что первый собирательский импульс Третьяков получил, ознакомившись с коллекцией русской живописи Фёдора Прянишникова, который в некотором роде может считаться предтечей Павла Михайловича. Тайный советник Прянишников тоже предпочитал покупать картины у малоизвестных отечественных художников.

Действительно, Третьяков в том самом 1856 году посетил Петербург и побывал у Прянишникова. Позже он даже хотел купить его коллекцию целиком, но цена в 70 тысяч рублей показалась слишком высокой.

Однако первые попытки по части коллекционирования живописи Третьяков предпринял гораздо раньше. Другое дело, что отечественной живописи они не касались вообще. Молодой человек всего лишь 21 года от роду просто решил вкладывать деньги в произведения искусства. И пошёл проторенной дорожкой — с точки зрения купца самым надёжным вложением были работы старых европейских мастеров.

Точка зрения, не лишённая оснований. Но, ступая на этот путь, надо обладать знаниями и чутьём. А вот их у молодого предпринимателя как раз и не было. В результате первый заход Третьякова окончился конфузией. Сухаревка, московский рынок, где торговали произведениями искусства и антиквариатом, считалась рассадником мошенников: «У сухаревских можно хоть Рембрандта купить, да трудно потом будет сбыть!»

Явившемуся туда Третьякову цинично впарили 9 полотен «малых голландцев» за 900 рублей. Разумеется, они оказались подделками. Купец и художник Илья Остроухов резюмирует: «Первые ошибки в столь трудном деле, как определение подлинности старых картин, навсегда отвернули его от собирательства старых мастеров».

Только после этого жестокого урока Третьяков приходит к чеканной формуле: «Самая подлинная картина — та, которая лично куплена мной у художника».

Царь-скипидар

Впрочем, эта чеканная формула не исключала возможности доведения картины до состояния «истинной подлинности». Третьяков умел отстаивать свою точку зрения на искусство и частенько прибегал к самым жёстким методам. Известен ряд случаев, когда он заставлял художника переделывать уже приобретённые полотна — так было со знаменитой работой Ильи Репина «Не ждали»: «Лицо вернувшегося в вашей картине необходимо переписать, нужно более молодое и непременно симпатичное. Не годится ли Гаршин?» Репин совету внял — лицо каторжника действительно приобрело черты писателя Всеволода Гаршина. Однако Третьяков на этом не остановился и заставлял переделывать картину ещё несколько раз, причём с каждым разом становился всё более недовольным.

Иногда Павел Михайлович брался исправлять недостатки сам. Так было с картиной Константина Савицкого «Встреча иконы». С ней произошёл чисто технический казус — полотно пошло трещинами. Художник явился в галерею, чтобы исправить дело. В общем, всё было неплохо до тех пор, пока Савицкий не принялся править облака, допустив при этом непростительную, по мнению Третьякова, вольность. Он, видите ли, затеял внести коррективы в цвет, и облака вышли розоватыми. Третьяков такого надругательства над своей собственностью не вынес и в присутствии художника смыл новые краски скипидаром, а недовольство Савицкого игнорировал.

Кстати, это недовольство обошлось Савицкому дорого. Известно, что именно он написал семейство медведей для самой известной картины Ивана Шишкина «Утро в сосновом бору». Известно также, что честный Шишкин, получив от Третьякова гонорар в размере 4 тысяч рублей, 1 тысячу отдал своему коллеге. А также настоял на том, чтобы Савицкий поставил на картине свою подпись. Третьякову не было дела до того, как распоряжается своим гонораром Шишкин. Однако когда купленную картину доставили в галерею, Павел Михайлович снова вооружился скипидаром и смыл подпись Савицкого.