«Вздорный старикашка!»: как Суворов разозлил Бонапарта

Два великих полководца хоть и были современниками, но принадлежали к двум разным поколениям. Родившийся в 1730 году Суворов годился в отцы Наполеону Бонапарту. Но встреча на поле брани все же могла состояться.

Суворов о Бонапарте

Известно, что Суворов сразу разглядел в Бонапарте недюжинный военный талант. Тем более, что молодой корсиканец воевал по методам, близким к суворовским, чем и вызвал особое восхищение русского полководца.

«О, как шагает этот юный Бонапарт! – писал Суворов в 1796 году своему племяннику, князю Алексею Горчакову (отцу будущего прославленного дипломата), как только услышал о первых впечатляющих победах республиканского генерала в Италии над австрийцами. – Он герой, он чудо-богатырь, он колдун! Он побеждает и природу, и людей… Он разрубил Гордиев узел тактики. Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто. Ему ведома неодолимая сила натиска».

Есть мнение, неоднократно озвученное в литературе, что Итальянский поход Суворова 1799 г. в стратегическом отношении был пошаговым повторением Итальянского похода Бонапарта 1796-97 гг., только в обратном направлении. Несомненно, Суворов перед вступлением в Италию тщательно изучал победоносную кампанию Бонапарта. Однако одного повтора движений по тем же направлениям было, конечно же, недостаточно, чтобы одерживать победы. А Суворов их одерживал, и постоянно, над другими выдающимися генералами Французской Республики, причём некоторые из них стали потом знаменитыми маршалами у Наполеона.

Но победил бы он самого Наполеона, окажись тот перед ним? На этот вопрос мы никогда не узнаем ответа, хотя сам Суворов с сожалением говорил, что Бог, отослав Бонапарта в Египет, видимо, захотел лишить его, Суворова, славы победить молодого корсиканца.

«Варвар, залитый кровью»

Известно также, что Бонапарт уделял значительно меньше внимания изучению кампаний Суворова. Прежде всего – из-за недостатка информации. Всю свою жизнь Суворов воевал с турками, которые в Европе совершенно справедливо считались в конце XVIII века неполноценными вояками. Далее, в 1794 году Суворов разбил польских повстанцев, но то в глазах Европы тоже не было полноценной победой, так как ему противостояла нерегулярная армия. Суворов больше запомнился резнёй, учинённой русскими солдатами во взятой Праге (предместье Варшавы) 4 ноября 1794 года в отместку за «варшавскую заутреню» в начале восстания, когда поляки умертвили 4000 пленных русских солдат.

Именно последний эпизод Бонапарт имел в виду, когда в письме Директории в октябре 1799 года, после своего внезапного возвращения из Египта, назвал Суворова «варваром, залитым кровью поляков». В это время Наполеону тоже не имело смысла изучать тактику и стратегию Суворова, так как тот выбыл из числа его вероятных противников: русская армия была отозвана из Западной Европы, а весной следующего года Суворов скончался.

«Особое искусство воевать» – чьё?

Но кое-какой отклик успехи Суворова в Италии летом 1799 года у Бонапарта нашли. Узнав о том, что русский полководец за какие-то четыре месяца отвоевал у французов территорию, контроль над которой Бонапарт устанавливал целых десять месяцев, корсиканец вскипел негодованием. В беседах с своими товарищами по Египетской кампании он с презрением отзывался о бездарных политиках Директории, губящих Францию и армию, неспособных что-либо противопоставить врагу.

Русский военный историк Фёдор Глинка упоминал, что английский флот в 1799 году перехватил несколько курьерских судов, везших письма Бонапарта министрам Директории. В них генерал указывал на то, что Суворова не остановят на пути побед, пока не постигнут его особого искусства воевать и не противопоставят ему его собственных правил.

Из этих указательных местоимений остаётся до сих пор неясным, о чьём искусстве воевать и чьих правилах писал Бонапарт. Для Глинки казалось несомненным, что речь идёт об искусстве и правилах Суворова. Однако столь же резонно предположить, что Бонапарт имел в виду свои собственные методы ведения военных действий. Это подтверждается другими свидетельствами.

«Вздорный старикашка»

Русский военный историк, генерал Андрей Ельчанинов отмечал:

«Наполеон, не любивший соперников и не изучавший, как следует, деяний Суворова, признавал в Суворове душу великого полководца, но отрицал его ум».

Российский писатель на исторические темы, Олег Михайлов, основываясь на источниках, утверждал:

«Наполеон называл великими полководцев, обладавших большим умом и соответствующим характером. Это Цезарь, Ганнибал, Тюренн, принц Евгений и Фридрих [Великий]. Он не назвал имя Суворова, быстро лишившего Францию всех завоеваний Бонапарта в Италии. Несомненно, Наполеон видел гений русского полководца, поэтому ревностно относился к блестящим победам Суворова, но не любил его, называя “вздорным старикашкой” и недостойным противником».

Такая мотивация оценки Наполеона, конечно, несообразна. Она опровергается всей жизнью Бонапарта, который никогда не завидовал талантам, считая себя выше любого из них, и старательно искавшего их и выдвигавшего в своём окружении. Наполеон мог недооценивать Суворова, это правда. Но эта недооценка проистекала не из какой-то предвзятости или, тем более, зависти, которой у человека, положившего к своим ногам всю Европу, никто из проницательных современников не наблюдал и капли, а исключительно из недостатка информации.

Явная недооценка

Наполеон априори оценивал Суворова как типичного представителя старой европейской военной школы, вроде австрийских генералов Вурмзера или эрцгерцога Карла, которых он многократно разбивал. Эти генералы не были бездарностями, они считались очень хорошими для своего времени. Некоторые из них заслуживали явно более высокой оценки, что едва не сыграло с Бонапартом злую шутку.

Когда летом 1800 года Бонапарт отправился отвоёвывать Италию у австрийцев (русских там уже не было), то один из генералов этой школы, ровесник Суворова Михаэль фон Мелас едва не разгромил французского полководца при Маренго. Наполеона спас только вовремя подоспевший генерал Дезё со своей дивизией (Дезё пал в битве).

Не сыграла бы злую шутку с Наполеоном такая недооценка, если бы он и в самом деле встретился с Суворовым? Надо полагать, автор «Науки побеждать!» не упустил бы, в отличие от Меласа, своего шанса дожать противника до конца. Тем более, что Суворов, со своей стороны, оценивал Бонапарта очень высоко и морально был бы готов к столкновению с таким врагом.