Великая мать Петра Великого. Наталья Нарышкина открыла «форточку в Европу»

325 лет назад, 4 февраля 1694 г., в Московском Кремле на 43-м году жизни скончалась женщина, которая сумела перевернуть ход отечественной истории так, как не удавалось никому и никогда. Звали её Натальей.

Порядкового номера после её имени не ставят, поскольку среди царствующих монархов Наталья Кирилловна Нарышкина не числится. И в этом есть не только формальная, но и выс­шая справедливость – такая женщина может быть только единственной. Потому что её деяния превосходят всё, что было совершено, скажем, самой знаменитой русской царицей – Екатериной II. Хотя, строго говоря, Наталья Кирилловна за свою недолгую жизнь успела сделать только одно дело – родить и воспитать сына. Нет за ней никаких громких военных побед и завоеваний, нет успехов в экономике или строительстве, нет мудрых ­законодательных инициатив – ничего такого, что больше всего ценится «серьёзными исследователями». Есть только горячо любимый «сыночек Петрушенька» – русский царь Пётр I, впоследствии император Пётр Великий.

Немецкий след

По большому счёту, именно Наталья Кирилловна, мать Петра, и определила направление развития России на долгие годы, а то и на века вперёд. И если сын действительно прорубил пресловутое «окно в Европу», то мать, образно выражаясь, приоткрыла для него ту самую «форточку», не будь которой не было бы и «окна».

Ранние годы самого знаменитого царя-реформатора у нас описывают невнятным пунктиром. Дескать, родился, рос, кое-как учился грамоте по Псалтыри, потом вдруг случайно попал в Немецкую слободу, где насмотрелся всякого. Вот тут-то его и понесло. Наталья Кирилловна если и появляется в таких описаниях, то лишь в страдательном залоге. Буквально страдает по Петрушеньке, которого опять носит нелёгкая то с нем­цами, то с потешными солдатами.

В реальности роль царицы Натальи была не просто активной, но активной до неприличия. Этой темы, к сожалению вскользь, касается историк Василий Ключев­ский: «Царица Наталья была взята из семьи западника Артамона Матвеева, дом которого был убран по-европейски... Как только Пётр стал помнить себя, он был окружён иноземными вещами – всё, во что он играл, напоминало ему немца».
Конечно, деятельность Натальи Кирилловны не сводилась только к заваливанию чада игрушками немецкой работы. Ситуация была гораздо интереснее.

Род Нарышкиных мелкопоместный и не очень знатный. Немудрено, что дочь ротмист­ра рейтарского полка Кирилла Полуэктовича воспитывалась в семье его дальнего родственника и командира – полковника, а потом и боярина Артамона Матвеева, который был, пожалуй, не просто западником, а самым настоящим европейцем. Женат на шотландской аристократке древнего рода Евдокии Гамильтон. Библиофил и литератор, собравший невероятно большую библиотеку и выписывавший из Европы все книжные новинки. Дома у него был заведён западный обиход – в семье говорили на нескольких языках и прин­ципиально ходили в европей­ском платье. Вопреки строгим указам царя держал у себя музыкальный ансамбль и даже театр, пьесы в котором ставились на немецком языке.

Материнская школа

Туда-то в возрасте 11 лет и попала будущая мать Петра I. Совсем скоро она уже весьма прилично говорила по-немецки, а также вместе с сыном Матвеева обучалась истории, литературе, поэзии и даже математике и физике. Ну и, конечно, много и с удовольствием читала. В 19 лет она стала невестой царя, а в 20 уже родила первенца – Петрушеньку. И тут же весьма энергично принялась претворять в жизнь то, что успела почерпнуть в доме Матвеева.

В матвеевской библиотеке находились труды величайшего педагога и философа Яна Амоса Коменского. Сейчас они считаются классикой, но тогда это была самая модная и актуальная европейская новинка, последнее достижение искусства воспитания. Судя по всему, Наталья Кирилловна была знакома как минимум с двумя его работами – «Материнская школа» и «Мир чувственных вещей в картинках». Согласно выкладкам первой работы, приобщение ребёнка к грамоте следовало начинать в возрасте трёх с половиной лет. И вот пожалуйста! В конце ноября 1675 г. Пётр как раз подходил к этому знаменательному возрасту. А в расходных книгах Тайного приказа 26 ноября появляется запись о подьячем Григории Гаврилове – ему причитается 10 рублей за то, что он «писал в хоромы к государю азбуку и часослов». Кроме того, Наталья Кирилловна заказывает в Оружейной палате «тетради потешные» – те самые, рекомендованные Коменским «картинки», изображающие «мир чувственных вещей», – то есть окружающие предметы и явления природы. С поправкой на происхождение и царственный статус ребёнка на картинках изображались в основном города, здания, корабли, солдаты, оружие и сражения, то есть то, с чем придётся иметь дело будущему государю.

Словом, любящая и умная мать, которая воспитывает сына по самым продвинутым методикам своего времени. К сожалению, идиллия продолжалась недолго.

Бремя «Медведицы»

В 1676 г. царь умирает. Милославские, семья его первой жены, делают всё, чтобы от-тереть Нарышкину и её сына от высшей власти. Не гнушаясь даже прямым насилием, в 1682 г. во время Стрелецкого бунта, спровоцированного Милославскими, убивают ближайших родственников Натальи Кирилловны, а также её воспитателя боярина Матвеева. Вдовая царица и её любимый Петрушенька спасаются чудом и, по сути, остаются в полной политической изоляции. Нет никаких гарантий, что с ними в скором времени не произойдёт какой-нибудь «несчастный случай».

Отъезд Натальи и маленького Петра в село Преображенское обычно объясняют как ссылку. Дескать, Нарышкины, вон из Кремля, без вас, худородных, обойдёмся! Но на самом деле это был тонкий и умный ход царицы. Во-первых, удалить сына от непосредственной опасности. Во-вторых, создать ему альтернативную базу. В-третьих, продолжить европейское воспитание.

Именно поэтому – ­Прео­б­раженское. Не роскошная и комфортабельная Коломенская резиденция, а скромный охотничий дворец, который ещё пришлось достраивать и перестраивать. Но зато там уже было около 600 человек персонала, преданного цар­ской семье и лично Наталье­ Кирилловне. К тому же от Преображенского до Немецкой слободы с её учителями, наставниками и старыми знакомыми рукой подать. Очень скоро на базе Преображенского вырастет новый «стольный город», охраняемый потешными войсками, что вооружены не пушчонками с пареной репой, а настоящим оружием и готовы биться за своего царя до последнего.

Именно в эти годы Наталью Кирилловну недоброжелатели принялись называть Медведицей. Вовсе не за угрюмость и дикость нрава, как многие предполагают, а за ту самую материнскую любовь, которой славится это добродушное, в общем, животное. Добродушное – да, но не дай бог обидеть маленького медвежонка.

Именно тогда вокруг одиннадцатилетнего царевича складывается круг близких и доверенных людей, которых Пушкин потом назовёт «птенцы гнезда Петрова». Хотя, если по совести, заслуги самого Петра в подборе этих «птенцов» практически нет. Даже знаменитого «полудержавного властелина», то есть Алексашку Меншикова, отобрали в потешные под контролем матери. Стартовую площадку для единственного сына царица Наталья создала отменную, посвятив этому всю свою жизнь.