Франция перед выбором: «это будет бомба пострашнее Брексита»
До первого (он же, возможно, и последний по сути) тура президентских выборов во Франции остаётся неделя. На первом месте по опросам М. Ле Пен, на втором Э. Макрон, на третье выбрался Ж.-Л. Меланшон, на четвёртом Ф.Фийон. Разрыв между ними, впрочем, очень невелик: у Ле Пен 24%, у Макрона 23%, у Меланшона 19% и у Фийона 18%. При этом треть опрашиваемых сообщает, что они ещё не решили, за кого голосовать.
По этой причине нельзя сказать, что кто-то фаворит, а кто-то догорает в конце турнирной таблицы: разница между замыкающим четвёрку и лидером — всего 6%, и это при том, что опросы в последнее время точны как прогнозы погоды. Ещё пару месяцев назад казалось, что установлен трамплин для взлёта Э. Макрона, который начал набирать популярность в конце минувшего года и к концу зимы добрался почти до 26% симпатий. Однако повального увлечения пикантным Макроном (молодым мужем пенсионерки, банкиром, экс-министром и обладателем прозвища «месье Плексиглас», данного за отсутствие собственной внятной позиции) хватило не так надолго, как, видимо, планировалось. Его популярность достигла пика, потом немного постагнировала — и поползла вниз после первых же телевизионных дебатов.
Дело, кстати, не в том, что Макрон плохо выступил на дебатах. Просто очень и очень хорошо выступил Жан-Люк Меланшон, тоже экс-министр, 65-летний, но бойкий политик, вчерашний аутсайдер и руководитель «Франции непокорённой» (пафосные названия полит-движений, похоже — часть французской политической эстетики. У Ле Пен Национальный Фронт, у Макрона «Франция на марше», и только у Фийона унылые «республиканцы»).
Сейчас, безусловно, «месячник увлечения Меланшоном». За последние полторы-две недели он набрал в соцопросах порядка 6-7%. О нём пишут европейские СМИ от Великобритании до Польши. Если он удачно использует оставшуюся неделю, в финал могут выйти сильно правая и сильно левый кандидаты. Ситуация тем более вероятна, что к Меланшону могут перебежать левые, собиравшиеся голосовать за Макрона, отмечает британская Guardian. Несмотря на то, что Макрон позиционируется как «независимый» — по сути он несколько более попсовый клон Ф. Олланда и во всём значимом — продолжатель его крайне непопулярной политики. Пока левый избиратель был уверен, что выбор придётся делать между Макроном и кем-нибудь из правых — он не обращал внимания на Меланшона. Теперь начал обращать, и это может выпустить воздух из популярности Макрона. Более того: за Меланшона могут выступить и 10% сторонников формального кандидата от Соцпартии Б. Амона.
О Меланшоне по всей европейской прессе кочует один и тот же справочный абзац: он «крайний левый», он «французский Ципрас», он «собирается поднять налоги на 120 млрд евро», в частности, обложив 90-процентным налогом годовые доходы свыше 400 тыс. евро; он «намерен увеличить расходы бюджета на 240 млрд евро». Далее в публикациях обычно подключаются мрачные эксперты, сообщающие, что Меланшон — конечно, не такое чудовище, как Ле Пен, поскольку не обещает по крайней мере разрушить Евросоюз — но он достаточное чудовище, чтобы обрушить вторую по величие европейскую экономику, «которую даже Германия после этого не сможет вытянуть».
…Ну и ещё один нюанс, интересный уже для нас. Меланшон — по крайней мере, согласно звучащим в европейской прессе обвинениям — «неоднократно выражал поддержку действиям России».
Таким образом у нашей страны имеется некоторые основания болеть за популярность кандидата Меланшона. В случае, если он сдует Макрона, очевидного ставленника «евро-бюрократии», и выйдет на противостояние с Марин Ле Пен — Россия окажется вновь в ситуации «двух удачных вариантов».
«Выбор между ультралевым и ультраправым — это будет бомба под Евросоюз посильнее Брекзита», — цитирует польская RP директора парижского института Жака Делора Ива Бертончини.
Впрочем, нам по-прежнему кажется, что социально-политический кризис во Франции ещё не дошёл до нужного накала. А это значит, что всё же более вероятен вариант с выходом 23 апреля во второй тур Ле Пен и Макрона — после чего 7 мая французский избиратель, пусть и без всякого энтузиазма, выйдет «голосовать против правого экстремизма».
И тогда политическая структура ЕС, надо думать, законсервируется ещё на пятилетку: в отличие от Франции, в Германии нет никаких шансов, что какое-либо чудо порушит продолжение нынешней центристской брюркратической коалиции христианских демократов и социал-демократов.
А консервация структуры ЕС будет означать и дальнейшее одеревенение «восточной политики»: сменяющие друг друга центристы будут повторять про оккупацию Крыма, про сохранение санкций, про угрозу беспричинного, но яростного вторжения русских орд в Литву и так далее.
Именно поэтому в последние годы Россия действительно поддерживает — по крайней мере, морально и мысленно — т.н. «популистов» на Западе. Как мы писали ещё перед выборами президента в США — «нет оснований полагать, что в случае избрания Трампа президентом внутренняя ли, внешняя ли политика США так уж радикально изменится»: дело в том, что Клинтон гарантировала сохранение прежней политики совершенно надёжно, а при смене имелся шанс на перемены (строго говоря, он есть до сих пор).
То же и с политикой в европейских государствах. «Пророссийский Ципрас», «пророссийский Орбан» и «пророссийский Радев» не обнаружили в своём поведении ничего практически пророссийского и не помешали ни одной антироссийской инициативе. Но любая эволюция — это постепенно накапливающиеся изменения. Сначала они незначительны, а затем мы однажды можем, например, констатировать, что вот это пернатое животное — уже по большинству признаков скорее курица, чем динозавр.
Поэтому мы, строго говоря, за любые потрясения в Европе, кроме трагических.