Бывший тренер Волосожар и Транькова: звали в Китай, уехал в Австралию
Андрей Хекало, работавший перед Играми в Сочи с олимпийскими чемпионами Татьяной Волосожар/Максимом Траньковым и нынешними чемпионами Европы Евгенией Тарасовой/Владимиром Морозовым, рассказал корреспонденту 365NEWS о том, как оказался в Австралии, вспомнил времена совместной работы с Ниной Мозер и признался, что очень болеет за бывших подопечных.
В Лас-Вегас российский специалист парного катания привез австралийцев Екатерину Александровскую/Харли Уиндзора.
— Андрей, после триумфальных для вашей тренерской бригады Игр в Сочи вы достаточно внезапно исчезли из российского пространства. Что стало тому причиной?
— Чисто личные причины. У меня в том олимпийском сезоне в Новосибирске очень сильно заболела мама, а вдобавок к этому ослепла. Пока меня не было, за мамой ухаживали мои друзья, следили, чтобы она ни в чем не нуждалась. А когда Олимпиада закончилась, я решил, что в доме не будет никаких сиделок и что ухаживать за мамой мой долг. Она меня всю жизнь ждала, пока я по соревнованиям и сборам мотался. Вот так я и ушел из большого спорта, не очень представляя, сколько это состояние продлится. 11 марта этого года мама умерла. И получилось, что как раз в это время мне позвонила Катя Александровская и сказала, что они с партнером ищут тренера и хотели бы вернуться. Были еще предложения, но я их даже не стал рассматривать. Все-таки Катя и Харли — мои спортсмены, я их вел много лет вместе с Андреем Пашиным вплоть до Олимпиады в Пхенчхане, у меня они стали чемпионами мира среди юниоров в 2017-м, потом какое-то время работали в Канаде у Ричарда Готье, но там что-то не сложилось. Вот мне и захотелось снова поработать на результат. Хотя поначалу было сложно.
— Слишком далеко?
— Дело не в этом. Катя очень сильно набрала вес, а Харли за время простоя растерял силу. Я когда ребят в этом состоянии увидел, первым желанием было сесть в самолет и улететь обратно в Россию. Ни о какой серьезной работе не могло быть и речи. Соответственно, спортсменам пришлось приводить себя в порядок. У Харли была еще одна проблема, которая на первый взгляд казалась нерешаемой – у него постоянно воспалялась и распухала нога до такой степени, что становилась багрово-лилового цвета и стопу было совершенно невозможно засунуть в ботинок. Из-за этого ребята даже пропустили последний чемпионат мира. Мы меняли ботинки на более просторные, делали уколы, два месяца перед каждой тренировкой накладывали на стопу лед, чтобы заморозить ногу и она уменьшилась бы в размерах, но ничего не помогало. Я ругался, не понимал, как фигурист вообще может довести ноги до такого состояния, и скорее уже от безысходности предложил поменять модель ботинок. Как ни странно, проблема тут же ушла. Понятно, что время было упущено – все это произошло за полторы недели до турнира Nebelhorn Trophy в Оберстдорфе, но с этого момента мы стали наверстывать.
— Я смотрела на вашу пару в Лас-Вегасе и в какие-то моменты не могла отделаться от ощущения, что вижу Евгению Тарасову и Владимира Морозова на взлете их карьеры. Не сочтите за комплимент, но у вас очень узнаваемая тренерская рука. Не поверю, что со стороны вашей бывшей тренерской бригады не было попыток вновь заполучить вас, когда вы вернулись в профессию.
— Тем не менее, это так. Никто мне работу не предлагал. Наверное, это и к лучшему. По крайней мере, именно такие слова я сказал сам себе, когда понял, что не нужен. — Мой вопрос, скажу вам честно, продиктован исключительно тем, что перед Играми в Сочи вся команда Нины Мозер воспринималась со стороны как большой и очень крепкий кулак. И когда почти сразу после той Олимпиады из этой команды ушли вы и Станислав Морозов, а позже не нашлось места Максиму Транькову, да и сама Мозер в значительной степени самоустранилась от тренировочного процесса, то лично меня это сильно расстроило.
— Поначалу мне было больно, конечно. Но в целом я спокойно отнесся к той ситуации. Во всяком случае, когда Женя и Володя (Тарасова/Морозов) решили поработать под началом Транькова, у меня не было никакой обиды, что они выбрали его, а не меня. У нас ведь очень теплые отношения и с Таней Волосожар, и папу Максима я хорошо знал и много с ним общался. Да мы и не ссорились, к тому же. Поэтому когда у Макса в прошлом сезоне случались какие-то тренерские неудачи, я не злорадствовал. Очень хотел, чтобы и у него, и у его спортсменов все получилось. И сейчас хочется. В то же самое время я почему-то был уверен, что работа для меня найдется. Более того, что она сама меня найдет. Я не ходил по каткам, никуда не просился. Иногда ездил по регионам, пока был в России, помогал тренерам. Сейчас я большей частью в Австралии. Хотя после Игр в Пхенчхане меня звали в другую страну. Очень звали. Но это означало бы уехать туда практически навсегда. На абсолютную занятость. — Рискну предположить, что речь идет о Китае?
— Как вы догадались?
— Китайцы, насколько знаю, сейчас разворачивают огромную программу по подготовке своих фигуристов. Так что несложно понять, кому экстренно понадобились специалисты экстра-класса.
— В моем случае речь не шла о том, чтобы поехать в Пекин. Это совсем другой регион, где построили совершенно сумасшедший центр, занимается много фигуристов, и было решено начать развивать на базе этого центра парное катание. Я когда-то работал там — еще когда жил в Сибири. Представляете, сколько лет прошло? Меня в свое время пригласил туда человек, который работал в России в китайском посольстве. Сам он не спортсмен, но очень хотел развивать в стране наш вид спорта. Времена были перестроечные и тогда мне эта работа просто помогала выжить. Я возил своих спортсменов по всевозможным шоу и на те деньги, что они зарабатывали, мы покупали коньки, шили костюмы. Зарплат-то толком ни у кого не было – заводы в Сибири остановились, работа ушла, многие семьи забалансировали на грани нищеты. Тогда нас еще очень сильно поддержала авиакомпания «Сибирь» — обеспечивала ребят льготными билетами. На все международные турниры, куда попадали мои ребята, их отправляли практически за копейки. За чисто символические деньги.
Возвращаясь к теме работы с Тарасовой и Морозовым, я действительно желаю им большого успеха. Это ведь очень хорошая пара, не зря мы со Стасом Морозовым в свое время вкладывали в ребят столько сил. — Насколько вам комфортно сейчас работать в Сиднее?
— У меня очень хорошие отношения с руководством национального института спорта, с человеком, который курирует зимние олимпийские виды спорта, во всех вопросах полное взаимопонимание. К тому же я считаю, что Александровская/Уиндзор способны на гораздо более высокий результат, нежели тот, что показывают сейчас. Хочется помочь им раскрыться.
Тяжеловато бывает привыкнуть к тому, что на катке кроме нас могут оказаться те, кто заплатил за сеанс массового катания. Бывает, что очень рявкнуть хочется, честно вам скажу. Но каждый раз кто-то из дедушек или бабушек подходит, хлопает меня по плечу и говорит: «Супер, Андрей! У тебя классные спортсмены. Для нас большая честь с ними рядом кататься». Ну и что тут скажешь? Так что учимся взаимодействовать. Когда у нас по расписанию какие-то прокаты, все, разумеется, относятся к этому с пониманием, уступают. — В Австралию вы уехали вместе с семьей?
— Пока не получается. Хозяйство дома большое. Дача, пять кошек. Хотя очень надеюсь, что зимой жена поедет вместе со мной. В Австралии как раз лето будет… По материалам: rsport.ria.ru