Путевые заметки. Китайский феномен
(Продолжение. Начало в №№ 23, 24)
Виталий Мухин
О том, какое значение придают китайцы своей культуре, мне рассказала Елена из Воронежа, которая в начале двухтысячных уехала с мужем в Китай на заработки. Будучи по профессии преподавателем фортепиано, она устроилась в пекинскую музыкальную школу, где, случалось, за один день зарабатывала больше, чем за месяц в России. При этом конкурс в эту школу в 2008 году достигал сорока человек на место, в то время как в российских музшколах преподаватели, что называется, «ходили по дворам» с целью привлечь к себе учащихся. Неудивительно после этого, что сегодня наибольшей популярностью в Китае пользуются балет и опера, а у нас – Максим Галкин и Дима Билан.
Было бы странно, если бы, находясь в Китае, я не посетил Великую китайскую стену и резиденцию китайских императоров – Запретный город. И вот в один относительно свободный от соревнований день я с двумя своими приятелями отправился в окрестности Пекина, где для туристов выделен специально отреставрированный кусок одного из восьми чудес света.
Скажу сразу: карабкаться по ступеням вверх без предварительной подготовки – дело чрезвычайно трудное. Очевидно, предвидя это, один из моих приятелей решил остаться внизу, сказав, что уж лучше он там попьет пива. А мы с Николаем двинулись наверх.
Я человек не хлипкий и даже когда-то входил в сборную Воронежской области по легкой атлетике, но уже после четвертого «пролета» стены ноги мои стали ватными, а сердце в груди выбивало чечетку. Утешало лишь то, что за следующей сторожевой башней стены не было видно, а значит, там начинался спуск вниз. Но лишь только мы докарабкались до «сторожевика», как нашим глазам открылся еще более отвесный пролет, ведущий в горы, который до того был скрыт густой зеленой растительностью. Оставалось надеяться, что уж за следующей-то башней точно наступит облегчение. Однако облегчения не наступило, потому что история повторилась, и очередной пролет приглашал нас в «гости к небу». Казалось, какой-то садист играет с нами дурную шутку.
Конечно, можно было бы развернуться и «рвануть» назад, но, во-первых, стало жалко уже потраченных усилий, а во-вторых, не хотелось ударить в грязь лицом перед многочисленными женщинами, карабкавшимися вверх с таким усердием, как будто их там ожидала вечная любовь.
Наконец вершина туристической «петли» достигнута, и можно передохнуть, а заодно и приобрести табличку, в которой удостоверялось, что я являюсь покорителем Великой китайской стены. Но счастье наше оказалось недолговечным. Как вскоре выяснилось, спускаться с китайской стены совсем не легче, чем подниматься на нее. Скорее, даже труднее, потому что ноги уже практически не слушались своего хозяина. И тут я подумал: а каково было врагам Китая, осаждавшим эту стену высотой в семь – одиннадцать метров? У них-то, в отличие от нас, ступенек не было, и карабкаться им приходилось по отвесным уступам, да еще и под постоянным огнем противника.
И еще мне подумалось о трагичной судьбе сотен тысяч строителей стены, протянувшейся на 10 тысяч километров, погибших во время этой «стройки века» и похороненных прямо в стене.
И все-таки мы с нее спустились, хотя при этом ноги дрожали так, что успокоить их удалось лишь минут через пять пассивного отдыха.
– Зато мы получили табличку о покорении стены, – похвастался я оставшемуся внизу приятелю.
– А я ее тоже получил, – ошарашил тот меня, допивая пиво. – Они вон в том ларьке продаются…
Впрочем, даже пережитые страдания не заставили меня отказаться от приглашения посетить эту стену еще раз, сделанное мне Леной и ее мужем. Тем более что речь шла о неотреставрированной стене, находящейся в пределах уникального национального парка.
В парк этот обычным посетителям вход запрещен, но благодаря моему аккредитационному удостоверению, я с друзьями прошел туда, даже не покупая билета.
Надо признать, посмотреть там, действительно, есть на что. Огромные скалы с журчащими водопадами и бамбуковыми зарослями с петляющими ручейками создавали впечатление, что находишься посреди девственной природы. Эти же ощущения усиливало отсутствие вокруг вечно галдящих туристов. Однако ощущения эти вмиг испарились, лишь только мы добрались до развалин Великой китайской стены, из которой двое крестьян с тачками и кирками деловито выковыривали такой нужный в хозяйстве строительный материал. Присутствие посторонних лиц их, по-видимому, совсем не смущало. Как, впрочем, и то обстоятельство, что китайское правительство регулярно запрашивает ЮНЕСКО о выделении средств на реставрацию данного «чуда света». Ну да своя рубашка ближе к телу.
В размышлениях о соотношении великого и повседневного меня и застало приглашение моих новых друзей посетить по дороге в Пекин форелевый ресторан, где я смог бы самолично поймать себе рыбу на ужин. Идея была настолько хороша, что я не смог от нее отказаться. И вот я уже возле садков с сачком в руках пытаюсь выловить форель, каждая из которых не меньше полутора килограммов весом. Но если с белой рыбиной я справился довольно легко, то с черной пришлось основательно повозиться, настолько вертлявой она оказалась.
Наконец рыбы пойманы и отданы на жарку повару, а мы втроем заказываем себе салаты и пиво и садимся за стол, снабженный вращающимся стеклянным кругом. Его наличие не столько дань старинной традиции, сколько диктуется обычной целесообразностью, потому что китайские порции так велики, что съесть любую из них простому человеку даже в преддверии голодной смерти едва ли под силу. А потому в рестораны китайцы ходят, как правило, семьями или с друзьями. Берут там сразу несколько блюд, после чего «пускают их по кругу» – и каждый откладывает себе столько, сколько нужно.
Стоит сказать, что еда в здешних ресторанах такая вкусная и такая дешевая, что сами китайцы предпочитают обедать и ужинать именно в них, избегая домашней готовки. Я подсчитал, что за пару тысяч российских рублей мог бы питаться там в течение целого месяца. Да еще и осталось бы на поездки в такси – настолько дешевые, что в это даже трудно поверить. Однажды за то, чтобы доехать из центра шестнадцатимиллионного Пекина на его окраину, где находились олимпийские объекты, мне пришлось заплатить всего сто российских рублей.
Характерно, что когда я перед посадкой в машину спросил у ее водителя, во сколько мне обойдется поездка, он долго не мог понять, чего я от него хочу. А поняв, показал мне пальцем на счетчик – ездить без счетчика в такси в Китае не принято. А вот на велосипедах – пожалуйста.
Велосипед в Поднебесной – транспорт настоящего и, вероятно, будущего. На нем добираются на работу и на свидания, перевозят пассажиров и небольшие грузы, что и неудивительно при том обилии автомобилей, который есть на дорогах, особенно в больших городах. Даже странно, как водители машин и автобусов ухитряются лавировать в этом потоке велосипедистов, которые снуют под колеса, словно тараканы в квартире при внезапно включенном свете.
Но даже огромное количество двухколесного транспорта не спасает Пекин от пробок и сопутствующего им смога, хотя в отличие от Москвы и Воронежа на улицах китайской столицы полно виадуков и разного рода развязок. Проезд в тамошнем общественном транспорте также весьма дешев, и в 2008 году составлял всего два юаня – в то время это соответствовало девяти российским рублям. Когда же власти решили поднять цену всего до трех юаней, то китайцы устроили такой бунт, что власти тут же отказались от нововведения. Это я к тому, что, по мнению некоторых наших апологетов, в Китае до сих пор царит «военная диктатура».
Сказать, что русских в Китае не уважают, – значит, погрешить против истины. Во время девяностых именно торговля с Россией превратила многие китайские деревушки по берегам Амура в процветающие города-оазисы, где российские пенсионеры в массовом порядке скупали квартиры, и где можно было безбедно жить даже на их скудную пенсию.
Не остался в стороне и Пекин: для наших соотечественников выстроили целый торговый район с супермаркетами, магазинчиками и странным для русского уха названием «Ябаолу». В один из таких супермаркетов я и пристрастился ходить со своими новыми друзьями, пользуясь тем, что для оптовиков там выдавался специальный талон. На него можно было хоть целый день бесплатно кормиться в ресторане на последнем этаже.
На оптовика я походил мало, однако благодаря своим друзьям, у которых с продавцами супермаркета установились давние прочные связи, я чуть ли не каждый день имел возможность ужинать «на халяву».
Справедливости ради стоит сказать: некоторые вещи я действительно покупал в нескольких экземплярах, памятуя о том количестве друзей и знакомых, которые с нетерпением ждали моего возвращения из Пекина.
Вообще, слухи о том, что китайские товары ни на что не годятся, в значительной степени – миф. С тех пор, как благодаря дешевой рабочей силе, западные компании стали размещать в Поднебесной свои производства, качество китайского ширпотреба значительно выросло. По крайней мере, того, что продается в солидных торговых точках.
Никогда не забуду, как после «тестирования» и покупки килограмма настоящего китайского чая я уже отошел на сто метров от магазина, как вдруг услышал за спиной громкий топот, а вслед за этим кто-то несильно потянул меня за рукав футболки. Как выяснилось, хозяйке чайной лавки показалось, будто я забыл заварочную кружку, подаренную мне ею, а потому она погналась за мной, чтобы вручить мне означенный презент, хотя свой я забрал. Вы можете представить себе нечто подобное в России?
К слову сказать, самому чаю в Китае приписываются магические свойства, а чайная церемония обставлена едва ли не как прием у посла. Только в Китае узнал: первое «окатывание» чайного листа кипятком надо непременно сливать, давая тем самым листьям «раскрыться».
Или: столь популярный у нас чай «каркаде» по-разному влияет на гипертоников и гипотоников в зависимости от того, горячий он или холодный. Я уже не говорю о том, что для китайца пить чай с сахаром все равно, что мешать его со стрихнином.
Вообще-то, нам есть чему еще поучиться у китайцев. И в первую очередь тому, как обустраивать государство. Не случайно за последние двадцать лет Поднебесная по своему ВВП рвется ввысь, в то время как мы в лучшем случае остаемся на месте.
Вспоминаю, как в начале девяностых руководство завода «Тяжелых механических прессов» меняло уникальные российские прессы на ширпотреб из-за Великой китайской стены, который раздавало рабочим в виде зарплаты, в результате чего едва ли не весь Воронеж щеголял в одинаковых пуховиках и спортивных костюмах. С той поры трудолюбивые китайцы ушли далеко вперед, а мы по-прежнему лишь болтаем о необходимости слезть с нефтяной иглы и эффективно бороться с коррупцией.
Одна надежда – на мощный пинок под зад в виде санкций и падения цен на углеводороды, которые, возможно, заставят нашу «элиту», отправившую полмиллиона своих сынков и дочурок на п.м.ж. за рубеж с деньгами Родины, хоть немного задуматься о государстве и о ее народе. В России, как известно, гром не грянет – мужик не перекрестится, а барин не почешется...
Не хочу сказать, что все у китайских товарищей обстоит идеально. В том же самом супермаркете в районе Ябаолу мне однажды всучили просроченную карточку на посещение ресторана, а возле стадиона «Птичье гнездо» какой-то молодой человек впарил автору этих строк на сдачу фальшивую банкноту в пятьдесят юаней, хотя наказание за подобный вид деятельности в Китае более чем суровый. Так что и в Поднебесной надо держать ухо востро.
И все же плюсов у Китая гораздо больше, чем минусов. Во многом потому, что китайцы стараются жить по законам предков и бережно хранят свою историю, какой бы трагичной она ни была. В этом лишний раз убеждаешься, посетив Запретный город – жемчужину Пекина, бывшую на протяжении многих веков резиденцией императоров, а также примыкающий к нему музей Мао-цзе-дуна.
Сегодня Интернет может все рассказать о том, как строилось и вновь отстраивалось после поджогов величайшее творение древних зодчих, сколько жен, наложниц и евнухов насчитывалось у властителей Поднебесной, и какие искусства они культивировали. Но и Всемирная паутина не в состоянии передать тот дух философии Конфуция, который можно ощутить, лишь прогулявшись по «площадям» Запретного города, вход в который простым смертным был долгие годы заказан.
И, конечно, не мог не впечатлить музей Великого кормчего, память о котором, несмотря на все последствия «культурной революции», китайцы бережно хранят до сих пор. И в этом бережном отношении к своему прошлому тоже кроется одна из причин Ренессанса Китая, одним из проявлений которого стали Олимпийские и Паралимпийские игры 2008-го.
Не передать словами восторг, который я испытал на закрытии Паралимпиады, когда сразу после праздничного салюта и конфетти из лепестков бумажных роз, сброшенных откуда-то сверху, все – от участников до зрителей – высыпали на арену стадиона «Птичье гнездо» и началось «братание» народов и наций. И в порыве всеобщего ликования какой-то молодой китаец нахлобучил мне на голову соломенную шляпу, которая и по сей день хранится в моем шкафу.
Уже по дороге в Москву, я в самолете познакомился с бывшей чиновницей мэрии одного из подмосковных районов, променявшей безмятежное бумагомарание на беспокойную жизнь челночницы, благодаря чему сумела купить в Подмосковье квартиру не только себе, но и своей сестре.
– А с китаяночкой ты, часом, не переспал? – поинтересовалась она, когда наш разговор перешел на вторую стадию откровенности.
– Нет, – честно признался я, слегка покраснев не то от вопроса, не то от того, что не сподобился этого сделать.
– Напрасно, напрасно, – сокрушенно покачала моя собеседница головой. – Китаяночки толк в любви знают.
Мне почему-то стало неловко, и, сославшись на «нужду», я отправился в туалет. Нужник однако оказался занят.
– Вы представляете, вот уже минут десять стою, а он все не выходит, – возмущалась какая-то дама, стоящая первой в уже довольно внушительной очереди.
И словно в ответ на ее возмущение изнутри послышался громкий стук.
– Похоже, застрял, – предположил я и надавил плечом на дверь.
В туалете предприняли аналогичные действия, в результате чего дверь под напором двух мужиков не без труда, но поддалась, и в образовавшемся проеме мы увидели полные ужаса глаза пожилого китайца, очевидно, решившего, что оставшуюся жизнь ему придется провести в самолетном сортире.
Бешено вращая зрачками, он прошелестел мимо нас на свое место, а я приготовился к тому, чтобы при посадке руками вытаскивать шасси у купленного на какой-то европейской помойке российского лайнера: китайская сказка закончилась – я прибывал на Родину.
Великая китайская стена. Фото Виталия Мухина
Продавцы свежей рыбы . Фото Виталия Мухина
Зазевался! Фото Виталия Мухина
На улицах Пекина. Фото Виталия Мухина
Источник: газета «Воронежская неделя», № 25 (2219) 24-30 июня 2015г.