Район неведомых дорожек в «Северской кругосветке»
Первая в истории исследовательская экспедиция вокруг Северского района убедилась, что он прекрасен и привлекателен для туристов. И тем удивительнее, что этот туристический потенциал практически не используется. От Стефановского до Ильского Велозабег до Новодмириевской оставил у меня неизгладимые впечатления и ощущения. Это давало все основания опасаться, что недохрустевшие вчера колени окончательно дохрустят сегодня, а мозоль на […]
Первая в истории исследовательская экспедиция вокруг Северского района убедилась, что он прекрасен и привлекателен для туристов. И тем удивительнее, что этот туристический потенциал практически не используется.
От Стефановского до Ильского
Велозабег до Новодмириевской оставил у меня неизгладимые впечатления и ощущения. Это давало все основания опасаться, что недохрустевшие вчера колени окончательно дохрустят сегодня, а мозоль на части тела, находящемся между поясницей и бёдрами, станет логическим завершением поездки до Дербентской. Но начало дистанции далось на удивление легко, отчего мой инстинкт самосохранения успокоился, и ноги живенько принялись крутить педали.
Кто не знает, 12 километров дороги от Стефановского до села Львовского — сплошная гравийка. Ехать по ней на велосипеде — само по себе тяжело, ехать по ней на велосипеде под палящим солнцем в 30-градусную жару — тяжело вдвойне, если не втройне. Плюс пылевые завесы, поднимаемые самосвалами, которые возят здесь песок из карьера. Его, кстати, при желании тоже можно включить в список достопримечательностей Северского района и назвать, к примеру, «Обещалкин карьер». Стефановцы столько раз слышали на разных уровнях обещания о закрытии карьера, что это название будет вполне логичным, ведь песок так и не перестали добывать. Но попадались и нормальные водители. Заметив наш пелотон, они сбрасывали скорость, чтобы не пылить, за что участники экспедиции посылали им телепатические лучи со словами благодарности и респекта.
Наконец-то вышли на асфальт, и тут выяснилось, что мне ехать по нему ещё хуже, чем по щебню, хотя вчера на это внимания не обратил. Во времена моего детства велосипеды делились только рамные-безрамные и по названиям. Никаких горных, для путешествий, со скоростями и прочими наворотами не было. За прошедшие годы велосипедный прогресс ушёл далеко вперёд. Я не то, чтобы этого не заметил, но всерьёз им заинтересовался аккурат за день до старта «Кругосветки», когда выкатил из гаража сыновний велосипед с проблемами при переключении скоростей, которые я исправил с помощью отвёртки методом проб и ошибок. На хорошей же дороге вскрылся другой недостаток: не переключались звёздочки на цепи. Я ехал на самой маленькой, тогда как остальные в нашей команде на большой или средней. И получалось, что они делали 1-2 оборота педалями, я же 4-5. Пока двигались по гравийке, где не разгонишься, это не было заметно. Другое дело, на асфальте. Чтобы не отставать и не тормозить группу, мне приходилось работать ногами в ускоренном режиме, словно я герой старого немого кино. Уже нигде ничего не хрустело и не забивалось, но организм тратил гораздо больше энергии, и к Ильскому я подъезжал практически выбившимся из сил. «Это скоро кончится, это скоро кончится», — успокаивал я сам себя. «Ага, скоро, — подтрунивало надо мной сознание. — Сегодня уже второй день экспедиции — подумаешь, ещё восемь впереди». Именно тогда в мою душу впервые закрались сомнения: «Зачем я согласился на эту экспедицию?!»
Невероятный Папай
Наконец-то Западный Папай — первый настоящий «зуб» «пилы». Вдалеке — Главная вершина с триангуляционным пунктом. Вроде бы рукой до неё подать, а глянешь на хребет, по которому идти и идти, и чувствуешь, как все твои морально-волевые качества уменьшаются до размера горошины и закатываются в неизвестные закрома организма.
Прикидываем по времени, что до Красной речки мы сегодня дойти не успеем. Надо искать другое место для ночлега и обязательно с родником или ручьём. Перед началом подъёма у каждого из нас было по полторашке воды, но в жару и духоту экономить её проблематично. Осталась примерно половина водных запасов. Вообще в походах, особенно горных, чем меньше пьёшь, тем лучше. Мало того что воды всегда хватит, чтобы, скажем, чай заварить, так ещё и обмен солей в теле под нагрузками удаётся сдерживать в норме. Но если уж попил, то держись — будешь пить без остановки. Это хорошо знают бывалые туристы и плохо — некоторые небывалые «кругосветчики».
Двигаем дальше. Путь по «пиле» — это нечто. Здесь приходит озарение — понимаешь, ради чего полз на пузе, тащил тяжёлый рюкзак, истекал потом, сбивал ноги и расцарапывал свои конечности и лицо.
Тропинка тонкой лентой вьётся по гребню, перепрыгивает через каменные выступы и огибает кусты можжевельника и шиповника. Временами идёшь вдоль скалистых стен, поросших душистыми горными травами и деревьями. Из-под ног расползаются потревоженные ящерицы и разноцветные змейки, разморенные солнечными ваннами. Справа и слева — крутые склоны. Шаг-два в сторону, и покатишься до самого дна пропасти. Дух захватывает, но ты не можешь точно понять отчего — то ли от страха сорваться вниз, то ли от великолепия природы вокруг. Вот сосна, отчаянно борющаяся с горной породой за свою жизнь. Её корни в скале, но само дерево словно парит в воздухе. А вот каменный пласт, нависший козырьком над многометровым обрывом. Хочется на него забраться, но боязно — вдруг отломится. А здесь отвесные скалы — ты видишь, где они заканчиваются, но не видишь, где начинаются, хотя стоишь на краю.
Но главную роль в этом зрительном экстазе исполняют горы. Отсюда открываются невероятные виды на близлежащие вершины. Хребет Коцехур и гора Тхаб с белыми «шарами» геодезической лаборатории — её видел каждый, кто бывал в Геленджике. Чуть в стороне — гребень Михайловского перевала. Если присмотреться, можно увидеть за ним черноморскую синеву. Или вершина Убин-Су, на которой я днём ранее познавал прелести размеренной жизни. И Пшада, и Большой и Малый Афипсы, и Шишан, и Собер-Баш… Картина сильно напоминает цветущее море летом в Анапе — зелёные волны с пенящимися «барашками» белых скал Собера, Лысой и Медведь-горы.
В эти минуты я ощущал всё великолепие и исключительность Папая, чувствовал себя его частью и частью мира, раскинувшегося вокруг него. Я начал верить эзотерикам, считающим Папай источником энергии и вдохновения. Да, я устал физически, но зарядился духовно. Нет, дорогие мои, не Собер-Баш — главная гора Северского района, а именно Папай. И если есть какие-то сомнения на этот счёт, надо на него подняться. Он невероятен, и, находясь на Папае, чувствуешь это каждой клеткой своего тела.
Уаз грязи не боится
Поначалу всё складывалось отлично. Уаз пролетал все преграды на своём пути. В салоне, конечно, изрядно подбрасывало на очередной яме, кочке или лежащем поперёк дороги бревне. А куда деваться? Ради благого дела стоило терпеть. Но первая большая заболоченная лужа — и машина сразу села на «пузо». Лебёдка, грубая мужская сила, десять минут времени — и «уазик» снова готов продолжать путь. Только путь уже закончился, остались одни направления. На гребни уходили волоки от прежних лесных дорог. По ним возили добытый лес, когда в сёлах были живы лесхозы. Лесхозов нет больше двадцати лет, дороги размыло, и перед нами простирались километры поросшей деревьями и кустарником местности. И плюс дождь. Раньше, читая в интернете про похождения джиперов, я не мог понять, чего их тянет в грязь и на бездорожье. Теперь мне представился отличный шанс ответить на этот вопрос.
После третьего серьёзного загруза по лицу Ивана стало понятно, что назад он уже не поедет. Если машина застрянет на обратном пути, вытащить её будет некому. Сейчас же с помощью лебёдки и подложенных под колёса пеньков это делали мы. А значит — вперёд, до победного конца, до самого Чибия. До которого почти 20 километров.
Никогда бы не подумал, что уаз такой проходимый. Тем более, «буханка». Смотришь, вроде неприступная горка — крутоватая, с кустами и вымытым водой овражиком на месте бывшей дороги, мокрая и грязная из-за дождя. В общем, как любят джиперы. Думаешь, ну всё, приехали. А «уазик» разгонится — и горка уже позади. А не получается — мы помогаем. Где надо, придержим, толкнём или перевернём. Сколько раз машина практически опрокидывалась — я на это перестал обращать внимание после трети пути. И Ваня показал себя настоящим профи. Попробуй порулить, когда нет гидроусилителя руля, когда каждое неловкое движение может потянуть «уазик» в ущелье вместе с нами, когда каждый удар в передние колёса «сушит» руки. Только человек с крепкой хваткой и стальными нервами способен на это.
За пару часов мы полностью промокли, измазались по самые уши в грязи и изрядно устали. Зато Артём Запольских во второй раз за «Кругосветку» поймал «грибную» удачу. На очередной пробуксовке из-под колеса выбросило два округлых, на первый взгляд, камня размером с теннисный мяч. Мы их и не заметили бы, если бы не пошёл специфический запах. Заядлый грибник Артём тут же распознал в них трюфели. Трюфели? На Кубани? Я тоже грибы люблю собирать, но мне никогда не попадались. Даже не слышал, что они у нас растут. А здесь сразу два великолепных экземпляра. «Высушу, перемелю и буду по щепотке в суп добавлять для вкуса», — радовался находке Артём.
