Константин Скопцов: «собиратель» народной культуры
О том, почему важно сохранить фольклорное песенное творчество
Юрий Пасхальский
Константин Михайлович Скопцов — наверное, самый известный в Красноярском крае собиратель песенного фольклора и устного народного творчества. Заслуженный работник культуры РСФСР, лауреат множества смотров и фестивалей, Константин Михайлович продолжал трудиться до самых последних дней над сохранением уходящей традиции.
Родился Скопцов в июле 1927 года в деревне Малиновке тогда еще Енисейской губернии. С юности в нем пробудилась любовь к хоровому пению, но в полной мере его творческая жизнь началась лишь в тридцать.
Сорок лет Константин Михайлович работал на краевом радио в передаче «Песня русская родная», где он рассказывал о своих героях — простых деревенских людях, носителях старинных песенных традиций. Огромной популярностью пользовалась телепередача «Родники народные», куда Скопцов приглашал коллективы со всего края. Здесь можно было услышать невероятное разнообразие напевов Приенисейской Сибири.
С 1983 года начали выходить книги Константина Михайловича — сборники народных песен и частушек, фольклорный репертуар для детских коллективов. Но и в книгах не уместилась вся любовь Скопцова к народным обычаям и песням. Он пишет сценарий к фильму «Сватанье Сибирское», в котором впоследствии сам сыграет одну из ролей.
Долгие годы Константин Скопцов поддерживал дружеские отношения с другим знатоком народной жизни — Виктором Петровичем Астафьевым. И даже принял участие в создании фильмов режиссера Артура Войтецкого по произведениям писателя. Работал и в других его лентах.
Сегодня в Красноярске существует хор имени Скопцова, а сразу после ухода Константина Михайловича из жизни в 2004 году, в Иланском районе стал проходить ежегодный краевой фестиваль «Родники народные», посвященный его памяти. Пожалуй, ни один краевой смотр фольклорных коллективов не проходит сегодня без песен, собранных когда-то Константином Скопцовым.
В каждом селе, где бывал исследователь, старожилы бережно хранят память о нем, рассказывают уже ставшие фольклором истории — он собирал народные предания, и сам стал их частью. За время своих экспедиций, на протяжении полувека, Константин Михайлович собрал огромный массив материала. Коллекцию из нескольких тысяч аудиозаписей песен, частушек и других форм устного народного творчества хранит сегодня его сын.
С Андреем Константиновичем мы побеседовали в рамках проекта «Корни и крона».
?— Как бы вы могли охарактеризовать жизненное призвание вашего отца одним словом?
— Собиратель, в самом широком смысле. В результате того, что отец стремился к накоплению всего, что было интересно ему, собралась такая огромная коллекция фольклора. Он ездил по деревням без заданий от руководства. Ему просто это было необходимо.
Отец постоянно все записывал. После него остался большой чемодан записных книжек — все старался фиксировать. И свои мысли, и разные интересные истории, рассказанные ему. При этом он был экстравертом. Он существовал вне дома. Когда отец был уже смертельно болен, я приезжал к нему чтобы убираться в квартире. Видно было, что это место, куда человек приходит только чтобы поесть, поспать и вновь отправиться в путь.
«Большинство советских «русских народных хоров» фактически не пели по-настоящему народные песни. Не те мотивы, не те напевы, не те слова
Отец отдал всего себя работе, которую он обожал. С одной стороны — это собирание фольклора, с другой — самодеятельность фольклорного коллектива, которой он успешно руководил. Это были люди, которые днем работали на заводе, а вечером собирались и пели хором. Участники коллектива его любили, и благодаря усилиям отца ансамбль добился немалых успехов. Он просто чувствовал, что так надо. Никаких особых дивидендов ему это не приносило. Отец мог бы продвигаться по карьерной лестнице, но оставался всю жизнь старшим методистом в Доме народного творчества. Он осознавал, что кому-то необходимо заниматься собиранием фольклора. Ведь время уходит.
Это был жизнерадостный человек с отменным чувством юмора. Он умел расположить к себе людей. Бабушки тоже первому встречному душу не откроют, песни не споют. Как некоторые поступали — подольют бабушке водочки. Но у нее и так с памятью плохо, а тут она и последнее забудет. Так что отец такого себе не позволял, старался и сам быть искренним.
Один раз в Канске он просто подсел к бабушке с магнитофоном и начал записывать разговор. Бдительная соседка увидела и вызвала милицию. Его увезли — мало ли какие военные тайны он выгадывал у этой старушки. А потом — начались эфиры на радио и телевидении. Его знали уже по всему краю, и встречали как своего.
Когда выходила передача отца «Родники народные», многим это нравилось, но другие звонили с негодованием: «У меня хоккей по другому каналу, а жена смотрит ваши песни. Зачем в такое время показывать?!». Сегодня сложно найти более объемную коллекцию, чем та, которую оставил после себя отец. Перед уходом он говорил, что это самое ценное, что он сделал в жизни. Так он понимал свою роль в культуре нашего народа.
?— Как сейчас выглядит коллекция вашего отца?
— Ко мне обратился этнографический центр при Петербургской консерватории. Они попросили сделать копию архива отца — это порядка 450 кассет. Они все оцифровали, вернули мне оригинал и передали копии.
Как вообще выглядит этот архив? Допустим, на одной стороне кассеты от десяти до двенадцати песен, устных речевых файлов, о том, как справляли праздники, какие были традиции. И все это уже мне пришлось систематизировать. По деревням, по названию песен, по тематике повествования. Сегодня, кроме кассет, все это хранится и в виде нарезов голосовых файлов. Сейчас их 5600.
После этой систематизации очень интересно было изучить фольклорную тематику — о чем больше всего песен. Вот что для нас сейчас фольклор? Это частушки и застольные песни. И, как ни странно, частушек и плясовых всего полтора процента. Больше всего любовной лирики, много свадебного фольклора. Удивил высокий процент острожных песен — про ссылку и каторгу.
Огромное количество интересных, совершенно уникальных воспоминаний. Одна бабушка рассказывает, как видела Льва Толстого. Сохранилось множество воспоминаний о Гражданской войне. Поражает культура речи этих старушек, особенно в файлах семидесятых годов. Людей по-настоящему интересно слушать. Возможно они были полуграмотными, с образованием в виде приходской школы, но изъяснялись они невероятно культурно.
Да, ту культуру мы полностью утратили. Сегодня никто не умеет петь в два-три голоса, бесполезно и пробовать. Петь наш народ совершенно разучился. А в архиве — даже старческие голоса звучат великолепно. И я представляю, насколько красивое было пение, когда все эти бабушки были молодыми. Ведь это было не на сцене, а в быту, в поле, с эхом. Сохранилось множество интересных трудовых песен. Люди работали и пели, а голоса сливались с природой.
?— После работы с архивом отца изменилось ли ваше отношение к современной нам музыкальной культуре? Сохранилась ли традиция?
— Сегодня есть замечательные фольклорные коллективы. Но традиционная песня ушла из народа. И не в пресловутые девяностые, а гораздо раньше. Отец признавал, что большинство советских «русских народных хоров» фактически не пели по-настоящему народные песни. Не те мотивы, не те напевы, не те слова.
Но есть и другие примеры. Вы посмотрите, какое огромное внимание уделяется фольклору на Западе! Популярнейшие артисты поют песни пятнадцатого века, и собираются стадионы. Фольклорные мотивы пронизывают всю западную музыкальную индустрию, поэтому она несравненно выше уровнем, чем современная российская эстрада.
У нас это встречается довольно редко — по пальцам можно перечислить более-менее известных исполнителей, которые используют традиционные мотивы в своем творчестве. Мы утратили корни, и пока мы не вернемся к ним, у нас музыкальная культура не расцветет.
В свое время и для меня фольклор был очень далек — поет бабушка, не понять какие слова… Зачем все это? Но когда ты погружаешься в эту традицию, приходит множество ответов.
Проект «Корни и крона» реализуется при поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива 2018–2019»