МОСКВА, 9 сен — РИА Новости, Антон Скрипунов. Ровно 30 лет назад в Подмосковье был убит протоиерей Александр Мень — знаменитый священнослужитель Русской православной церкви, символ ее либерального крыла и перестройки, автор популярных христианских книг, благодаря которым тысячи советских граждан пришли к вере. Почему обстоятельства и виновники его гибели до сих пор не установлены — в материале РИА Новости.

Спустя много лет все еще не понятно, что случилось на самом деле. Ранним утром 9 сентября отец Александр Мень вышел из дома. Он торопился на электричку — на литургию в Сретенский храм поселка Новая Деревня, что в Пушкинском районе.

От его жилища в Семхозе (Загорского, а ныне Сергиево-Посадского района) до платформы всего четыреста метров. Тропинка прямая и хорошо просматривается. Кроме одного участка на изгибе дороги. Именно там между 06:30 и 06:50 утра произошли неведомые события, приведшие к скорой смерти знаменитого пастыря.

"Кто вас, отец Александр?" — изумленная женщина увидела священника.

Из его головы сочилась кровь, он еле-еле передвигал ноги, но собрал силы и невозмутимо ответил: "Да нет, никто, я сам".

Растерянная жительница Семхоза остановилась, не зная, что делать. А батюшка все шел и шел — уже не к платформе, а к своему дому. Добравшись до калитки, упал замертво.

"Я услышала какие-то звуки, предсмертные хрипы. Спросонья не разобрала, что это. В окно крикнула: "Кто тут? Что случилось?" Потом выскочила, подошла, посмотрела — кто-то лежит на земле с другой стороны ворот. Я не поняла, кто это, было темновато, а я близорукая", — вспоминала потом жена священника Наталья Григоренко.

Умирающего Александра Меня видели несколько человек. Они же потом сообщили милиционерам приметы возможного преступника. Или двух — показания свидетелей разнились.

Непонятно и то, как убили отца Александра. Никому не известно, что произошло в той самой "слепой зоне" тропы до платформы "Семхоз". По одной из версий, на священника напал кто-то из местных пьяниц в приступе белой горячки. Но батюшка был физически силен — мог дать отпор. По другой гипотезе, к нему приблизился некто и подал записку. Священнослужитель потянулся в карман за очками, неожиданно из кустов выбежал еще один человек — и сильно ударил отца Александра по голове.

Вот только чем? Судмедэкспертиза выяснила лишь одно: "остро заточенным предметом". Топором, саперной лопаткой — никто не знает.

У священника с собой был кожаный портфель — он исчез вместе с преступниками. Искали больше недели, прочесали все окрестные леса. Пожарные даже выкачали всю воду из местного пруда. Так и не нашли.

Загадочная и неожиданная гибель отца Александра Меня стала, пожалуй, первым громким событием эпохи девяностых. Неудивительно, что попрощаться с ним 11 сентября пришли тысячи людей. Конечно, они рассуждали и о том, кто и за что лишил жизни священника. Молва разносила версию, которую подхватили газеты: "Это политическое убийство". А некоторые усматривали в деле заговор Компартии. На похоронах кто-то даже развернул плакат с надписью: "Виктор Цой, Александр Мень… Террор развязан. Кто следующий?"

Сравнение с погибшим чуть ранее, в августе того же года, Цоем вовсе не голословно. Отец Александр был настоящей звездой перестроечной эпохи. Только не музыкальной, а общественной и религиозной.

Горбачевские реформы предусматривали куда более значительную, нежели раньше, свободу для широких масс. Советских граждан волновали вопросы веры. А празднование тысячелетия Крещения Руси в 1988 году подстегнуло небывалый интерес к православию. Русская церковь, которую власти почти 70 лет пытались уничтожить и загнать в катакомбы, начинала проповедовать открыто.

И если в деревнях еще сохранились остатки многовековой православной традиции, то большинство городских жителей знали о Церкви в основном понаслышке. И проповедь Меня для многих звучала как настоящее откровение. Особенно были удивлены те представители советской интеллигенции, которые считали служителей Церкви "мракобесами" и "инквизиторами".

Для советских "очкариков" — инженеров, журналистов, деятелей науки — отец Александр стал "своим человеком". О сложных духовно-нравственных вопросах он говорил на одном с ними языке: с одной стороны — просто, а с другой — научно, аргументированно. Причем священник апеллировал в основном к светским интеллектуальным авторитетам — ученым и философам, в том числе и современным.

"Он обладал широкими, я бы даже сказал, энциклопедическими знаниями. С началом перестройки немного священников могли выйти на общественную проповедь, встречаться в аудиториях, где собирались разные люди. Отец Александр чутко реагировал на их вопросы и привлекал эрудицией", — говорит настоятель Сергиевского храма в микрорайоне "Семхоз" (Сергиев Посад) протоиерей Виктор Григоренко, племянник отца Александра Меня.

Благодаря Меню, по словам родственника, тысячи людей узнали, что такое православие. Собственно, он своей активной позицией в перестроечную эпоху заложил фундамент для полноценного возрождения Русской церкви, которое началось в девяностые.

Известность отец Александр обрел задолго до перестройки. В 1960 году в 25-летнем возрасте его рукоположили в священнический сан. И тогда же он начал проповедовать.

Его активная деятельность в годы хрущевской борьбы с религией, когда генсек обещал "показать последнего попа по телевизору", не осталась без внимания КГБ. В 1964 году у него прошли обыски. И впоследствии чекисты неоднократно угрожали тюрьмой.

"На карандаше" у службистов Мень оказался и еще по одной причине: среди его прихожан было немало "политически неблагонадежных". В эпоху брежневского застоя священник привел к вере множество диссидентов.

Но при этом держался вне политики. И призывал всех, вне зависимости от взглядов, лишь к одному — к вере во Христа.

"Я пришел к отцу Александру, когда мне надоели диссидентские поиски, я считал их бессмысленными. Так ему и сказал. Он ответил: "Ну, значит, нам по пути", — говорит один из духовных сыновей Меня, священник Владимир Архипов.

Это случилось в 1974 году. Спустя 46 лет отец Владимир прекрасно помнит впечатления от встречи с Менем.

"Он — первый священник, с которым я познакомился. В нем не было искусственности — мол, какой-то там "работник" Церкви и веры. Он настоящий, правдивый. В нем жил дух, ищущий Божественную истину. Эти качества меня и привлекли в первую очередь", — признается Архипов.

С паствой Мень общался не только лично, но и в многочисленных книгах. Они распространялись через самиздат. Это особенно раздражало госорганы. Как и то, что священник каким-то образом переправлял рукописи в Западную Европу, где они тиражировались и переводились почти на десяток языков. Часть книг нелегальным путем возвращалась в СССР.

С прекращением гонений на Церковь в конце восьмидесятых Мень не переставал работать над новыми книгами. Нередко черновики трудов он носил с собой в черном портфеле — том самом, который исчез в день его убийства 30 лет назад.

Именно вокруг этого портфеля после гибели Меня разгорелись самые ожесточенные споры. Практически сразу следствие назвало основную версию убийства: ограбление. Но многих она не устраивала.

Родственники священника говорили: в сумке не могло быть ничего ценного. Утром 9 сентября он нес с собой необходимую для службы церковную утварь.

Близкие сообщили следователям о многочисленных угрозах в адрес батюшки. В том числе и от некоторых жителей Семхоза. Милиция проверила всех в поселке — и уже на четвертый день после убийства арестовала подозреваемого. Бывшего уголовника Геннадия Бобкова, соседа Меня.

На допросе тот сознался и сказал, что поводом для убийства стали жалобы со стороны священника в милицию. Мол, он бросил топор в отца Александра, а черный портфель выкинул в семхозский пруд. Это дало повод правоохранителям радостно отрапортовать, что резонансное преступление практически раскрыто. Расследование контролировал лично министр внутренних дел Виктор Баранников — по приказу председателя Верховного совета РСФСР Бориса Ельцина.

Но вскоре Бобков начал путаться в показаниях. На последующих допросах говорил о некоем "человеке в черном", который пришел к нему за десять дней до убийства. Затем заявил, будто на преступление его побудили сотрудники Московской патриархии. А потом таинственный незнакомец "в черном" и вовсе превратился в националиста, приказавшего "убить еврея".

К делу подключились следователи из КГБ. В конце октября 1990 года они сообщили, что на допросах милиционеры оказывали на Бобкова "физическое и психологическое воздействие", поэтому тот оговорил себя.

Однако главная версия не поменялась: убийство, по мнению чекистов, совершили на бытовой почве. Между тем многие в России считали, что КГБ заметает следы, ведь за священником продолжительное время пристально следили. По свидетельствам жителей Семхоза, наблюдение велось до самого последнего дня.

На основе этого слуха появилась гипотеза, что в том самом черном портфеле священник нес компромат на чекистов, якобы хотел его обнародовать по Центральному телевидению.

Спустя несколько лет Генпрокуратура России заявила, что проверяла версию о причастности к убийству Меня спецслужб. Но она не подтвердилась.

В 1994 году следователи сообщили о поимке возможного убийцы Меня. Им оказался москвич Игорь Бушнев, как и Геннадий Бобков, ранее судимый.

Предполагалось, что Бушнев, будучи пьяным, вечером 8 сентября отправился к теще в Хотьково. В электричке его избили неизвестные. Они вышли на платформе "Заветы Ильича" — это к югу от Хотьково. Наутро москвич решил отомстить обидчикам.

Он взял топор и сел в поезд, только перепутал направление и поехал на север — к Сергиевому Посаду. По версии следствия, на станции "Семхоз" он увидел мужчину, похожего на одного из обидчиков. Им оказался отец Александр Мень. И Бушнев убил его топором.

Однако два года спустя на суде прокурор неожиданно попросил оправдать подозреваемого. Оказалось, собранные показания противоречат друг другу.

После этого было еще несколько попыток найти убийцу, но дела разваливались. В итоге 9 сентября 2000 года расследование официально прекратилось "в связи с полной исчерпанностью всех возможных действий".

"Версий много, но причина убийства отца Александра, по моему мнению, одна: стремление заставить его замолчать. Он ведь пользовался огромной популярностью в стране. Был идеологическим противником советского строя — а в то время хватало желающих вернуться обратно в коммунистическую эпоху", — полагает отец Виктор Григоренко.

Как и кто конкретно убил священника — по его словам, "уже не так важно". Последователям отца Александра ясно: "не обошлось без Божьего промысла".

"Конечно, мы все осиротели. Но каждый из нас с его смертью, что называется, повзрослел: почувствовал определенную ответственность и принял эстафету", — отмечает Григоренко.

Духовные дети Меня не только следуют его заветам, но и хранят о нем память: проводят "Меневские чтения", вечера в честь священника в Москве и Подмосковье. Этот год 30-летия гибели знаменитого пастыря — особенный: богослужения, конференции, концерты, кинопоказы и другие мероприятия памяти отца Александра продлятся до середины сентября.