Почему Сталин решил включить Прибалтику в состав СССР
17 июня 1940 года, дополнительные части РККА вошли на территории Литвы, Латвии и Эстонии. Сопротивления им никто не оказывал. Сейчас в Таллине, Риге и Вильнюсе период пребывания этих стран в составе СССР называют «оккупацией», на Западе более мягко – «инкорпорацией». Что это было на самом деле и зачем Сталин принял такое решение?
Уже к середине дня 17 июня 1940 года советские части вошли в Таллин и Ригу. С моря был высажен морской десант. Возле Риги высадились парашютисты. Это было первое в истории относительно боевое (не учебное) применение воздушного десанта.
Надо напомнить, что советские войска уже находились в прибалтийских странах по договорам о дружбе и взаимопомощи от 1939 года, но размещались неравномерно. Например, после того как СССР передала Литве Вильнюс и Виленский край, советские части были по просьбе литовцев выведены из Вильнюса и расположились в Новой Вильне и Пренае. Зачисткой столицы от остатков «польского элемента» занимались сами литовцы, о чем теперь вспоминать не любят.
В течение трех предшествовавших дней, начиная с 14 июня, правительства прибалтийских государств получили из Москвы ультиматумы, в которых указывалось на злостное нарушение договоров о дружбе 1939 года, множественные провокации против советских военнослужащих и прочие прегрешения Вильнюса, Риги и Таллина. Прибалтийским государствам предлагалось до 17 июня 1940-го сформировать правительства, которые будут способны «честно выполнять» пакты о взаимопомощи. Сроки истечения ультиматумов незначительно варьировались: для Латвии – 23.00, для Эстонии – 24.00 16 июня, что принципиально ситуацию не меняло.
Правительства Латвии и Эстонии, включая президентов Карлиса Улманиса и Константина Пятса, предпочли сдаться. Литовцы несколько часов спорили, что им делать, но в итоге президент Антанас Сметона бежал в Восточную Пруссию. В республиках были сформированы нейтральные по своему составу правительства из представителей «прогрессивной интеллигенции» (в которых, правда, коммунисты занимали некоторые ключевые посты).
Сейчас в подавляющем большинстве случаев эти события рассматривают исключительно через призму так называемого пакта Риббентропа – Молотова. Все прочие обстоятельства отметаются как ненужные. Агрессивный Сталин заключил сделку с Гитлером, чтобы вдвоем поделить Восточную Европу. Гитлер стремился к мировому господству германской расы, СССР тоже хотел захватить всю планету, но для начала хотя бы восстановить старые границы империи.
Все это звучит красиво, но такой идеологически выдержанной либеральной трактовке истории не хватает красок жизни. Сами прибалтийские государства выступают в такой картине мире в виде несчастных бедных овечек, которых силой затащили в советский загон. А дополнительная информация в эту черно-белую схему вовсе не укладывается.
Например, никакими овечками эти страны не были. Во всех трех прибалтийских государствах действовали политические режимы, которые сейчас по-научному называют протофашистскими или парафашистскими.
Помогали Германии
В Эстонии десять лет действовало военное положение, политические партии были запрещены, тюрьмы переполнены. Парламент был после военного переворота 1934 года распущен, и с тех пор не созывался. Этот период в истории Эстонии принято называть «эпоха безмолвия». И именно тогда президент Пятс и его соратник министр обороны Лайдонер запустили первую волну «эстонизации». Лицам с немецкими, шведскими и финскими фамилиями настойчиво предлагалось поменять их на эстонские. Исторически остзейские бароны давали безымянным эстонским крепостным крестьянам свои фамилии, как американские плантаторы неграм. Отдельной строкой проходили сету – православные эстонцы, живущие на границе с Псковской областью. Из-за политики эстонизации 1930-х годов сету начали бежать в Советскую Россию, и сейчас в Пскове их больше, чем в самой Эстонии. При этом сам Пятс был из православной семьи, а его мать – вообще русская.
В последние лет десять стали появляться интересные документы и исследования, несколько в ином свете подающие и обстоятельства переворота 1934 года, и личность Пятса. Неожиданно выяснилось, что Пятс с 1920-х годов находился на содержании у Москвы (400 долларов в месяц – по тем временам гигантская сумма). Он был тогда председателем торгово-промышленной палаты Эстонии и, выражаясь современным языком, лоббировал интересы Советского Союза. А в 1934 году Москва в лице НКИД, посольства и разведки чуть ли не открыто поддерживала группу Пятса – Лайдонера, а те согласовывали с Советами обстоятельства переворота.
Дело было в том, что на предстоящих в 1934 году выборах в парламент Эстонии, по всем оценкам, должны были победить люди куда более неприятные, чем Пятс. Партия «вапсов» (от эстонского vapsid – «ветераны), в основе которой были ветераны гражданской войны, представляли собой уж совсем фашистскую организацию, скопированную с гитлеровской НСДАП и румынской «Железной гвардии». Москву такой поворот событий категорически не устраивал, и в СССР активно поддержали переворот Пятса, который распустил парламент и тем самым не допустил прихода к власти «вапсов».
Неприятный звонок прозвенел в 1939 году, когда случился так называемый побег «Орла».
Польская подводная лодка «Ожел» («Орел»), спасаясь от немецких эсминцев, вышла на таллинский рейд и запросила убежища. Нейтральная Эстония согласилась его предоставить, что было в рамках международного права. Но через пару часов эстонцы захватили подлодку, изъяли навигационные материалы и принялись снимать с нее вооружение. Сгрузили семь торпед, пока один из польских моряков не сломал лебедку. А вот это уже было очевидным нарушением нейтралитета в пользу Германии, на что Пятсу указали в советском посольстве. Поляки так просто не сдались. Ночью они разоружили и связали эстонскую охрану и вышли в море. Невероятным образом «Ожелу» удалось пройти мелкое Балтийское море и обогнуть Данию практически без карт и навигационных средств. «Ожел» благополучно добрался до Шотландии, где был включен в состав флота Его Величества.
Эта героическая история поставила под сомнение благонадежность президента Пятса и руководимой его железной рукой Эстонии. Одно дело насильственно переделывать немецкие и шведские фамилии на как бы эстонские, а другое – открыто контактировать с Германией и действовать в пользу Германии. В Эстонию и Латвию параллельно прибывали группы офицеров вермахта, которые инспектировали советскую границу и осматривали порты и пляжи.
Со стороны Пятса это был неверный выбор, который он сделал не только за себя лично, но и за всю Эстонию. Константин Яковлевич Пятс умер в 1956 году в психиатрической клинике в Калининской области. В диагнозе было написано: «считает себя президентом Эстонии».
В Латвии Карлис Улманис совершил военный переворот практически синхронно с Пятсом – в мае 1934 года, а затем просто назначил себя президентом, приостановил действие конституции, разогнал парламент и все политические партии. А неугодные газеты просто закрыл. Он именовал себя «народным вождем», призывал латышей сажать побольше деревьев и отличался любовью к афоризмам типа «что есть – то есть, а чего нету – того нету».
22 мая 1939 года британское внешнеполитическое ведомство (Форин-офис) выпускает секретный меморандум, где просчитываются плюсы и минусы заключения оборонительного союза с СССР против Германии. И один из минусов там такой: «в результате неспособности Польши или Румынии оказать сопротивление германскому нападению или в результате нападения Германии на Советский Союз морем или через прибалтийские государства [Великобритания] может быть втянута в войну не с целью защиты независимости какого-либо европейского государства, а для оказания поддержки Советскому Союзу против Германии».
Иначе говоря, Британия тогда категорически не хотела воевать с Гитлером в союзе с СССР.
22 марта 1939 года в Берлине министр иностранных дел Литвы Юозас Урбшис подписывает с Риббентропом договор о передаче Германии Мемельского края с городом Мемелем, то есть Клайпедой. Урбшис затем долго каялся и писал в своих мемуарах, вышедших в Вильнюсе в 1988 году, что его вынудили «великие державы». Но это не помешало ему затем еще приехать в Берлин уже в 1940 году после фактического военного поражения Франции. Литовское руководство предлагало Гитлеру установление германского протектората, что, с точки зрения Москвы, нарушало сложившийся статус-кво.
При этом есть основания подозревать, что до инициативы Вильнюса в Берлине у СССР не было желания именно инкорпорировать прибалтийские государства. Например, еще 25 мая 1940 года Москва рассматривала вопрос об обмене населением между Белорусской ССР и Литвой – репатриации литовского населения из Белоруссии, Белостока и Сувалкии в Литву и наоборот. Инициатива же Антанаса Сметоны и Юозаса Урбшиса очень разозлила Москву, поскольку, как и в случае с Эстонией, демонстрировала нелояльность Литвы как потенциального союзника. Литовцы, предлагая себя Германии в качестве протектората, нарушили порядок вещей и угрожали безопасности СССР.
Возможно, что именно эта акция Вильнюса и стала последней каплей, склонившей Сталина к выбору именно сценария поглощения прибалтийских государств.
Сработала вся совокупность деталей: нелояльность руководства, профашистские или околофашистские режимы во всех трех странах и получение из разведывательных и дипломатических источников данных о теоретической возможности использования Германией их территории для агрессии против СССР.
Реальные причины присоединения
Если помечтать в режиме альтернативной истории, то можно предположить, что Латвия, Литва и Эстония вполне могли бы пережить и 1940 год, и всю Вторую мировую войну в качестве союзников СССР и всей антифашистской коалиции, сохраняя государственную независимость. Почти наверняка после 1945 года они остались бы в орбите советского влияния просто географически, вошли бы в Варшавский договор и СЭВ, как другие страны Восточной Европы. Были бы некоторые социальные преобразования ограниченного характера, как в Польше или Венгрии, где не было никакой коллективизации и никто никого в Сибирь не высылал.
Для всего этого счастливого будущего надо было просто вести себя прилично. Насквозь коррумпированному правительству Эстонии не надо было лебезить перед немцами. Латышам не следовало устраивать экскурсии для картографов и разведчиков вермахта в Латгальских лесах. А Сметоне лучше было бы помалкивать и обустраивать даром полученные Вильнюс и Сувалкию. Был же план отдать Вильнюс Белоруссии, которая до осени 1939-го представляла собой почти невидимую на карте глазом полоску вокруг Минска. Вообще в Москве не очень-то и хотели кого-то присоединять. Ограниченный опыт Западной Украины и Западной Белоруссии показал, что проблем может быть гораздо больше, чем прибыли.
Но история сложилась по-иному как раз не из-за «пакта Риббентропа – Молотова» или «агрессивных устремлений Москвы», а в результате странных, а порой просто необъяснимых действий руководства трех прибалтийских государств. Надо было выполнять свои обязательства по договорам и не заигрывать с Берлином. И все бы у них получилось.