«Голод — наше естественное состояние»
Голодовка была стандартным способом политзаключенных 1960–1980-х годов заявить о своих правах, выразить протест. Голодовки были символические (прежде всего 30 октября — в день политзаключенного, который сами они установили в 1974 году), с конкретными требованиями (например, разрешить брак политзаключенного Александра Гинзбурга с его невестой в 1969 году), одиночные, посменные и коллективные. Когда мы читаем о голодовках, всегда надо обращать внимание на ее характер — «мокрая» или «сухая». «Мокрая» голодовка более мягкая — человек не ест, но при этом пьет воду, соки (понятно, что в тюрьме их не было), «сухая» голодовка — это полный отказ от пищи и питья.
Cамые длительные голодовки — Семена Глузмана (дважды по 4 месяца) и Мустафы Джемилева (303 дня). Тюремные врачи на 7–10 день голодовки принимали решение о принудительном кормлении, процедура которого в советское время была дополнительным издевательством.
Единственным требованием 117-дневной голодовки Анатолия Марченко в 1986 году было освобождение всех политзаключенных. Считается, что она ускорила процесс освобождения политзаключенных.
Текст обращения узников пермского политического лагеря № 35 (ныне — действующая колония ИК-35 Пермского края) ранее публиковался в эмигрантской газете «Русская мысль» 15 сентября 1977 и в Хронике защиты прав человека в СССР (выпуск 27, с.12–13).
Обращение политзаключенных зоны 35
Сегодня голодают наши товарищи. В тюрьмах, лагерях, психиатрических больницах. 1 августа 1977 г. — день протеста советских политзаключенных против бесчеловечных условий содержания, целенаправленных издевательств, жестокости, против преследования инакомыслия. Мы часто голодаем. В карцерах, в этапных вагонах. В обыкновенные, ничем не знаменательные дни, в дни смерти наших товарищей. В дни чрезвычайных событий в зонах, 8 марта и 10 декабря[1], 1 августа и 8 мая[2], 5 сентября[3]… Мы слишком часто голодаем. Дипломаты, государственные деятели заключают новые соглашения о правах человека, о свободе информации, об отмене пыток… и мы голодаем, т. к. в СССР все это не выполняется. Мы голодаем, хотя каждый новый день голодовки, иногда многомесячной, необратимо лишает нас и без того скудных сил, остатков энергии. Голод — наше естественное состояние, в лучшие дни сменяющееся «сытостью недоедания»[4]. Где-то произносятся речи, подписываются протоколы, обещают… но у нас ничего не меняется, предоставленные самим себе, мы вынуждены голодовками протеста реагировать на все новые и новые беззакония властей, на репрессии и ущемление наших прав. Сегодня именно такой день, когда под звон разноязычной речи высоких переговоров мы продолжаем существовать в мире произвола и колючей проволоки концлагеря. Поэтому сегодня, 1 августа 1977 года, мы заявляем, что отказываемся от так называемых традиционных голодовок протеста, оставляя это единственное наше оружие для борьбы с нашими палачами тогда, когда не голодать — означает не жить. А в свою очередь мы предлагаем всем тем лицам, соглашения и уговоры с которыми по гуманитарным вопросам СССР игнорирует, использовать голодовки протеста как эффективный метод борьбы с беззакониями тоталитарного СССР в области международного права.
1 августа 1977 г.
Пермская обл., Чусовской район, ст. Всесвятская, учр. ВС-389/35[5].
[1] Международный женский день и Международный день прав человека.
[2] 1 августа 1975 были подписаны (в т. ч. СССР) Хельсинкские соглашения, в которых государства брали на себя обязательства в том числе и в области прав человека. 8 мая — день окончания Второй мировой войны в Европе.
[3] 5 сентября 1918 года вышел декрет Совета народных комиссаров «О красном терроре». Именно эта дата с середины 1970-х годов фигурирует в обращениях диссидентов и политзаключенных как точка отсчета коммунистического террора.
[4] Об условиях содержания политзаключенных в то время можно узнать из Документа № 3 Московской Хельсинкской группы. См.
[5] Пермь-35 как политический лагерь начал существование в 1972 году. Последние политзаключенные советской эпохи покинули его в 1992 году.