Россия и раньше справлялась с эпидемиями при помощи самоизоляции
Когда же пик вируса? Сколько еще сидеть дома? Звучит и такой вопрос: а нужно ли? Хотя никто из живущих этого не помнит, но человечество, включая Россию, пережило такие эпидемии. Возьмем чуму.
Что это такое? Самый яркий образ из Средневековья — люди с клювами. В эти клювы набивали всякие пахучие травы, которые, считалось, очищают воздух, хотя дело было вовсе не в воздухе. А эти люди собирали тела.
Однако считается, что одно из древнейших свидетельств о той заразе — еще в Библии. Вот как в Первой книге Царств описывается один из поворотов войны израильтян с филистимлянами: "После того как отправили его, была рука Господа на городе — ужас весьма великий — и поразил Господь жителей города от малого до большого, и показались на них наросты". Эти ужасные наросты называли "бубонами". Отсюда — бубонная чума, хотя еще бывала легочная.
Прошло еще много столетий, перед тем как в XIX ученые поняли, что беда — от чумных палочек. Разносили их блохи: в Азии, например, на сурках, а в Европе — все больше на крысах и мышах. И, кстати, поразительная вещь, за много веков до этих открытий именно библейские прорицатели посоветовали принести Богу жертву повинности, в том числе "пять мышей золотых". Иными словами, люди прошлого тоже кое-что понимали.
Что же еще поняли люди прошлого, что даже тогда, еще до всех открытий в области вирусологии и бактериологии, до изобретения лекарств, эпидемии удавалось останавливать? Моей помощницей при создании этого материала стала Марина Александрова — исполнительница главной роли в сериале "Екатерина".
"Чтобы сие зло не вкралось в середину империи нашей, учредить заставу в Серпухове, на самой переправе чрез реку, и определить на оную лекаря, дабы все едущие, кто бы то ни был, там остановлен и окуриван был". В сериале "Екатерина" таких слов нет. Но мы попросили актрису Марину Александрову почитать отрывки из указов ее героини той поры, когда императрица отправила в Москву своего любимца Григория Орлова подавить чуму и исправить ляпы, допущенные ставшими тогда провинциальными московскими властями.
Одно из самых старинных кладбищ в Москве — Введенское. Здесь похоронен, кстати, замечательный, сейчас несколько забытый писатель Пришвин. Здесь и братья-художники Васнецовы. Вообще очень много захоронений XIX века: испанцы, французы, англикане, которые жили в Москве. Но есть захоронения куда постарше.
Считается, что первые захоронения на Введенском кладбище — это 1771 год. Здесь хоронили жертв московской чумы. Почему именно здесь? Тут могилы погибших от чумы оказывались за тогдашними пределами Москвы, на безопасном расстоянии от мест массового проживания. Собственно, так оно и полагалось делать еще по еще древним уложениям. Но только Орлов смог наконец-то навести порядок.
Из первых же его повелений, 25 октября 1771 года: "Окружающий Москву Камер-Коллежский вал увеличить, углубляя его ров, и к этой работе призываются все охочие люди из московских жителей. Платеж за работу будет производиться поденный: мужчине — по 15, а женщине — по 10 копеек на день. Кто придет со своим инструментом, тому прибавляется по 3 копейки на день".
В канун приезда Орлова первопрестольная представляла собой жуткое зрелище. Когда болезнь еще только проявилась, сначала город подвела чиновничья осторожность. Слово — знаменитому москвоведу Константину Михайлову.
"Чума сначала объявилась в Москве, в военном госпитале на Яузе. Но когда врач госпиталя Шафонский докладывал об этом в Медицинскую коллегию, что грозит опасность, ему посоветовали не разводить панику", — рассказал Михайлов.
Следующим пораженным районом стал тот, что изображен на картине одного из тех самых Васнецовых, Аполлинария, "Всехсвятский каменный мост". По его сменщику, Большому каменному, уже знакомый нам Константин Михайлов ведет нас туда, где располагалась печально знаменитая мануфактура Большой суконный двор. Там чуму скрыли уже, говоря современным языком, бизнесмены.
"Администрация, видимо, не желала останавливать предприятие, поэтому долго это дело скрывала, умерших тайно хоронили ночью в пределах этого двора", — отметил москвовед.
Это никак не выселки. Через мост — Кремль, где в Успенском соборе короновались цари, в том числе Екатерина II, а в соседнем Архангельском соборе покоится один из ее предшественников. Это князь Московский и Великий князь Владимирский Семен Гордый — жертва чумы еще в 1353 году. Следующим царем, при ком Россия познала мор, стал Алексей Михайлович в XVII веке.
Еще один поворот московской истории. Не так давно, когда на Охотном ряду строили подземный торговый комплекс, обнаружили еще чумные месторождения, могилы на территории бывшего Моисеева монастыря. Это уже эпидемия чумы XVII века, при царе Алексее Михайловиче. Но, впрочем, за несколько столетий, которые прошли с предыдущей эпидемии, при Симеоне Гордом, москвичи кое-чему все-таки для себя научились. Так, во вторую для себя чуму Москва выработала своего рода "удаленку".
"Я читал про такую технологию, что гонец читал письмо, которое пришло из чумной зоны, писарь его записывал, изначальное письмо уничтожалось, а то шло по почте. Они старались минимизировать любые контакты. К сожалению, не было тогда электронной почты", — отметил Константин Михайлов.
Но что касается запрета на захоронения в центре, как водится у нас, нашлись "умники", которые посчитали, что они-то знают все лучше всех. Как показали раскопки во время строительства торгового комплекса "Охотный ряд", были и здесь, в центре, чумные могилы. Ну, что удивляться, что после этого эпидемия в Москве все разрасталась и разрасталась?
Тогдашний летописец писал так: "Людие бо умираху незапною смертию: ходил ли кто, или стоял, или сидел, и тако забывся вмале, вскоре умираху".
По разным подсчетам, во вторую чуму в Москве умерли то ли 150, то ли 200, то ли все 480 тысяч человек. Английский посланник Уильям Придо отмечал: "Это не считая нескольких тысяч тел, не нашедших себе иной могилы, как в кишках собак и свиней".
И вот спустя более чем столетие, в XVIII веке, в Москве все повторяется. Кто виноват? Московский генерал-губернатор Салтыков — вот кто проявил тогда: то ли забывчивость, то ли легкомыслие, то ли халатность — позволил дурить себя сначала чиновникам, а потом купцам.
Императрица пыталась подгонять: "Прикажите публиковать в городе, чтобы бежавшие с Большого суконного двора фабричные немедленно все явились для выдерживания карантина. Если же после публикации кто из них по городу шатающийся найден будет, таковых в полиции высечь плетьми и отсылать в карантин".
Но фабричные уже разбрелись. Как следствие — в апреле 1771 года в Москве умерли уже 774 человека, в мае — 850, в июне — 1100. К середине лета.
"Смертность в июле-августе доходила, по официальным сводкам, до 800, по неофициальным, — до тысячи человек в день", — рассказал Константин Михайлов.
Салтыков, даже не дождавшись ответа императрицы на прошение о, конечно, запоздалой отставке, Москву покидает. Ему вслед несется уже какая-то совсем бредовая петиция тогдашних брехунов.
"Они представили следующие пункты. Перестать сажать в чумные карантины. Кто-то считал их рассадниками заразы, а кто — бесовскими учреждениями. Снова разрешить хоронить при церквях, открыть бани и рынки. Но, слава богу, власти этого не послушали, карантинные меры все-таки продолжали ужесточать", — подчеркнул Михайлов.
Здесь нам требуется одно отступление. Все читали "Приключения Гулливера". И все знают, что это не только детская книжка, но и смелый политический памфлет. Первый русский переводчик этой тогда очень смелой книги — Ерофей Каржавин. Такой же, как он, образованный на Западе вольнодумец, его брат Федор, который потом примет участие в революции в Америке и, кажется, даже во Франции. Но и он в ожидании Григория Орлова, дееспособной власти, про не верящую врачам пьянь пишет: "Втоща во фрунт, их старались наперед опохмелять медными эфесами".
В этот момент в Москву и прибывает Орлов. Первое же совещание — с ведущими врачами. С этого момента похороны умерших от чумы вновь стали проходить только на дальних кладбищах.
Изолировали и больных. В опять же дальних тогда монастырях. То были Николо-Угрешский, Симонов, Данилов, а позже и Новодевичий. И начали неукоснительно выполнять другие указы: например, говоря нынешним языком, о порядке посещения продовольственных магазинов: "Между покупщиками и продавцами разложить большие огни и сделать надолбы, чтобы городские жители до приезжих не дотрагивались и не смешивались вместе. Деньги же обмакивать в уксусе".
Уксус был, конечно, совершенно бесполезен. И в одном из наших следующих выпусков мы расскажем, какое же лекарство позволило уже советским медикам побороть чуму уже в ХХ веке, когда ее вспышка была в Монголии.
Но откуда же чума приходила на Русь до этого? Как и сегодня, зараза была привозной. Про XIV век известно, что "моровая язва" пришла из Европы через Балтику: сначала в Псков и Новгород, потом в Москву, а потом еще и в Смоленск В живых остались всего с десяток горожан.
Про источник заразы в XVII веке высказываются разные предположения: Литва, Персия, Крымское ханство.
В XVIII чуму пришла из Молдавии, через которую проходил Суворов на войну с турками. По пути в Москву она еще "прошлась" по Киеву и Брянску.
Еще раз — при Екатерине. Никаких вакцин от чумы не было, но победили. Потому что и при ней, и в прежние времена Россия справлялась с эпидемиями, когда вводила карантин и, как скажем мы сегодня, самоизоляцию.