Руби–и–иих... Всех! Нету пленных... в кровину, в сердце!
В романе М.А. Шолохова «Тихий дон» и одноименном фильме С.А. Герасимова этот молодой офицер показан решительным и смелым человеком, врагом советской власти, который будучи пленным «сквозь стиснутые зубы звенел» в лицо Подтелкову:
— «Изменник казачества! Подлец! Предатель!...»
Василий Михайлович Чернецов (1890—1918), из казаков станицы Калитвенской, сын ветеринарного фельдшера. Окончил Каменское реальное училище (1907) и Новочеркасское казачье юнкерское училище (1909).
В 1913 году произведён в сотники и переведён на льготу.
В мае 1914 года (ещё до войны) награждён орденом святого Станислава 3–й степени.
По мобилизации поступил в 26 Донской Казачий Полк (4–я Донская Казачья Дивизия). Сражался против австрийцев и немцев.
20.11.1914 года получил ранение у деревни Лехово.
27.02.1915 года получил ранение у деревни Александрово.
Награждён вторым Станиславом, двумя Аннами, и за деревню Александрово – Владимиром.
С 30.08.1915 года назначен командиром Партизанской сотни 4–й Донской Казачьей Дивизии. В условиях позиционной войны специально создаваемые при кавалерийских и казачьих дивизиях партизанские сотни были наиболее активными и результативными боевыми частями.
Награждён Георгиевским оружием за нападение с сотней на немецкие позиции у деревни Гривнек, во время которого была уничтожена рота немцев и взято двенадцать пленных.
В 1916 году получил чин подъесаула (старшинство с 13.08.1915 года), и есаула (старшинство с 20.02.1916 года).
12.08.1916 года попал в госпиталь по ранению, и более на фронт не вернулся.
После госпиталя назначен командиром особой 39–й сотни в Макеевском районе и комендантом Макеевских рудников (слобода Макеевка и Макеевский район расположены на территории Таганрогского округа возле самой границы Области войска Донского, на железнодорожной ветке от Таганрога на север).
В марте 1917 года станичный сбор избирает Чернецова своим представителем в качестве делегата на Общеказачий съезд в Петроград. На съезде он произнес речь, в которой призвал «забыв прежние обиды встать на защиту Родины и казачества, которые стоят на краю гибели».
Не успев возвратиться на Дон, Чернецов стал делегатом другого форума — 1–го Войскового Круга Дона.
На Круге занял более решительную позицию, чем большинство делегатов. Когда Круг признал власть Временного правительства и вынес резолюцию о том, чтобы Временное правительство оградило страну от анархии и разрухи, Чернецов предложил дополнить эту резолюцию указанием о том, что –"Всевеликое Войско Донское готово оказать реальную поддержку Временному правительству"
Однако поправка не была принята, поскольку Круг отнёсся к ней не сочувственно.
После заявления атамана Алексея Максимовича Каледина о непризнании большевистского переворота на Дону, во второй половине ноября 1917 года Чернецов был отозван с Макеевских рудников, прибыл в Новочеркасск и, по распоряжению атамана, приступил к формированию партизанского отряда.
На призыв Чернецова в офицерское собрание пришли 800, на предложение записаться в «партизаны» откликнулись 27, затем еще 115, но на следующий день на отправку явились всего 30 человек. Ставку пришлось делать на иные силы.
Ядром отряда стали кадеты, гимназисты, реалисты, студенты, семинаристы — молодые люди в возрасте от 12 до 18 лет. 30 ноября 1917 года был организован отряд есаула Чернецова.
Отряд насчитывал примерно 140 бойцов и делился на 4 взвода. Старший офицер отряда – поручик Василий Курочкин, младший офицер – хорунжий Григорий Сидоренков.
Часть бойцов носила свою форменную одежду – студенческую, гимназическую; часть была переодета в солдатскую форму – шинели и папахи, захваченные у какого–то большевицкого эшелона.
С этими добровольцами Чернецов пошёл от Новочеркасска на север в свой первый поход. В ночь с 3 на 4 декабря отряд занял крупный шахтерский поселок Александровск–Грушевский.
Севернее – на станции Горной, отряд понёс первые потери – погиб семинарист Фёдор Никонов. Затем Чернецов вышел на границу Области Войска Донского, и занял станцию Щетово на ветке Зверево–Дебальцево на украинской территории.
13 декабря Чернецов вернулся в Новочеркасск и принял участие в работе Круга. В своих выступлениях Чернецов предлагал вспомнить о присяге и выступить на защиту Дона:
— «Как вы поступаете, когда в ваш дом вламываются с оружием?» — не уставал повторять он.
Однако большая часть казачества в те дни осталась глуха к его речам.
–«Да, я погибну! – говорил он. – Но также погибните и вы! Разница между моей и вашей смертью будет в том, что я буду знать, за что я умираю и умру с восторгом, а вы не будете знать, за что умираете и погибнете в глухом подвале, с тупым молчанием, как овцы на бойне…».
26 декабря к Дебальцево скрытно были направлены конные разведчики. На следующий день к Щетово со станции Ровеньки прибыли для усиления отряда две сотни 10–го, одна сотня 58–го казачьих полков, взвод 12–й казачьей батареи и пулемётная команда 10–го полка. Из Новочеркасска подошла 1–я Донская добровольческая дружина в 70 штыков. Всего с казаками набралось до 600 человек при двух орудиях.
Вечером отбыли со станции Щетово в двух эшелонах. Причём составы шли по расписанию и под видом пассажирских поездов «3» и «3bis». Двигались от станции до станции, со всеми формальностями настоящих пассажирских маршрутов: остановками, отправками и пропусками.
Всё выглядело настолько натурально, что в станционных кассах не прекращалась продажа билетов. Пассажиров с собой, конечно же, не брали и никого в вагоны не пускали. На станциях в аппаратных выставлялись по ходу движения караулы, готовые пресечь любую попытку сообщить в Дебальцево о надвигающейся опасности. Попыток не было. Ни малейших подозрений, ни у работников железной дороги впереди лежащих станций, ни у советского отряда в Дебальцево до самого конца так и не возникло.
В ночь на 28 декабря первый эшелон без помех прибыл на последнюю перед Дебальцево станцию.
Оттуда, как до этого и на всём этапе, была передана по телеграфу депеша, с просьбой принять «пассажирский поезд за литерой «3». Ответ, однако, последовал отрицательный. Предписывалось ожидать «особого распоряжения Совдепа». Скорее всего, дело было всего лишь в проволочке.
Но, Чернецов ждать «распоряжения» не стал. Эшелон проследовал до дебальцевского семафора и здесь остановился. Стоявшие у семафора часовые–красногвардейцы были мгновенно разоружены. Та же участь постигла и подошедшую смену с разводящим.
Отряд выгрузился из вагонов и, не дожидаясь подхода второго эшелона, построившись повзводно, двинулся в колоннах к Дебальцево. У станции рассыпались в цепь. И лишь тогда были обнаружены.
Группа красногвардейцев во главе с Коняевым забаррикадировалась в помещении станции и открыла огонь. Стреляли из окон, втащили на крышу пулемёт и заставили подходившую цепь залечь. Завязалась перестрелка, которая продолжалась минут 15–20. К этому времени чернецовцы подтянули орудия, которые произвели два выстрела. Один снаряд угодил в железнодорожное депо. Вторым был сбит пулемёт вместе с пулемётчиком.
Цепь поднялась и устремилась к станционным постройкам. Сопротивления никто уже не оказывал. Красногвардейцы, оборонявшиеся на станции, были обезоружены и направлены в эшелон для допроса.
Гарнизон в большинстве, пользуясь темнотой, рассеялся в степь. Вслед за первым эшелоном прибыл и второй, «пассажирский третий bis».
По указаниям отправленного ранее в Дебальцево «контрразведчика» М.И. Свечникова производились аресты. Антонов–Овсеенко утверждал потом, что на станции было расстреляно 13 красногвардейцев и работников Советского департамента.
Потери чернецовцев были минимальны. В перестрелке два партизана были убиты (кадет Полковников и воспитанник высшего начального училища Пятибратов) и несколько человек ранены.
10 января 1918 г. в станице Каменской прошел съезд казаков–фронтовиков на котором был образован Военно–революционный комитет. Вскоре после этого ревкомовцы во главе с Федором Григорьевичем Подтелковым объявили о создании на территории Войска Донского советской республики в составе федеративной советской России.
С противостояния казаков–фронтовиков во главе с Подтёлковым, склонявшихся к поддержке советской власти, и Казачьего войскового круга атамана Каледина на Дону начались активные военные действия.
12 января Корнилов выделил Чернецову взвод 1–й батареи с двумя орудиями и пеший взвод с пулемётной командой под командованием подполковника Миончинского. За три дня юнкера–артиллеристы успели приспособить орудия для стрельбы непосредственно с железнодорожных платформ своего эшелона.
15 января к вечеру отряд Чернецова выступил в двух эшелонах из Новочеркасска. Отряд захватил узловые станции Зверево и Лихую.
16 января головной эшелон под командованием Миончинского начал выдвижение от Лихой к Каменской. У разъезда Северо–Донецкий путь ему преградил, разворачивающийся в цепь отряд Донревкома. От красных казаков отделились парламентёры с белым флагом. Офицер, несколько казаков и красногвардеец, все в красных нарукавных повязках, подошли к эшелону. Офицер сообщил, что они представляют соединённый отряд красногвардейцев и казачьих полков, и предложил уйти обратно на Лихую, угрожая в противном случае применить силу.
Едва показался паровозный дымок подходящего партизанского эшелона, переговоры были прерваны. Чернецов соскочил с подножки и, не дав даже произвести до конца расчёт своих сотен, приказал Миончинскому открыть огонь.
Партизанские цепи, развернувшись, пошли вперёд. Едва они приблизились на 800 шагов, казаки оставили свои позиции и отступили, всё ускоряя темп, в северном направлении. Из опроса пленных выяснилось, что со стороны казаков не было сделано ни единого выстрела, ядро красногвардейского отряда составили солдаты 5–го пулемётного полка.
Захваченные красногвардейцы были расстреляны на месте. Потери чернецовцев оказались незначительными. В батарее два юнкера были убиты, и один получил лёгкое ранение.
На рассвете 17 января чернецовцы без боя заняли оставленную красными Каменскую. Казачье население встретило их весьма дружелюбно, молодежь записывалась в отряд (из учащихся станицы Каменской была образована четвертая сотня).
Вечером 19 января из Новочеркасска пришло известие, что Чернецов за бои у Северо–Донецкого и Лихой произведен в полковники «через чин», а вся l–я сотня его отряда награждена георгиевскими медалями.
В тыл отряду Чернецова вышли красногвардейские отряды Юрия Владимировича Саблина, предварительно перерезав железную дорогу и сбив одну роту белого заслона. Чернецов разворачивает отряд и атакует превосходящие силы большевиков. Саблин, потеряв более сотни бойцов убитыми, был вынужден отступить.
Бежавшими из Каменской красными был назначен командовать войсковой старшина Николай Матвеевич Голубов, организовавший из этой массы боеспособное соединение на базе 27–го полка.
20 января в 4 часа утра, уже в чине полковника, Чернецов с отрядом двинулся в сторону Глубокой. По плану, командир с сотней своих партизан, офицерским взводом и одним орудием должен был обойти Глубокую, а две сотни с оставшимся орудием штабс–капитана Шперлинга под общей командой Романа Лазарева должны были ударить в лоб. Молодой начальник переоценил силы свои и своих партизан: вместо выхода к месту атаки в полдень заплутавшие в степи партизаны вышли на рубеж атаки только к вечеру.
Чернецов решил, не дожидаясь утра, атаковать сходу.
–«Партизаны, как всегда, шли в рост, — вспоминал один из чернецовцев, — дошли до штыкового удара, ворвались на станцию, но их оказалось мало – с юга, со стороны Каменской, никто их не поддержал, атака захлебнулась; все три пулемета заклинились, наступила реакция – партизаны стали вчерашними детьми».
В темноте вокруг Чернецова собралось около 60 партизан из полутора сотен атаковавших Глубокую. Исправив своё орудие, чернецовцы стали отходить к Каменской.
Вскоре путь отступления оказался перерезан конной массой — казаками войскового старшины Голубова. "Собравшиеся вокруг полковника В. М. Чернецова партизаны и юнкера–артиллеристы залпами отражали атаки казачьей конницы“. Чернецов в ходе боя был ранен и в числе порядка 40 офицеров попал в плен к Голубову.
От Чернецова потребовали, чтобы он написал записку о своём поражении и плене. Урядник 27–го полка Вырякин привез начальнику Каменского боевого участка Савельеву записку:
— «1918 г. 21 января. Я, Чернецов, вместе с отрядом взят в плен. Во избежание совершенно ненужного кровопролития, прошу Вас не наступать. От самосуда мы гарантированы словом всего отряда и войскового старшины Голубова. Полковник Чернецов» Записку подписал и войсковой старшина Голубов.
Голубов отправил пленных к Подтелкову.
21 января 1918 года под станицей Глубокой близ хутора Иванкова Подтелков зарубил Чернецова и приказал убить всех захваченных бойцов его отряда.
У Шолохова этот трагический эпизод описан так:
« — Но–о–о... — как задушенный, захрипел Подтелков, вскидывая руку на эфес шашки.
Сразу стало тихо. Отчетливо заскрипел снег под сапогами Минаева, Кривошлыкова и еще нескольких человек, кинувшихся к Подтелкову. Но он опередил их; всем корпусом поворачиваясь вправо, приседая, вырвал из ножен шашку и, выпадом рванувшись вперед, со страшной силой рубнул Чернецова по голове.
Григорий видел, как Чернецов, дрогнув, поднял над головой левую руку, успел заслониться от удара; видел, как углом сломалась перерубленная кисть и шашка беззвучно обрушилась на откинутую голову Чернецова. Сначала свалилась папаха, а потом, будто переломленный в стебле колос, медленно падал Чернецов, со странно пере–косившимся ртом и мучительно зажмуренными, сморщенными, как от молнии, глазами.
Подтелков рубнул его еще раз, отошел постаревшей грузной походкой, на ходу вытирая покатые долы шашки, червоневшие кровью.
Ткнувшись в тачанку, он повернулся к конвойным, закричал выдохшимся, звенящим голосом:
— Руби–и–иих... такую мать!! Всех! Нету пленных... в кровину, в сердце!!».
КДПВ — есаул В.М. Чернецов в 1917 году.
Написал чистейший oxygenh на marty.d3.ru / комментировать