Кризис Россия-НАТО — испытание для проводимой Турцией политики балансирования

За последние годы военная промышленность Турции достигла значительного прогресса и стала сама производить некоторые из наиболее важных видов вооружений. Поставленная цель – как можно скорее достичь самодостаточности и использовать либо экспортировать эти вооружения как инструмент влияния на международной арене, Как бы ни было понятно такое стремление, подобной политику в неспокойные времена придерживаться трудно.

Поскольку Турция член НАТО, и поскольку Россия с 2016 года строит стратегические отношения с Анкарой, чтобы противостоять НАТО в области ПРО, за  решениями Турции будут внимательно следить в Москве, Вашингтоне и Брюсселе в случае эскалации российско-украинского кризиса.

И вот почему.

Во-первых Украина купила дроны  Байрактар ТВ2  турецкого производства, которые уже применяются ей для ударов по пророссийским сепаратистским формированиям на Донбассе. Это вызвало резкую реакцию Москвы. Продолжение подобных продаж, включая продажу боеприпасов и услуг по техническому обслуживанию, сейчас чревато дополнительным риском российских ударов по украинским базам, использующим дроны. С другой стороны, как подтверждение поддержки Турцией Украины (в качестве дополнения давнего неприятия российской аннексии Крыма), такой тип военное сотрудничество укрепляет позиции Турции как члена НАТО.

Во-вторых, возможное участие Турции в общенатовских санкциях против России серьезно повлияет на восприятие Кремлем позиции Анкары. Как видно из других решений НАТО, Турция, конечно, имела бы право ограничить свое участие некоторыми аспектами санкционного режима или даже вообще отказаться его соблюдать, но политический ущерб для неё все равно был бы значителен – либо с точки зрения Москвы, либо с точки зрения Вашингтона.

В-третьих, активность США и НАТО в Черном море и в небе над Украиной неизбежно будет усиливаться в целях разведки и сдерживания, что поставит вопрос об участии Турции, например, в совместных операциях НАТО на море или в воздухе. Допустит ли Анкара к участию в подобных операциях свои фрегаты или самолёты-заправщики?

Этот вопрос отражает многогранные отношения между Турцией и Россией, которые описывают  как «сложные па-де-де», которые по разнообразным причинам  могут сорваться в результате обострения украинско-российского кризиса.

У Москвы есть варианты: действия против военной техники турецкого производства, используемой Украиной; экономические контрсанкции против Турции (во время прошлых кризисов был остановлен российский туризм и импорт сельскохозяйственной продукции); жесткая позиция на севере Сирии по отношению  к турецким войскам и сирийским беженцам вблизи турецкой границы.

Жонглирование отношениями с Кремлем, Белым домом и НАТО было метко названо «самой большой проблемой Эрдогана» и вызвало несколько предложений о посредничестве.

Вот более широкая картина.

Анкара сделала политический выбор — найти новое равновесие между своим семидесятилетним членством в НАТО и новыми стратегическими связями с Москвой. Открытая конфронтация между Россией и Украиной неизбежно поставит под сомнение эту политику поддержания баланса. На карту поставлена предполагаемая дипломатическая роль Анкары: с какой стати Москва согласится на посредническую роль Анкары, если турецкие военные участвуют в операции НАТО, скажем, в Черном море?

В игру вступит и военно-дипломатическая стратегия России. В соответствии со своим восприятием враждебного окружения со стороны НАТО, Россия успешно использовала Турцию в 2019–2021 гг., чтобы набрать очки против НАТО, кода продала Анкаре российские комплексы С-400, заблокировав приобретение Турцией американских систем Patriot  и, в силу санкций США, избавив её от запланированной продажи и развертывания не менее 100 истребителей F-35.

Для Кремля это изменило правила игры на его южном фланге, но теперь он наблюдает, как турецкие беспилотники используются против пророссийских формирований на Донбассе, а вскоре может увидеть, что Турция присоединится к санкциям и операциям НАТО.

Москва, вероятно, будет реагировать на действия Анкары в контексте НАТО, например, оказывая давление против усиления турецкого военно-морского присутствия в Черном море. А может  захотеть продолжать с Турцией отношения в области ПРО. И может  сделать выбор в пользу расширения сотрудничества в областях, где Россия и Турция являются потенциальными конкурентами — в Ливии и странах Сахеля, таких как Мали, — чтобы выводить Турцию на антизападную траекторию везде, где это возможно.

В глазах союзников по НАТО, Турция по-прежнему нуждается в урегулировании кризиса с С-400 и рассматривается как играющая роль верного союзника в противостоянии вокруг Украины в качестве способа наладить свои отношения с Вашингтоном.

Для Турции значительный прогресс в технологиях создания БПЛА, с подтверждённой эффективностью их применения на поле боя в Ливии, Сирии, Азербайджане и на Украине, оказался одновременно и политическим благословением, и проклятием. Хотя это и повышает авторитет страны на международной арене, но также вызывает критику и  призывы к проведению тщательно продуманной политики.

Что еще более важно, учитывая непростую экономическую и политическую ситуацию, президент Турции Эрдоган, вероятно, воспользуется украинско-российским кризисом, чтобы хвастаться своим возросшим военным потенциалом, своими политическими отношениями как с Западом, так и с Россией, а также своими возможностями как посредника. Потенциальные внутриполитические выгоды легко понять, но на международной арене риски  огромны.

Для Турции установление нового баланса в отношениях с Россией и с Западом по-прежнему искусное жонглирование. Сейчас критическое испытание – Украина.