Воспоминания «Детей войны» о годах Великой Отечественной войны

ОРЛОВА СЕРАФИМА АНДРЕЕВНА

родилась 06.07.1934 в с. Осмерици Мологского района Ярославской области.
Пенсионер прокуратуры края с 1995 года, ветеран труда.
Проходила службу в органах прокуратуры Саратовской области в 1965г. и Алтайского края с 1969 по 1994 г.г. в должностях помощника районного прокурора, прокурора отдела по надзору за рассмотрением в судах уголовных дел, заместителя прокурора Индустриального района, прокурора отдела по надзору за следствием и дознанием в органах МВД.
До службы в прокуратуре работала следователем, инспектором в органах МВД.
В период службы неоднократно поощрялась приказами прокурора края. Награждена Почетной грамотой ЦК профсоюзов и Генерального прокурора СССР, юбилейной медалью «290 лет прокуратуре России».
*****
Родилась я в крестьянской семье. Отец имел 4 класса образования, мать была совершенно безграмотная. Родители между собой не ссорились, всегда помогали друг другу по хозяйству. В 1936 году при строительстве Рыбинского водохранилища производилось переселение, которое коснулось и нашу семью.
Родители разобрали дом, в котором мы жили, и по реке Волге плотами перегоняли сруб в город Рыбинск, где отец заново построил дом. Перед войной в 1939 году семья только начала подниматься, хватало и покушать, и одеться. В хозяйстве держали корову, теленка, поросенка и кур.
В семье было трое детей, я младшая. Все трудились по дому и по хозяйству наравне с родителями. У каждого было свое задание, которое не всегда было под силу детским плечам. Когда мне исполнилось 7 лет, мне было поручено делать уборку по дому, мыть посуду, носить из колонки воду. Помню, как отец говорил нам, что если будет на дворе пусто, то и на столе ничего не будет. Он был строг и все его слушались беспрекословно. Работал отец на полиграфическом заводе в литейном цехе и по домашнему хозяйству выполнял самую тяжелую работу.
С началом Великой Отечественной войны все нарушилось в налаживающейся жизни. Домашнее хозяйство вести стало трудно, не было кормов. В первые годы войны все, что было в доме, меняли на продукты в деревне.
Наш город находился в 360 км. от Москвы к северу, рядом была Волховская ГЭС. В городе, кроме полиграфического завода, были и другие крупные заводы, такие как: завод по строительству моторов для самолетов, завод дорожных машин, механический завод, была крупная нефтебаза. На всех заводах были цеха по изготовлению оружия.
У моего отца была бронь, так как он делал заготовки для снарядов. Работал на заводе по 18-20 часов в сутки. Мама работала на кровельной фабрике разнорабочей.
Хлеб получали по карточкам: отцу- 600 гр., маме-400гр., детям по 300 гр. Кушали все виды трав, щи варили из крапивы и лебеды. В огороде выращивали овощи. 100 мешков картошки, хватало только до марта. Для огорода воду носили из колонки.
Самый тяжелый труд был по заготовке дров. Для дома надо было заготовить 18 кубометров дров. Для этого мы с отцом на лодке по Волге ловили топляк деревьев, который всплывал от затопленного водохранилища. Затем на тачке перевозили эти тяжелые бревна домой, и потом пилили двуручной пилой. А какие силы были у меня для этого в 7-8 лет? Я плакала. А отец мне объяснял, что это легче, чем заготовить дрова зимой в лесу.
Во время войны наш дом закрывали на половину, так как отапливать его не было возможностей. За то летом жили во всем доме. В доме была нехитрая обстановка. Сделано было все руками папы. Он был хозяином в полном смысле этого слова. Знал, что семью надо содержать.
Самое страшное было испытывать голод. Сколько помню, есть хотелось и днем и ночью. Ходили в лес за ягодами - малиной, черникой, клюквой, которую потом продавали на базаре. На это получали карточки на хлеб. Мать и отец были очень худыми, но не отчаивались, поддерживали другу друга.
Впервые я получила горький урок от отца за то, что отрезала маленький кусочек хлеба от пайки сестры. Отец сначала меня выпорол, а потом поставил рядом с собой и долго объяснял, почему это нельзя делать- брать чужое. Сестра в это время училась в педучилище, и она целыми днями находилась на занятиях.
С 7 лет меня отправляли в пионерские лагеря на 3-4 смены, а мне очень хотелось быть дома. Отец уговаривал, что меня посылают в лагерь для того, чтобы прокормиться. Я плакала еще и от того, что в родительский день ко мне ни разу ни кто не приезжал. Все работали, а брат с сестрой учились.
Было всем страшно в эти годы войны. Богатых не было. В школу ходили в чем было. Одежда была скудная. Помню, как отец мне сшил пальто из полушерстяного одеяла, а из своих рабочих ботинок сшил мне ботинки, и я рада была, поскольку на улицу не в чем было идти. Зимой мне валенки не покупали. Я донашивала все, что починит отец после сестры и брата. Мечтой моего детства были туфельки с ремешком и капор на голову, которые я однажды увидела в магазине.
В школе все были равны, и никто никого не обижал. В учебе помогали учителя. Если не понял материал оставались на дополнительные занятия. В школу я ходила с любовью, потому что там было много детей и не так обидно было за нашу бедность. Упреков на этот счет не было никогда. В школе все ждали большой перемены, когда в буфете выдавали 20 гр. хлеба и стакан чая без сахара.
В семьях ничего лишнего не было, питались только овощами. И все равно, когда начинали поспевать овощи, все делились друг с другом. Когда в марте заканчивались овощи, то ходили за мороженой картошкой оставшейся на полях. Запах от нее был омерзительный, но голод был сильнее, и мы пекли из картошки оладьи со всякой травой и ели их. Соседи все были хорошие, пьянок не было. Никто не омрачал нашу и без того тяжелую жизнь.
Я помню, как Володя Г. был медлительным мальчиком. В его семье все кушали из одного блюда или сковороды, и он не успевал за всеми. В их семье было 5 детей и трое взрослых – дедушка, бабушка и мать. Из-за стола он выходил всегда голодный. Тогда ему было 4-5 лет. Бабушка ему всегда оставляла 20 гр. хлеба.
Летом в 1943-44 г. мама вместе с подсобным хозяйством выезжала в лес за 50 км. от Рыбинска, где содержали коров. Там она работала дояркой. Коровам привозили комбикорм, а мне разрешали в мешках выбирать зернышки и есть. Ели и дуранду (отходы от семечек), что привозили поросятам на корм. Не было ни жиров, ни муки, ни сладостей. Чай пили со свеклой, которую мама вялила в печке.
Не было лишних радостей. В баню не ходили. Мама нас мыла в печке, лечила она нас тоже в печке. На лекарства денег не было. Даже электричества не было в доме, так как за присоединение к столбу нужно было платить 3 рубля, а таких денег не было. Каждая копейка была на счету. Пользовались керосиновой лампой и фитилем. Я очень любила читать. Книги брала в библиотеке. Читала на печке с фитилем. И был источник культуры - радио. Детских игрушек у меня не было. Взамен игрушек были деревянные обрезки, которые оставались от столярной работы отца, и из которых, по его подсказке я делала игрушечную мебель. А куклы шила сама, набив их туловище и голову опилками. Посуду для них делала из глины.
Нас бомбили неоднократно. Самолеты сбрасывали бомбы на заводы. Когда фашисты разбомбили нефтебазу, Волга горела 8 дней. Мы жили в постоянном страхе. На конце нашего огорода отец вырыл землянку. Как только начиналась бомбежка, он собирал нас всех и уводил в землянку, там были и теплые вещи.
Я по своему переживала это страшное для всех время. Когда начиналась бомбежка, и дома не было папы, я пряталась на полати, что были над печкой и думала, что если бомба упадет, то меня скорее убьют и я не буду мучиться.
Эти годы войны унесли у меня мое детство. Трудно было понять в моем возрасте, почему постоянно так холодно и голодно.
На нашей улице все семьи были многодетные. Из 30 семей отцы вернулись только в две семьи.
Но самая тяжелая жизнь для нашей семьи настала в послевоенное время. В 1947 году на 47-ом году жизни от рака желудка умер папа. Сестра вышла замуж, а брата забрали в армию. Мы с мамой остались вдвоем. Надеяться было не на кого. В то время я получала 12 рублей пенсии за отца, 30 рублей мама получала на фабрике. Для того, чтобы собрать деньки на дрова и уголь ходили на болото за клюквой. Набирали по 5-6 мешков. Зимой продавали ее стаканами на базаре. Питались клюквой и хлебом, а вечером, когда возвращались, пили молоко, разбавляя его кипятком. Самое трудное было тащить набранную клюкву с болота. На вокзале в ожидании поезда спали на грязном, затоптанном полу. Уже тогда я маме сказала, что буду жить на корке хлеба, но жить так, как тебе пришлось, не буду. Буду учиться изо всех сил. Но сил было мало. Закончить 10 классов мне помогла директор школы Галина Андреевна. Спасибо ей за это!
В семье денег не хватало даже на обувь. Весной, летом и осенью ходили только босиком. К осени подошва ног становилась как резина твердая. Несколько лет мама уезжала на заработки в деревню бить лен. Мне оставляла 5 рублей и бутылку подсолнечного масла.
В 1952 году я закончила школу, и с подругой собралась ехать поступать в Ленинградский университет на юридический факультет. Мама плакала, жалела меня и говорила, что я там с голоду помру, так как она мне ничем помочь не может. Мне выделили койку в общежитии, как самой бедной. Моей подруге в этом отказали, так как мама у нее работала бухгалтером в порту. Но мы с подругой спали на одной кровати 4 месяца, пока это не обнаружила комендант общежития, после чего дала нам еще одну кровать. Много было хороших людей на моем жизненном пути.
Впервые досыта я наелась на 4 курсе в 1956 году, когда Хрущев распорядился ставить в столовых хлеб на стол без ограничения и оплаты. Помню, как мы зашли в столовую на Васильевском острове, взяли полную порцию щей, и хлеба наелись досыта.
За добросовестную учебу на 4 и 5 в университете я получала стипендию. Нам еще разрешалось подрабатывать. На 2 курсе я смогла купить себе 4 платья. Рассказывая об этом, вспоминаю. Мне было 8-9 лет, когда отец принес с улицы красный плакат из ситца. Буквы на плакате мы смыли и мне сшили летний сарафан, который я очень любила и была очень счастлива, что он у меня есть.
Отрочество закончилось с окончанием университета. Я поступила работать следователем. С этой поры началась другая взрослая жизнь.

ЗАРУБИНА ЛИДИЯ ИВАНОВНА

Родилась 18 июля 1931 года, пенсионер прокуратуры с 1995 года, ветеран труда, член Совета ветеранской организации прокуратуры края.
Проходила службу в органах прокуратуры более 30 лет в должностях следователя, помощника прокурора района, прокурора отдела прокуратуры края по надзору за рассмотрением уголовных и гражданских дел в суде, старшего прокурора организационно-контрольного отдела.
За добросовестное отношение к служебным обязанностям, инициативу и достигнутые положительные результаты в работе неоднократно поощрялась приказами Генерального прокурора СССР, прокурора Грузинской ССР, прокурора Алтайского края.
Награждена знаком отличия «За верность закону» I степени, медалями «Ветеран труда», «Ветеран прокуратуры», «За заслуги перед обществом».
*****
Я родилась в городе Барнауле Алтайского края. Проживала с родителями и еще двумя сестрами в небольшом бревенчатом доме по ул. 6-я Алтайская, ныне улица Димитрова. Рядом жили наши бабушки и дедушки. У моих родителей были братья и сестры. Их семьи были многодетными. Все жили дружно. Когда приезжали друг к другу в гости, это был большой праздник с подарками и угощениями (пироги, ягоды, грибы…).
На нашей улице было примерно 26 домов. У каждого дома были огороды, по 10 соток. Заборов тогда не было. Отделяли друг от друга густые заросли крапивы. Улица была песчаная, в основном по ней проезжали на лошадях. Соседи были хорошие. Детей много и все учились в одной школе.
Там, где сейчас находится Дворец спорта, Театр драмы и Администрация края были сплошные пески, и рос кустарник, который весной превращался в вербочки. Там мы играли в прятки и строили целые песочные города. Всегда было много шума, гама. Бегали играть в так называемую «Дунькину рощу»- естественный массив из сосен, который был расположен в районе где сейчас находится политехнический университет и ул. Димитрова.
Также в детстве развлекались бегая качаться на тротуар , так как по всему Ленинскому проспекту были деревянные тротуары, где сломаются, вот там и качались.
До войны родители решили к дому подстроить еще одну комнату. Закуплен был стройматериал. Помогали в этом все наши родственники. Но не успели достроить крышу. Объявили о начале войны. Что стало твориться, трудно передать. Пошли повестки с призывом на фронт. Каждый день были крики и слезы. Пришло горе и в наш дом. Принесли повестку отцу. Позже призвали папиных 4-х братьев. Осталась у него одна 15 летняя сестра сиротой. Родители умерли буквально перед войной. У мамы нас стало четверо. Ни копейки на руках и недостроенный дом.
Папа месяца два находился на обучении военному делу. Учили обращаться с лошадьми, так как он был зачислен в кавалеристы. С учетом создавшегося положения дома, его несколько раз отпускали домой. Он успел немного сделать сени, не было дверей и поправить пристройку к старому дому, где хранились уголь и дрова.
Мама позже стала работать надомницей, шила рукавицы для солдат. Днем она занималась огородом, вечером с нами, а по ночам – выполняла план.
Жилось очень трудно, родственники из деревни редко привозили продукты. В основном это было молоко. Там самим было тяжело.
Когда забрали кого можно было забрать на фронт, улица опустела, и даже мы дети прекратили играть.
Но прошло какое-то время все утихло. Детство есть детство, стали играть в войну.
Мама умела хорошо шить, вязать, вышивать, поэтому с одеждой было как-то нормально. Она все перешивала. Летом шила тряпичные тапочки, а вот осенью и весной приходилось очень тяжело, так как обуви не было, купить было не на что. Обували обувь взрослых , перевязывая ее веревочками.
Жили трудно, особенно хотелось хлеба. За ним мы стояли в очереди вместе с мамой, отходить было нельзя. Если в перекличку не отметишься, то вычеркнут из очереди. Мама сильно страдала за нас, что мы простудимся, не выспимся, не подготовимся к школе. И лишь только зимой , когда были лютые морозы 40 градусов и выше, все возмутились и тогда перекличку стали делать в 10 вечера и в 6 утра. Пока хлеб донесешь до дома, половину съешь, но нас мама за это не ругала.
Но вот стали получать похоронки, получили и мы на 3- х наших дядей. Это было страшное горе для нас, мы их очень любили. Мы были детьми и не понимали, что такое война. Но тут мы как-то сразу повзрослели и стали понимать, что на войне убивают. Маму мы часто заставали в слезах, и она всегда говорила нам, что это то от лука, то соринка в глаз попала.
Но жизнь шла вперед, я училась в 3-4 классах. Наша учительница была симпатичной и замечательной женщиной. У нее было двое малолетних детей и муж пропал на фронте без вести, но свое горе она не переносила на нас, она была с нами веселой. Как только приходили в школу она всегда говорила: «Ребята учитесь хорошо, этим будете помогать отцам, братьям на фронте. Сегодня они опять погнали врагов назад». И мы ей верили.
Она руководила художественной самодеятельностью и водила нас выступать в госпиталь. Те кто мог нам аплодировали и кричали нам «Молодцы!». И мы гордились и радовались этому. Часто после самодеятельности раненные нас подзывали к себе, обнимали, плакали и целовали.
Летом наши начальные классы возили в Научный городок для прополки овощей, гречихи. Там мы жили в бараках, спали на деревянных топчанах покрытых соломой. Нас там кормили, а каждое воскресенье возили домой, чтобы помыться и привести в порядок волосы. Тогда была большая вшивость, чесотка.
Где-то в 4-м классе я была командиром Тимуровской команды. Нас было по пять мальчиков и пять девочек. Помню, что нас закрепили по уходу за женщиной, женой военнослужащего. Проживала она в офицерском доме по проспекту Ленина. Она сильно болела и не могла вставать, а у нее было двое малолетних детей 2 и 4 года. В их комнате стояла какая-то высокая печь. У каждого из нас было свое здание. Мальчики заготавливали дрова и растапвливали печь. Я мыла детей, Таня Фефелова варила им супы и кашу. Гера Попова и Галя Соловьева мыли пол и помогали мыть детей. Из мальчиков помню только Володю Старченко и Рому Усатого эвакуированного из Ленинграда. Я помню, что он очень хорошо играл на скрипке, чем оживлял нашу художественную самодеятельность.
В начале 1943 года отец вернулся с фронта. Он был на Ленинградском фронте и когда их армию предал генерал В., оставив их в болотах, они там простояли три месяца. Многие погибли. Чтобы выжить ели умерших лошадей. После освобождения всех отправили домой. Солдаты были истощены.
Когда папа приехал, мы его не узнали, просто были кости обтянутые кожей. Он пришел домой где-то часов в 11 ночи, а спать легли к утру. Это была незабываемая встреча. Он плакал, обнимал, целовал, смеялся, от того что все-таки врага прогнали, что он живой, раз видит детей, жену, и даже не верил, что это случилось.
Когда он снял рубашку, господи, как мы испугались. Все его тело было в каких-то красно-синих полосах, в шрамах и нарывах от мелких ранений пулями. Через 4 дня все это воспалилось и загноилось. На тележке мы его увезли в госпиталь, где он прошел лечение. Побыв два месяца дома у него случился разрыв язвы желудка и он вновь попадает в больницу на операционный стол.
Несмотря на тяжелое время жизни, все и взрослые, и дети ждали конца войны. И какое было счастье, когда объявили, что война закончилась нашей Победой! Все жители улицы собрались и плакали от радости. В этот день многие получили похоронки и их слезы были от гор. Этот день я никогда не забуду, как не забуду тех, кто погиб.
Почти все 12 лет после возвращения с фронта отец лечился в госпитале. Он был инвалидом войны 1 группы. У него началась страшная болезнь - спонтанная гангрена. На одной ноге ему дважды проводили ампутацию. На второй не успели, он умер. Это был 1955 год.
Мы всегда были благодарны своим родителям, которые несмотря на трудности и бедность жизни помогли нам получить образование и стать достойными людьми нашего общества.

АНИПИР АЛЕКСАНДРА ВЛАДИМИРОВНА

родилась 10 декабря 1934 года в с. Овсянникова Целинного района Алтайского края.
Пенсионер прокуратуры с 1995 года, ветеран труда, ветеран органов прокуратуры.
Проходила службу в прокуратуре г.Бийска следователем, помощником и старшим помощником прокурора.
Ее стаж включает более 33 лет службы в органах прокуратуры.
За примерное исполнение служебного долга неоднократно поощрялась приказами прокурора края, прокурора РСФСР.
Награждена медалями «Ветеран прокуратуры», «290 лет прокуратуре России».
*****
Мои детские и юношеские годы пришлись на военное и после военное время. К началу Великой Отечественной войны мне шел 7 год. Я помню, моего отца Дерябина Владимира Сергеевича призвали на фронт в первые дни войны. Когда мы узнали, что будет отправляться со станции эшелон с мобилизованными, мы с мамой бежали до вокзала, так как тогда в городе Бийске автобусов и трамваев не было. На перроне было очень много народу, стоял плачь и крик. Мы увидели отца, он стоял на подножке вагона и махал нам. Больше мы его никогда не видели. Он погиб в 1942 году под Воронежем. Я выросла без отца. Мама после его гибели замуж не выходила.
1941-1942 годы были самыми тяжелыми и голодными. В магазинах сразу все исчезло. Хлеб стали выдавать по карточкам. Кроме хлеба местным жителям никаких продуктов не выдавали. Многие голодали. Люди весной собирали на полях оставшуюся с осени замерзшую картошку. Вокруг города стали выделять земельные участки. Люди стали садить картошку, сеять просо. Землю обрабатывали лопатами. На себе носили картошку на посадку и выращенную. Картошка была основная еда. Из нее стряпали ландорики. Пекли пироги- на лист клали тертую картошку, сверху резаную и закрывали опять тертой. Муки не было. Но жить людям стало легче. Не голодали, но всегда хотелось хлеба.
Моя бабушка, папина мать, умерла в первый год войны. У нее осталась дочка Валя, папина сестра. Мы с ней были ровесницы ( разница в 1 месяц). Росли мы как сестры. Когда отец уходил на фронт, наказывал маме, чтобы Валентину не бросала. Мама ее взяла. Жили мы на частной квартире. Зимой большую часть времени проводили на печке, так как теплой одежды и обуви не было. К нам на печку приходил соседский мальчик Саша. Напротив нашего дома была хлебопекарня, от нее всегда пахло хлебом. Однажды Саша сказал, что когда вырастет, то пойдет работать в хлебопекарню и будет приносить нам по белой булочке. Хозяйка тетя Вера сказа, что воровать нельзя. Саша застеснялся и сказал, что он только две булочки возьмет для Вали и Шуры. Когда мы садились есть за стол, мама отрезала нам по маленькому кусочку хлеба. Я смотрела на Валин кусок и кричала: «Не буду есть, у Вали больше». Тетя Вера тогда клала наши ломтики на аптекарские весы и если чей то перевешивал, она отрезала, тогда мы молча ели. Наверно с той поры я люблю хлеб и без него ничего не ем. Никаких сладостей тогда не было.
В 1943 году я пошла в школу № 15. Это было одноэтажное деревянное здание, еще дореволюционное, с печным отоплением и туалетом на улице. Помню, в коридоре стоял металлический бак с водой и к нему была прикреплена алюминивая кружка. Из нее все пили и не болели. Школьной формы, ранцев ни у кого не было. Учебники носили в матерчатых сумках. Тетрадей не хватало, писали на разной бумаге, кто какую найдет.
Несмотря на трудное положение в стране с продовольствием, нам каждый день на большой перемене давали по белой булочке и чайную ложку сахара, который сыпали прямо на парты. Сахаринки рассыпались по парте, а на уроке мы мочили языком пальцы и собирали сахаринки, а учителя нам делали замечания. В школе столовой не было.
В школу ходили с желанием. Когда по радио объявляли, что из-за морозов занятия отменяются, мы все равно собирались кучкой и шли в школу. Придем, постоим вокруг печки, погреемся и в обратный путь. В этом видели какое-то удовольствие. Каждое лето в школе делали ремонт- красили, белили, но с родителей деньги не собирали. Родители добровольно в выходные дни помогали заготавливать дрова, пилили их и кололи.
Осенью нас строем пешком вели в поле копать картошку. Велели приходить с сумочкой. Мы шли с мешочками. Кто сколько накапывал, столько должен был донести до школы. Это было очень тяжело, помогали нести учителя и технички. Картошку сыпали в ограде школы. Набиралась большая куча, потом ее увозили. Дома уроки готовили самостоятельно, родители с утра до ночи были на работе и нам не помогали.
Учеба в 8,9,10 классах была платной. Я была освобождена от оплаты из-за гибели отца на фронте.
Труднее стало жить, когда отменили карточки. Свободно купить хлеб было невозможно, за ним были страшные очереди. Стоять в очереди было некому. Мама на работе, я в школе. В выходной день мама ходила на рынок и из-под полы покупала булку хлеба. Это был весь хлеб до следующего выходного.
Зато летом, когда не учились, хлеба наелись досыта. Собирались подростки с нашей улицы и занимали очередь с вечера и по всей очереди дежурили у магазина, чтобы не потерять очередь. Так у меня ежедневно была булка хлеба. Никаких хулиганских действий, грабежей, насилия у хлебных магазинов не было. Только милиция разгоняла ночью очереди, мы убегали и снова возвращались.
Десятилетку я закончила в 1953 году и сразу поступила на юридический факультет Томского университета. Все было по честному. Родители поступающих в ВУЗ, по приемным комиссиям и преподавателям не бегали. Кто сдал хорошо экзамены, тот и поступил. Первые два года в университете учеба была платной, потом плату отменили. Стипендию давали тем, кто хорошо учился. Я училась в основном на пятерки и получала повышенную стипендию. За проживание в общежитии платили мизерную плату. В Томске в те годы тоже было с продовольствием плоховато. Ели в основном рожки и хлеб с маргарином вместо масла. Зато пирожки с ливером были на каждом углу. Мы звали их собачьей радостью. Когда дорогой их ели, дворовые собаки шли следом.
Каждую осень нас отправляли на уборку урожая в колхозы.
Особенно трудно было на первом курсе. Мы тогда не знали, что нас пошлют в колхоз и не приготовили нужной одежды. Жили на полевом стане, в доме из двух комнат. В одной девчата, в другой ребята. В общежитии нам дали одеяла. На пол клали солому и укрывались одеялами. Сами варили в большом казане на костре пищу и ездили в деревню за продуктами. Работали по уборке льна, дергали его, вязали в снопы. Перчаток ни у кого не было и пальцы от работы потрескались. Лекарств не было. Одежда, обувь порвались, но никто из колхоза не убежал. И так каждую осень мы уезжали на уборку, но мы уже готовились к этому, поэтому не страдали так, как это было на первом курсе.
Самая интересная была поездка на целину в Казахстан. После сдачи экзаменов за 4 курс, нас всех посадили в товарный состав и повезли на уборку первого урожая на целине. На станции Есиль Кустанайской области нас высадили. На перроне играл оркестр, был митинг, а затем на грузовых машинах нас увезли в хлебную степь. Остановились около озера, где стояли три вагончика и туалет. Один вагон для ребят, другой для девчат, третий кухня-столовая. Выдали по новому матрасу, по две новых белоснежных простыни, подушку и новые одеяла. Устроились прекрасно. Ждали распоряжений по работе. Ребят увозили на стройку, а нам работы не было. Мы обследовали озеро, вырвали камыш и устроили из него настил, стали купаться и загорать. Кормили нас очень хорошо. Уборка началась в середине августа. Нас по 2 человека садили в машины и мы возили от комбайнов зерно на ток. Нужно было быстро разгрузить машины и опять к комбайнам. Работали с рассвета до ночи. Поля хлебные были бескрайние. Работали сразу десятки комбайнов, вечером со светом, так красиво выглядело. На току работали военнослужащие новобранцы. Зерна были горы, и они его перебрасывали лопатами, чтобы не сгорело. Я никогда не видела столько пшеницы. Элеваторов в то время в Казахстане не было. Мы начали возить зерно с тока на станцию и там прямо с машин сгружали в товарные вагоны. Нужно было лопатами быстро выгрузить зерно из машины, так как создавались большие очереди на разгрузку. Наш заведующий отделением вел учет разгруженных машин и времени, потраченного на разгрузку. Потом нас хвалил за хорошую работу и говорил, что он думал, что мы не будем работать.
Солдаты жили лагерем в палатках и у них были музыкальные инструменты: баяны, гитары. На току было освещение, и земля утрамбована, как асфальт. Там мы пели и танцевали после работы. Позже нами был организован хор, и мы давали концерты в других хозяйствах.
Особенно нравилось нам возить зерно на станцию. Нагрузим машину, ляжем на зерно, глаза в небо и блаженствуем.
Проработали мы на целине почти три месяца. Никаких чрезвычайных ситуаций не было. За работу нам хорошо заплатили и обратно мы ехали уже в купейном вагоне. Вернулись к учебе загорелые и окрепшие.
Вот так своим трудом помогали мы родине восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство. Мы были счастливыми, хотя было и голодно и холодно. Несмотря на трудности родина нас выучила, обеспечила работой и безбедной старостью. Спасибо за это родине!

ПОЛИЩУК ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ

Полищук Василий Иванович - участник войны, ветеран органов прокуратуры, Заслуженный юрист РСФСР. Проходил службу в армии с ноября 1942 по 1951 г.г.
В органах прокуратуры проходил службу с 1957 по 1984 и с 1987 по 1995 г.г. в должностях помощника районного прокурора, прокурора отдела прокуратуры края, старшего помощника прокурора края, начальника отдела по надзору за рассмотрением в судах гражданских дел.
Награжден медалями: «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.», «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина», «За освоение целинных земель», «Ветеран прокуратуры», юбилейными медалями.
*****
Родился я на Алтае. Перед войной учился в Славгородском педучилище. В то лето я приехал на каникулы домой. Была суббота. А утром в воскресенье 22 июня 1941 года по улице деревни мчался конный вестовой и громким голосом созывал народ на школьную площадь. В деревне не было радио, а в школе имелся батарейный приемник «Родина». Он был включен на полную громкость и сельчане в гробовой тишине слушали сообщение главы Правительства СССР В.М. Молотова о вероломном нападении на нашу страну фашисткой Германии, о том, что они бомбят наши города и села, о гибели детей, женщин, стариков.
Деревня, где проживала моя семья, расположилась на главной трассе, соединяющей город Славгород с соседними районами. Уже к вечеру того же дня по ней потянулись нескончаемые обозы с мобилизованными и добровольцами. С высоким патриотизмом воспринял наш народ призыв советского Правительства о мобилизации всех средств для отпора вероломному врагу.
В наше время каждый молодой парень считал своей обязанностью начинать свою взрослую жизнь, как говорится «с кирзовых сапог». Когда началась война я и односельчанин Дима Костенко обратились в Славгородский военкомат о направлении нас на фронт. Нам было по 17 лет. Наш год не подлежал призыву и поэтому нам предложили поступить в автотехническое училище. Мы согласились. Прождав отсрочки в училище около трех недель, я отпросился на ночь в деревню за продуктами и в баню, а когда вернулся, команду отправили без меня, я опоздал. Видя, что я расстроился и очень переживаю, военком предложил мне поехать в г.Томск на учебу в пехотное училище. Но в училище я не прошел по медицинским показаниям (я был маленького роста и худого телосложения). И тогда меня призвали в войска НКВД по охране железных дорог. Эти войска охраняли важнейшие железнодорожные сооружения и узлы, сопровождали составы с военными грузами на фронт.
Мне запомнился случай, когда охраняемый командой бойцов, в составе которого был и я, эшелон с вооружением и продуктами, был подвергнут возле станции Лиски (Воронежский фронт) бомбардировке группой вражеских самолетов. Три вагона были разбиты и горели. Мы спасали груз, выбрасывая ящики с патронами из вагонов. Нам помогали солдаты какой-то части. Большая часть груза была спасена.
В действующую армию я так и не попал. Служил там, куда меня считало нужным направить командование.

ЧИГАНОВ ФЕДОР ЕРЕМЕЕВИЧ

Из воспоминаний участника Великой Отечественной войны Чеганова Федора Еремеевича о службе в армии и органах прокуратуры Алтайского края
Чеганов Федор Еремеевич, 1923 года рождения, пенсионер органов прокуратуры с 1995 года, стаж работы в прокуратуре 33 года.
Участник Великой Отечественной войны Чеганов Ф.Е. служил в армии с 01.03.1942 по 01.01.1944, участвовал в боевых действиях, ранен, награжден орденом «Отечественной войны» I степени, медалями «За отвагу», «За победу над Германией», «За освоение целинных земель», «Ветеран прокуратуры». В органах прокуратуры Алтайского края проходил службу в период с августа 1950г. по ноябрь 1983г. в должностях следователя, помощника, заместителя районного прокурора, прокурора уголовно-судебного отдела прокуратуры края.
За добросовестное исполнение служебного долга неоднократно поощрялся Генеральным прокурором СССР и прокурором края.
«Родился я 2 марта 1923 года на станции Туркестан Южно-Казахстанской области в большой рабочей семье. Нас было шестеро детей. В военных действиях участвовали трое. Средний брат погиб под Берлином, Старший брат и я стали инвалидами вследствие тяжелых ранений.
О начале войны услышал 22 июня 1941 года, когда с приятелями шли из школы после окончания девятого класса. Мы были воспитаны на героических кинофильмах «Чапаев», «Броненосец Потемкин» и многих других. И это несмотря на голод и холод 32-37-х годов. Нападением немецких фашистов наш дух не был сломлен. Все мы были уверены в победе и очень скоротечной.
Я, как и все мои одноклассники, продолжил учебу в десятом классе с мечтой о поступлении в высшие учебные заведения. Но подходил призывной возраст, и мы уходили на фронт. Десятый класс заканчивали после войны. Мечтам пришлось исполниться с задержкой на шесть лет.
Служил в 36 отдельной стрелковой бригаде на втором Белорусском фронте под командованием Рокосовского.
В 1946 году поступил в Ташкентский Юридический институт. После окончания в 1950 году, был направлен в Алтайский край, где работал следователем, помощником прокурора, заместителем и прокурором отдела Краевой прокуратуры, до выхода на пенсию в 1983 году в чине старшего советника юстиции (полковника).»
Федор Еремеевич в настоящее время поддерживает связь с коллективом прокуратуры, вместе с другими ветеранами делится положительным опытом, пропагандирует лучшие традиции российской прокуратуры.

ЛОМЖИН НИКОЛАЙ ГОРДЕЕВИЧ

Ломжин Николай Гордеевич родился 10 июня 1927 года в Усть-Пристаньском районе Алтайского края.
С 1942 года будучи 15-летним мальчишкой работал в тылу, помогая обеспечивать государство и армию хлебом. С сентября 1944 года призван в ряды советской армии, направлен в полковую школу «Алкинские лагеря», которую окончил в июне 1945 года артиллеристом, командиром орудия. Далее прошел обучение в Рижском военно-пехотном училище, откуда направлен в августе 1946 года на остров Итуруп, Сахалинской области для несения службы, летал на боевом пикирующем бомбардировщике в качестве стрелка-радиста. 17 июня 1946 года при посадке самолет разбился, в результате чего Ломжин Н.Г. получил тяжелые травмы, был контужен. После лечения в госпитале вернулся к полетам, однако в 1950-ом году переведен работать в штаб, присвоено первое офицерское звание – младший лейтенант. В дальнейшем был переведен на небольшой остров Мацуа дежурным по перелетам, где служил в непосредственной близости от двух действующих вулканов. За добросовестное несение службы после окончания войны награжден медалью «За победу над Германией в Великой отечественной войне 1941-1945г.г.». Впоследствии также неоднократно награждался медалями в честь годовщин Победы в Великой отечественной войне 1941-1945г.г., знаком «Фронтовик 1941-1945г.г.» и другими орденами и медалями СССР за самоотверженный труд и безупречную воинскую службу в тылу.
После увольнения в запас в 1964 году окончил Томский государственный университет по специальности правоведение.
Работу в правоохранительных органах начал с должности дознавателя Усть-Пристаньского РОВД, старшим следователем этого же района.
С сентября 1966 года поступил на службу в органы прокуратуры помощником прокурора Быстроистокского района. Менее чем через год назначен на должность прокурора Петропавловского района, затем продолжил деятельность прокурором Мамонтовского района, около десяти лет успешно служил прокурором Тальменского района. За более чем 33 года трудового стажа Ломжин Н.Г. проявил высокие личностные и деловые качества, стойкость позиции, уверенность в себе и своем мнении, успешно освоил все направления деятельности прокуратуры, о чем свидетельствуют многочисленные трудовые награды: «Ветеран труда», медаль «За безупречную службу», знак отличия «За верность закону первой степени» и другие.

ТЕРЕНТЬЕВ АЛЕКСАНДР ЕФИМОВИЧ

Терентьев Александр Ефимович проработал в органах прокуратуры края в период с 1938 -1941 и 1946-1960 годы.
Архивные материалы личного дела помогли увидеть еще одну судьбу человека, ветерана Великой Отечественной войны - Терентьева Александра Ефимовича, проработавшего в органах прокуратуры края в период с 1938 -1941 и 1946-1960 прокурором Усть-Калманкского, Марушихинского и Косихинского районов.
Терентьев Александр Ефимович родился 29.08.1909 г. в с. Санарва, Троицкого района, Алтайского края в рабочей семье.
В июне 1938 года Усть- Калманским РК КПСС командирован на работу в прокуратуру, где проходил службу и.о. следователя Усть-Калманского района, а с 10 сентября 1938 года временно исполняющим обязанности прокурора этого же района.
Работа Александра Ефимовича, как и многих других в то время, была прервана в связи с мобилизацией в РККА, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года.
С июля 1941 по ноябрь 1941 года – курсант артиллерийского училища в г.Томске.
Будучи на фронте участвовал в боях на Корельском фронте и в составе 3-го Белорусского фронта в Польше и Германии. Был ранен и контужен. С ноября 1941 года по ноябрь 1943 год Александр Ефимович проходил службу рядовым в 77 отдельной морской стрелковой бригады,