Историй о появлении в зеркалах призраков умерших накопилось столько, что вряд ли сыщется человек, который не слыхал хотя бы одну из них. Целую коллекцию подобных случаев оставило после себя Общество психических исследований, активно работавшее в Англии в конце XIX – начале ХХ веков.

А вот что произошло сравнительно недавно с 23-летней жительницей Мюнхена Кларой Райц. Вернувшись с прогулки, она стала приводить себя в порядок перед зеркалом. И вдруг с изумлением обнаружила, что из зеркала на нее пристально смотрит какой-то смутно знакомый мужчина. Клара резко обернулась, но рядом никого не было. Девушка осмотрела всю квартиру – никого. Вечером за чаем она решила рассказать об этом матери и вдруг вспомнила, чье лицо видела в зеркале — это был дядя Генрих, который несколько лет назад уехал в США.

Объяснить странную «галлюцинацию» мать с дочерью не могли и решили сообщить о ней заокеанскому дядюшке, но не успели. На следующий день пришла телеграмма, в которой извещалось о его внезапной кончине. Стоит ли уточнять, что дядя Генрих умер именно в тот момент, когда Клара увидела его в зеркале.

Многочисленные рассказы о появлении в зеркалах умерших заинтересовали Раймонда Моуди (Raymond Moody), ученого, рискнувшего начать систематическое изучение посмертных состояний. Психиатр решил подтвердить или опровергнуть расхожее мнение об удивительных свойствах зеркал. Чтобы пойти на такой шаг, требовалось немалое мужество. Ведь на карту ставился научный авторитет Моуди. Вот что об этом говорил он сам:

Я сказал одному психологу о моих планах исследования и услышал: «Это угробит твою карьеру!»
Моя приятельница, интеллигентная женщина, охарактеризовала проект как «дурацкий и смешной». И даже запретила говорить о нем в ее присутствии. Для меня ясно, что за таким отношением стоит желание безопасности. Вместо того чтобы открыть разум и стараться искать ответы, фундаменталисты лихорадочно идеологизируют проблему, как бы защищая себя от сомнений и неопределенностей. Они отказываются признавать, что существуют тонкости человеческой психики, о которых мы знаем очень мало.

Более десяти лет Моуди занимался серьезными исследованиями в области «зеркального ясновидения». Первое, что он сделал, – превратил верхний этаж своей старой мельницы в Алабаме в нечто похожее на «психомантеум» древнегреческих оракулов, куда люди отправлялись консультироваться с духами умерших. «Камерой видений» служила темная комната с плотными ставнями и шторами. На одной из стен комнаты было закреплено большое зеркало. В метре от зеркала располагалось легкое удобное кресло. Его можно было отрегулировать так, чтобы макушка головы находилась почти на уровне нижнего края зеркала – на высоте около метра от пола. Кресло было немного отклонено назад.

Это делалось не только для удобства, но и для того, чтобы пристальный «глядетель» не видел в зеркале своего отражения. Угол наклона кресла обеспечивал ясный обзор зеркала, которое отражало только темноту позади экспериментатора. Это глубокое «пространство темноты» создавалось черной бархатной тканью, окружавшей и зеркало, и экспериментатора, и кресло. Внутри этой «камеры видений», непосредственно за креслом, помещался небольшой светильник из окрашенного стекла с лампочкой в 15 ватт. Только эта лампочка и освещала комнату. Простая, едва освещенная комната, затемненное окружение, ясная глубина зеркала – все это, по мнению Моуди, было идеальной внешней средой для «созерцания».

Моуди решил сделать исследования максимально объективными. Он разработал ряд критериев, которым должны были удовлетворять участники экспериментов. Во-первых, это должны быть люди зрелые, непредвзятые, интересующиеся человеческим сознанием. Во-вторых, во избежание отрицательных реакций на опыты они не должны иметь умственных или эмоциональных расстройств. В-третьих, они должны быть скрупулезны и уметь точно выражать свои мысли. И в-четвертых, никто из них не должен иметь склонности к оккультной идеологии, ибо это могло серьезно усложнить анализ результатов.

Вначале Моуди из своих знакомых отобрал десять человек. Это были студенты, адвокаты, психологи, медицинские работники. Каждого из них Моуди детально ознакомил с проектом, пояснив, что нужно попытаться вызвать призрак личности, с которой подопытный был близок и которую был бы рад снова увидеть. А кроме того, доктор попросил добровольцев подобрать несколько памятных вещей, принадлежавших умершему и напоминающих о нем.

Днем подопытный готовился: рассматривал фотографии, трогал памятные вещи, вспоминал. А с наступлением сумерек его отводили в «камеру видений», предлагали расслабиться, освободить свой мозг от всего, кроме мыслей об умершем, и лишь после этого начать пристально вглядываться в зеркало. Время пребывания в «камере» не ограничивалось, но в соседней комнате всегда находился ассистент, готовый оказать любую помощь. После сеанса с подопытным долго и подробно беседовали.

До начала исследований Моуди полагал, что привидения увидят очень немногие, возможно, один из десяти, да и те будут сомневаться, произошло ли свидание в их уме или в действительности. Однако из десяти участников ровно половина увидели умерших родственников. Что же явилось в «зеркальной комнате» тем, кто рискнул проникнуть в «мир, откуда ни один не возвращался»?

Одним из первых добровольцев был мужчина, занимавший высокий пост в нью-йоркском «Сити-Банке», чуть старше сорока лет, никогда не страдавший психическими расстройствами. Он хотел увидеть свою мать, умершую год назад, по которой очень тосковал. Выйдя из «комнаты видений» примерно через час, он сказал Моуди:

Вне всякого сомнения, личность, которую я видел в зеркале, – моя мать! Я не знаю, откуда она пришла, но уверен, что видел реальную личность. Она смотрела на меня из зеркала. Выглядит она более здоровой и счастливой, чем в конце своей жизни. Ее губы не двигались, но она говорила со мной, и я ясно слышал ее слова. Она сказала: «У меня все прекрасно».

А вот что рассказал хирург, желавший увидеть мать, умершую в 1968 году:

Когда я взглянул в зеркало, по нему прошла как бы пелена, дымчатая субстанция. Затем из этой пелены стала формироваться фигура, сидящая на какой-то софе. Вначале я видел лишь общий контур, никаких деталей. Затем, может быть, через минуту стали проявляться некоторые черты. Они не появлялись сразу целиком. Они больше походили на компьютерные картинки, которые вы видите по телевизору. Лицо как бы наполнялось сверху вниз, и скоро я понял – это мама. «Как ты?», – спросил я. Ее губы не двигались, но ментально мы были связаны. «У меня все хорошо, и я люблю тебя», – ответила она. Я задал еще вопрос: «Было больно, когда ты умерла?» «Вовсе нет. Переход к смерти легок». Я задал ей, наверное, вопросов десять, а затем она растаяла. Я был очень растроган.

Подобных рассказов немало. Они во многом схожи. И главное, что их объединяет, – это твердая убежденность «психонавтов» в реальности встреч с умершими. Вот типичные высказывания. «Я не знаю, чем это вызвано, но знаю точно, что видел свою маму»; «Случившееся не было воображением. Оно было реальностью»; «Он был в комнате со мной, я знаю это точно. Я видела его голову, грудь, верхнюю часть живота так, как вижу вас».

Зачастую умерший человек, явившийся к живому во время сеанса, выглядел не совсем таким, каким помнился. Он не был простым «слепком памяти»: «Я ее не сразу узнала. Она умерла очень старой. А здесь была еще молодой». Подчас создавалось впечатление, что покинувшие наш мир не только продолжают свое существование, но и развиваются, эволюционируют, приобретают какой-то новый опыт.

Все участники экспериментов утверждали, что активно общались с умершими. Правда, в этом общении были довольно любопытные различия. Одни говорили, что разговаривали без слов, мысленно. Другие, а их было около пятнадцати процентов, – слышали голос. Некоторые явственно чувствовали прикосновение.

Эти индивидуальные моменты психологами, в том числе и Моуди, пока не исследованы, но некоторые предположения напрашиваются сами. Скорее всего, зрительные образы более свойственны так называемым визуалам – людям, мышление которых «специализируется» в основном на зрительном внутреннем опыте. Слуховые феномены, видимо, характерны для аудиалов. А прикосновения ощущают кинестетики, в мышлении которых доминирует опыт движений и прикосновений.

Есть и другие различия. Так, кто-то был уверен, что наблюдал умерших за зеркальной плоскостью. Кто-то чувствовал, что сам на какое-то время уходил в зазеркалье. Примерно десять процентов участников были уверены, что призраки выходили к ним в комнату из зеркала. Можно предположить, что эта разница вызвана разным психотипом людей: интраверсивным или экстраверсивным.

Прослышав об экспериментах Моуди, к нему стали приходить самые разные люди. И большинство из них на самом деле побывали там, куда стремились, – в «мире ином». Но далеко не всегда видели там тех, с кем хотели встретиться. Около четверти подопытных увидели совсем не тех, кого ожидали.

Получалось как в реальной жизни: идешь в определенное место, точно зная, что N «всегда бывает там», и не застаешь его. Зато встречаешься с тем, о ком и не думал. Так происходило и у «психонавтов» Моуди. Долго готовятся, мысленно прокручивают будущий разговор и вдруг встреча срывается или на нее приходит кто-то другой. Не потому ли, что ты к ней не готов? Или просто опоздал? Или сработали какие-то другие, не зависящие от тебя причины? И не подтверждают ли эти факты, что «мир иной» – это не плод нашего воображения, что он живет своей жизнью, мало завися от нашего сознания, воли и желаний?

Свидетельства достойных доверия людей – это, конечно, немало. Однако дотошный Моуди решил испытать все на себе. Им двигало не просто любопытство. Его смущало, что подопытные были абсолютно уверены в реальности своих встреч. Доктор психологии был убежден, что сумеет доказать: видения в зеркалах – не более чем «картинки собственного производства». «Если подобный опыт будет и у меня, я не позволю одурачивать себя утверждением о его реальности», – с таким настроением Моуди приступил к эксперименту. Не меньше часа психиатр провел перед большим зеркалом в надежде увидеть свою бабушку по матери и не увидел ничего.

Однако позднее свидание все же состоялось. «Потребовалось некоторое время, – вспоминает Моуди, – должно быть, меньше минуты, прежде чем я опознал женщину как мою бабушку по отцу, которая умерла несколько лет назад. Я, помнится, поднял руки к лицу и воскликнул: «Бабуля!» Появление этой бабушки было полной неожиданностью для Моуди, так как эта бабушка была «недоброжелательной и эксцентричной». Но теперь она стала иной. «Я ощущал исходившие от нее тепло и любовь, эмоциональность и сострадание, и это было выше моего понимания. Она определенно была с юмором, и вокруг нее разливались тихий покой и радость». Моуди общался с ней долго, по его ощущениям – несколько часов. И это событие буквально перевернуло его понимание действительности.

Под конец жизни он заявил: «Опыт привел меня к твердому убеждению: то, что мы называем смертью, не есть конец жизни». Профессиональный психолог так и не смог доказать, что «свидание с призраками» – иллюзия: «Если я посчитаю свое свидание галлюцинацией, тогда я должен считать галлюцинацией и всю мою жизнь тоже».

10 самых грозных пиратских кораблей