Бешеная рота. Пермский ополченец о войне в Новороссии, Крыме и санкциях

Александр Григоренко дал интервью журналисту «АиФ-Прикамье» накануне отъезда на фронт.

«Почему я поехал воевать в ополчение Новороссии? Мотив один – патриотизм. Там всегда жили русские и они попали в беду. А я считаю себя русским, и поехал их защищать, а также отстаивать внешнеполитические интересы нашей страны», - говорит Александр Григоренко.

Он сражался в ополчении ЛНР с июля до середины августа 2014 года, пока не получил тяжелое ранение и его не вывезли в Россию. После четырех месяцев лечения он снова отправился в Луганск. Перед самым отъездом на Украину накануне Нового года он рассказал «АиФ-Прикамье», зачем решил вернуться в пекло войны.

Я б в разведчики пошел

«АиФ-Прикамье», Александр Переверзев: – Александр, как добирались до Луганска к ополченцам прошлым летом?

Александр Григоренко: - Попасть туда легко. Заполнил анкету на сайте «Интербригады «Другая Россия». После этого мне пришло сообщение, в котором объяснили, когда и куда приехать, что взять с собой. Приезжаешь в условленное место, затем тебя привозят на «сборный пункт» – обычную съемную квартиру. В ней мы провели три-четыре дня, пока не набралась группа добровольцев и не появилась возможность пересечь границу. Ее переезжали обходными путями. Попали сначала на КПП ополченцев. Затем вооруженный конвой доставил сначала до Краснодона, потом до Луганска. В штабе в Луганске товарищ министр обороны ЛНР и комбат «Зари» построили нас и сказали: «Ребята, все хорошо, берем вас». Потом нам выдали оружие – мне достался АКМ плюс подствольник - и отправили в казарму.

За три дня на сборном пункте мы сдружились, и нам предложили стать разведывательно-диверсионным отделением. Нас почти сразу отправили на один из участков фронта на окраине Луганска, который тогда был в полуокружении. И мы стали заниматься диверсией и разведкой.

Было что-то вроде курса молодого бойца, обучения?

- Нет. Прошли только стандартное психологическое тестирование, видимо, взятое из украинской армии. Все в нашей группе служили в армии, а двое даже воевали в Чечне, поэтому для нас никакого обучения не проводили. Насколько я знаю, для новобранцев без такого опыта была рота молодого бойца.

Откуда приезжали добровольцы?

- В нашей группе были ребята из Москвы, Якутии, Ставрополья, Воронежа, республик Коми и Башкортостана. Видел южных осетин, несколько раз чеченцев - бывшие спецназовцы-рамадаевцы. Встречались добровольцы из разных стран. Даже один француз был. Довелось с ним пообщаться. Какой-то суперправый по политическим взглядам, причем гуманитарий чистой воды. Какое-то время пытались сделать из него солдата, потом вообще хотели выгнать. Но он не ушел, его отправили в наряд на кухню. А закончилось все тем, что командир одного из подразделений взял его к себе.

А по социальному статусу кто приезжал в ополчение из России?

- Абсолютно разные люди. Был капитан полиции в отставке, бывший следователь угрозыска. Был тренер по дзюдо, охранник, просто деревенские парни.

Первый бой

Помните свой первый бой? Страшно было?

- Если по-честному, то это война артиллерии, минометов и «Градов». Прямые боестолкновения происходили редко. На второй день после приезда нас отправили на один участок. Встретили там группу казаков с минометом. Мы начали обстреливать противника - он ответил. Так я попал под первый в своей жизни минометный обстрел. Не скажу, что было страшно. Скорее любопытство. Как мне сказали, лег в кусты. Потом казаки с минометом ушли, а наша группа осталась и едва не попала в окружение. Кстати, вечером мы узнали, что минометом нам удалось подбить какую-то штабную палатку противника. Хотя толком из него и стрелять-то никто не умел.

Самое любопытное, что после этого боя из нашей группы ушли два парня, которые воевали во второй чеченской кампании.

Почему?

- У одного разыгралась старая контузия. А второй, видимо, испугался. Потому что в Чечне, похоже, они воевали по-другому. Мне как-то знакомый в Facebook написал: «Я не понимаю, как вы там воюете? Потому что по вам постоянно стреляют из «Градов», пушек». Люди, прошедшие Чечню, привыкли к другой войне: тогда они стреляли из артиллерии по бандам, укрывавшимся в лесах.

Кстати, командиром группы казаков был пермяк Саша Стефановский по прозвищу Мангуст. Так мы и познакомились. Он перекочевал в нашу группу сразу после ухода «чеченцев» и стал ее командиром.

В штабе армии ЛНР нас называли дикой дивизией, мне же больше нравилось название «Бешеная рота». Мы реально постоянно воевали. Хотя руководство ЛНР вело осторожную политику. И поначалу это приводило к конфликтам Мангуста с командованием, но потом оно смирилось и стало даже помогать. К нам не шли осторожные люди, приходили отчаянные ребята. Когда мы разрослись до роты, у нас появилось небольшое штрафное отделение. Несколько парней специально «накосячили», чтобы попасть в штрафники, а затем остаться в нашей роте.

«Наших частей не видел»

Кадровые военные или части российской армии воевали в Луганске?

- Я встречал одного офицера нашей армии, который приехал на время летнего отпуска. Наши военные части не видел. Появились ли они потом, когда я уехал? Об этом могу судить только по ТВ и интернет-картинке. Если смотреть по тем, кто шел в наступление в конце августа, то это могли быть как ополченцы, обученные по правилам регулярной армии, так и части какой-то регулярной армии. Какой, не берусь судить.

Я не видел ни одного наемника в Луганске. Вряд ли у ополчения есть деньги на их оплату. ЛНР и ДНР – чисто добровольческие армии, даже призыва не проводили, что мне кажется ошибкой.

Кстати, а чье вооружение было у ополченцев?

- Часть они захватили на складах и во время боев с украинцами. Есть предположение, что часть бронетехники, принадлежавшей раньше украинской армии, пришло с Крыма. Каким образом, не знаю.

Кто сбил «Боинг»?

Вы уже были в Луганске, когда в небе над Донбассом сбили «Боинг». Наверняка, обсуждали, кто его мог сбить?

- Слухи, что его сбили ополченцы, до нас не доходили. Я могу только предполагать, кто это сделал. Кстати, если бы его сбили ополченцы, то для меня это не стало бы каким-то ужасом. Если мирный самолет летает над воюющей страной, то извините! Это досадная случайность, в которой виноваты авиакомпания и служба, которая поддерживала небо.

А если верить украинской стороне, что с вероятностью 90% «Боинг» сбил «Бук», то тогда это точно были не ополченцы. Потому что «Буков» у ополчения не было. Это слишком сложная техника, которая требует определенных навыков и знаний для управления. Трудно представить, что специально для этой операции из России прислали ракетчиков с зенитным комплексом. Если бы я был генералом российской армии, то я бы «Бук» в Новороссию точно туда не отправил, потому что это огромный риск.

Если же верить версии, что «Боинг» сбили самолетами, то никто там не видел российские судна, а вот украинские - летали. У ополчения, кстати, самолетов не было.

Гибель Мангуста

Вас ранили в том же бою, в котором погиб Александр Стефановский?

- Да. В начале августа мы поехали в пригород Луганска – поселок Вергунка. Выбили оттуда украинцев, нас должна была сменить другая часть. Но она не пришла. На следующий день нам сообщили, что опять появились украинцы. Мы вступили в бой, Саша вызвал подкрепление... Вдруг раздался крик: «Танк». И тут я получил ранение осколком фугасного снаряда. Меня вынесли с поля боя, увезли в госпиталь. Там я и узнал, что Саша Мангуст умер. Его тяжело ранили, видимо, вскоре после меня. Ребятам пришлось срочно отступать, и они не могли забрать его тело еще целые сутки из-за сильного обстрела. Как сказали врачи, за 12 часов до того, как его вытащили, он был еще жив.

Для меня он стал другом, братом, учителем. Я очень сильно переживал его смерть. Пока лежал в госпитале, видел сны, как мы с ним бродим по тылам противника. И я стремился эти сны увидеть.

Саша был настоящий харизматик, ребята его любили. И постоянно шел вперед. Сейчас много размышляю о том, что для командира это не очень хорошее качество, надо больше думать о своей жизни.

А сами тяжелое ранение получили?

- У меня полностью раздробило колено. Операцию делали в областной больнице Луганска, где свет был только в операционной, рентген не работал. Поэтому местные врачи на тот момент не знали, есть ли кость. О том, что все осколки кости есть, я узнал уже в России, когда сделали рентген. Сейчас все срослось, зажило. Нога сгибается градусов на 45-50%. Хожу нормально. Бегаю не очень.

Славянское братство – миф

Не смущало, что воюете против братского славянского народа?

- На мой взгляд, славянское братство – это стереотип и миф, который появился в 19-м веке. Его давно уже нет. В Великой Отечественной войне мы сражались с болгарами, словаками, чехами, частично - с поляками. Я уж не говорю про западных украинцев. Все они воевали на стороне гитлеровской армии.

Да, было некое братство бывших народов СССР. Но оно тоже распалось. И на Украине в этом виноваты точно не русские жители. Люди, которые пришли к власти после Майдана, предприняли несколько шагов, которые вызвали негодование в восточных областях. Взять ту же отмену закона о региональном статусе русского языка. Плюс на юго-востоке Украины почувствовали, что у них есть шанс воплотить свою исконную мечту о федерализации.

Из-за действий властей Киева, проливших столько крови, жители юго-востока уже не представляют себя украинцами. Раскол произошел окончательно. Возможно, будет достигнут какой-то компромисс о вхождении Новороссии в состав Украины. Но это будет пустой формальностью. По аналогии с Приднестровьем, которое фактически независимо от Молдовы. ДНР и ЛНР даже в большей степени будут независимыми при таком раскладе. Потому что сейчас армия Новороссии – одна из сильнейших в Европе. Кстати, украинская армия тоже стала одной из сильнейших.

Потому что набралась военного опыта?

- Конечно. Армия, которая воюет, всегда имеет преимущество над противником без опыта реальной войны. Вспомните катастрофическое начало Великой Отечественной войны. Во многом оно объясняется тем, что немцы к началу вторжения в СССР воевали два года, получили огромный опыт.

Крымнаш или намкрыш?

Многие в России поддержали присоединение Крыма. Правда, санкции и угроза экономического кризиса заставили некоторых пересмотреть свои взгляды.

- Присоединение Крыма оправдано: грех было не воспользоваться историческим шансом. И в отличие от многих моих знакомых, у меня нет никакой паники, что наступает какая-то катастрофа. Мы пережили 90-е и дефолт 1998 года, которые были гораздо страшнее. Вряд ли нас ждет такое же обнищание, как тогда. Мы пережили и 2008-й год, который тоже был намного тяжелее, если сравнивать с текущей ситуацией.

Скорее всего, пострадает средний класс, так называемые «креаклы». Извините, пармезана и тому подобных вещей не будет в ближайшие несколько лет. Но если говорить про основную часть наших жителей, работяг, то на них кризис хоть и скажется, но в меньшей степени.

На ваш взгляд, почему не получилось также спокойно достичь федерализации Новороссии, как это получилось с присоединением Крыма?

- Как я понимаю, Россия провела блестящую операцию по присоединению Крыма, которая войдет в учебники. Что касается Донбасса, то наши власти не рассчитывали, что там начнется война. Они не ожидали, что так жестко поведет себя Киев, а ему также горячо ответят местные жители. И какого-то плана по присоединению или военной поддержке Новороссии тогда не было. Если бы он был, и в апреле-мае российская армия ввела войска на юго-восток Украины, там бы не полыхала сейчас война. И, кстати, если говорить о международном положении нашей страны, не думаю, что оно было бы хуже. Может, даже лучше. Если судить по Крыму, то европейцы были реально шокированы его захватом, не готовы к сопротивлению и санкциям. И даже были морально готовы к захвату юго-востока. Санкции если бы и были, то меньше. Потому что действующие санкции вызваны тем, что на Донбассе началась война, и она действует на нервы европейцам.

«Еду до конца войны»

Каким видите выход из военного кризиса на Украине?

- Есть несколько вариантов выхода из этой ситуации. Про первый я уже упомянул: ополчение и Киев как-то договорятся, и формально Донбасс останется в составе Украины, но де-факто станет независимым. Пока живы те ребята, которые там сражаются, законы Украины там действовать точно не будут, киевские власти не будут контролировать эту территорию.

Второй вариант: все останется как есть. Де-факто Донбасс станет независимым. Киев, Европа и США не признают его суверенным государством, как это было в случае с Абхазией и Южной Осетией до 2008 года. То есть будет состояние вечной пограничной войны.

Есть еще третий исход: украинские войска разгромят ополченцев, что приведет к партизанской войне. Но этот вариант маловероятен: ополчение реально сильное, один раз оно уже разгромило украинскую армию. Тем более что помощь из России в виде добровольцев и снаряжения продолжается.

Теоретически возможно, но тоже очень маловероятно, что Россия введет в Новороссию миротворческие войска. Думаю, наша страна не пойдет это. Для этого нужно, чтобы отношения с Западом серьезно зашли в тупик.

Как мама и сестра отнеслись к вашему решению снова ехать в Луганск?

- Естественно, тяжело переживают, беспокоятся. Но есть периоды, когда личные интересы должны уступить место долгу. Чувствую, что я сейчас там нужен. Планирую вернуться в роту специального назначения, которая возникла после гибели Мангуста. К маршброскам я вряд ли годен. А вот в окопах повоевать или стать артиллеристом смогу. Сейчас я еду до конца войны.