Карпатская Сечь: На чьей стороне воевал в Закарпатье дедушка Ульяны Супрун
«Карпатская Сечь» не стала самой известной или устойчивой украинской националистической организацией. С момента ее провозглашения до разгрома венгерскими войсками прошло всего несколько месяцев. Однако за это время Карпаты побыли настоящей горячей точкой, а кадры «Сечи» и ветераны прочно забытой войны в Карпатах всплыли в рядах будущей УПА*
По итогам Первой мировой войны и последовавшего распада нескольких империй в состав Чехословакии вошла небольшая область, называвшаяся Подкарпатской Русью. Несколько огрубляя, можно сказать, что она находилась на территории нынешней Закарпатской области Украины.
Население этой земли было пестрым: русины, венгры, евреи, чехи, словаки, румыны… В городах крупнейшим национальным меньшинством были евреи, в сельской местности жили главным образом русины, причем самоидентификация этих людей была довольно запутанной — кто-то тяготел к России или Венгрии, кто-то надеялся на проекты независимой Украины, в городах самыми популярными идеологическим группами по очевидным причинам вообще были сионисты и иудеи-ортодоксы.
К Чехословакии этот край присоединился после недолгих революционных волнений и политических маневров. Победители Первой мировой делили Европу, судьба маленькой области никого особо не заботила, так что Закарпатье просто прирезали к новому государству. Правда, это решение не устроило многих, в том числе Венгрию, желавшую получить этот край для себя.
Период между мировыми войнами не назовешь тихим и сытым. Экономическое положение и так было тяжелым, а когда грянул мировой кризис, люди совсем обнищали. На этом фоне в Чехословакии бушевали политические бури, а в самом Закарпатье сформировалось несколько основных течений — русофильское, проукраинское и движение сторонников самостоятельности.
Во второй половине 30-х Закарпатье стало, по сути, «маленькой бомбой». Внутри края активничали автономисты, снаружи интриговали венгры, а Чехословакия пыталась удержать область под своим контролем. Наконец, в 1938 году нацисты начали расчленение Чехословакии, и события начали развиваться куда быстрее.
Венгры отыскали себе «лоббиста» внутри рейха в лице Геринга. Венгры начали создавать в Закарпатье иррегулярные отряды, напоминавшие что-то среднее между разбойными шайками и партизанскими группами. Хорти планировал, что осенью 1938 года эти «добробаты» захватят Закарпатье при скромной помощи венгерской армии. Мало того, свои планы на интервенцию имела еще и Польша. Чехословакия явно катилась в пропасть, и каждый стремился что-то получить с уничтожавшегося государства.
В Праге нервничали, Карпатская Русь получила автономию, но премьер-министра Закарпатья посадили под арест. Новым местным премьером назначили Августина Волошина. Этот греко-католический священник «украинофильских» взглядов занимался политикой со времен распада Австро-Венгрии, и к власти над краем шел долго.
Волошин оказался в откровенно не самом простом положении. Судьбу Закарпатья решили путем «Венского арбитража», который отдавал Венгрии значительную ее часть, включая города Ужгород и Мукачёво. Правительство переехало в Хуст.
Волошин для начала затеял зачистку края от политических противников — в частности от русофилов. Для этих целей, не откладывая дела в долгий ящик, националисты построили концлагерь у Рахова (нынешний райцентр в Закарпатье). Понимание народных чаяний тоже было четким: Волошин быстро распустил все партии, кроме «Украинского национального объединения», во главе которого стоял сам. Так что выборы в Сойм (парламент), где предлагался такой богатый выбор, партия выиграла с разгромным отрывом от отсутствующих соперников.
Союзник у батюшки тоже оказался интересный — от амбиций Венгрии он решил прикрыться Адольфом Гитлером.
Поначалу это помогло: фюрер одернул венгров, пытавшихся прибрать к рукам все Закарпатье явочным порядком, и клирик-диктатор получил несколько месяцев на свои эффектные социальные эксперименты. Закарпатье тут стало в каком-то смысле самоназначенным союзником — в рейхе они нуждались гораздо больше, чем рейх в украинских националистах.
Наконец, молодая диктатура не могла обойтись без собственной военизированной организации. Ею стала «Карпатская Сечь» — скудно вооруженные силы. Одним из командиров «Сечи» стал тогда малоизвестный Роман Шухевич. Всего в составе отрядов имелось несколько тысяч боевиков.
Все это делалось с негласного одобрения спецслужб Германии и лично главы абвера адмирала Канариса. Гитлер пока размышлял, что именно делать с областью, — Венгрия рассматривалась как один из возможных владельцев всего Закарпатья, но существовал и проект раздела этой территории между Германией и Румынией, и даже придания Закарпатской Украине самостоятельной роли — к этому варианту склонялись, кроме Канариса, Риббентроп и Розенберг.
Последний проект серьезно раздражал Польшу. Варшава с переменным успехом боролась против украинских сепаратистов на своей территории, а теперь они получили свой плацдарм по соседству. В Закарпатье ехали украинские националисты из Чехии и Галиции, причем беглецам из Польши еще и выправляли поддельные документы.
Вообще, приезжих оказалось столько, что в «Карпатской Сечи» доля галичан оказалась чуть ли не выше, чем местных жителей. Для карпатских крестьян проекты великой Украины выглядели слишком поэтично, их волновали куда более четкие и конкретные проблемы. А вот для галичан, в Польше глубоко загнанных в подполье, Закарпатье виделось осуществлением мечты, происходящим прямо на глазах. Среди прочих, в Закарпатье приехал дед нынешнего украинского политика Ульяны Супрун — Иван Юркив. Юркив служил еще в вооруженных формированиях ЗУНР — Западно-Украинской республики времен Гражданской войны, теперь он отправился в Закарпатье.
В польском Сейме в обычной экзальтированной манере произносили речи в том духе, что «Закарпатская Украина во главе с ярым врагом Польши превратилась в Пьемонт Великой Украины». Надо заметить, что смутные грезы, по крайней мере, о Львове в Закарпатье действительно имели место. Планы поляков были проще — сделать Закарпатье своим «огородом» и курортом.
Вообще, колонизационные прожекты по поводу «Карпаторусланда» у всех окружающих держав были один другого краше, правда, мнением самих жителей Закарпатья никто не был готов интересоваться даже ради проформы — как и точкой зрения правительства Чехословакии, которой Карпатская Русь все еще формально принадлежала.
Волошин же предполагал, что его маленькое государство может стать плацдармом для Германии в будущей экспансии на восток. Однако фюрер не был уверен, нужно ли ему такое счастье ценой отношений с Венгрией. Будапешт пока ограничивался подготовкой диверсантов и агитацией, но планов не скрывал.
Дискуссии в Берлине, Будапеште, Праге и Варшаве длились до марта 1939 года. К этому моменту нацисты окончательно решили, что новый сателлит создает больше проблем, чем потенциальной пользы. Правда, совсем разрывать связь с украинскими националистами Гитлер не желал. Венгерским представителям фюрер заявил, что отложит признание правительства Волошина на сутки, и за эти сутки Венгрия во главе с сухопутным адмиралом Хорти может решить «рутенский вопрос».
В результате в марте 1939 года началась несколько сумбурная военная кампания.
В ночь на 14 марта венгры перешли границу. Волошин провозгласил независимость Карпатской Украины, однако первым противником боевиков Сечи стали чехословацкие части, которые еще оставались в Закарпатье. Немцы взирали на происходящее со стоическим спокойствием, и через некоторое время объявили, что «к сожалению», не могут принять Закарпатье под свой протекторат. Нацисты предложили не оказывать венграм сопротивления. Самостоятельно «сечевики», конечно, остановить мадьяров не могли. В ходе этого «блицкрига» использовались даже бронетехника (у венгров своя, у украинцев — отобранная у чехов) и авиация.
Сопротивление продлилось буквально несколько дней. За это время в Закарпатье успела вторгнуться еще и польская армия. Волошин благополучно бежал в Румынию. Судьба тех, кто отступал в сторону Польши, оказалась куда хуже: поляки с украинцами не церемонились, и просто расстреляли многих пытавшихся перебраться через границу. Мадьяры тоже не утруждали себя соблюдением конвенций о законах и обычаях войны, и прикончили на месте множество сдавшихся.
Прикарпатье перешло под власть режима Хорти. Как считается, в ходе этой кампании погибло около 430 «сечевиков», до 750 попало в плен, венгры потеряли 76 человек убитыми. Сколько людей было расстреляно, неизвестно. Кроме того, венгры тут же начали угон населения на работы. Самопровозглашенное украинское государство стерли с карты всего за несколько дней.
Однако ветераны этой кампании быстро обнаружились в новых формированиях.
Августин Волошин тихо жил в Праге (оттуда его извлекут только органы Смерша в 1945 году), а вот многие его подчиненные стройными рядами отправились на службу нацистам. Хотя Гитлер попросту обманул своих сателлитов, многие из них проявили удивительную верность знамени со свастикой.
«Сечевики» воевали в украинских батальонах вермахта в Польскую кампанию, иные служили в частях вроде батальона «Нахтигаль» и вспомогательной полиции во время вторжения в СССР. Некоторые из них были уничтожены уже после Второй мировой войны в составе УПА*. А, к примеру, секретарь Волошина Иван Рогач умудрился быть обманутым нацистами дважды: в 1942 году его расстреляли немцы в Бабьем Яру.
У некоторых других деятелей карьеры в рейхе сложились удачнее. Нашел себя на Второй мировой и Иван Юркив. На оккупированной территории он служил в полиции, а когда Вторая мировая закончилась для нацистов неудачно, Юркивы эмигрировали в США. Там дела у них пошли на лад. Можно сказать, за несколько поколений семья сделала неплохую карьеру.
* Деятельность организации с таким названием запрещена на территории Российской Федерации.