Войны памяти. Почему до сих пор продолжаются споры о ВОВ
Великая Отечественная война давно считается важнейшей страницей в истории нашей страны. Но эту страницу постоянно пытаются переписать. Почему такое происходит?
Корреспондент «АиФ-Пенза» поговорил о войнах памяти с кандидатом исторических наук, обладателем президентского гранта, заместителем директора музейно-выставочного центра Заречного Виктором Кладовым, который несколько своих научных работ посвятил изучению того, как жила область и страна в суровые 1941- 1945-ые годы.
Откуда взяли секреты
- Виктор, Великая Отечественная война давно закончилась. Казалось бы, за 75 лет уже все должно быть исследовано, рассекречено. Но споры по многим фактам до сих пор не утихают. Даже цифры погибших называются разные. Почему это происходит?
- Здесь я вижу две причины. Во-первых, история Великой Отечественной войны всегда была вплетена в государственную идеологию. Даже отношение к 9 мая менялось. Он был то рабочим днем, то объявлялся государственным праздником. Политики ищут опору своей легитимности в прошлом, и часто для этих целей используется память о Великой Отечественной.
По поводу количества погибших в войну... Сталин в свое время озвучил цифру в 7 миллионов человек, и никто не возразил. При Хрущеве стало 20 миллионов, при Горбачеве – 27. Использовались разные методики подсчета, раскрывались новые документы. Сейчас говорят уже о 42 миллионах, но не все с этим согласны. Так и существуют одновременно несколько цифр наших потерь.
Во-вторых, после войны заработала внутренняя цензура, и факты, которые, были неудобны высшим государственным деятелям, засекречивались. Это были документы, которые рассказывали о наших ошибках и провалах, о дезертирстве и предательстве. В годы перестройки многие бросились в другую крайность, сводя всю войну к заградотрядам и бесчинствам на освобожденных территориях.
Война всегда привлекала внимание исследователей, и это нормально, что по ней существуют разные точки зрения. История, как и любая наука, предполагает многообразие мнений. В США, например, до сих пор по-разному оценивают итоги гражданской войны, а ведь с ее окончания прошло гораздо больше времени, чем со дня нашей победы в Великой Отечественной. Плохо другое - то, что на памяти о жертвах политические и общественные деятели пытаются заработать очки.
- Великую Отечественную по-разному оценивают не только в нашей стране, но и в других странах...
- Причина та же самая. Вот в Польше строился прекрасный музей Второй мировой войны, но когда к власти пришло националистическое правительство Качиньского, была в корне пересмотрена вся его концепция. Без права на оспаривание. И тем самым политики провоцируют новые войны памяти. Это неправильно.
Почему оскорбляют воина-освободителя
- Может быть, мы сами виноваты, что наш День Победы для ряда стран не является праздником? Той же Польше тяжело быть благодарной за пакт Молотова - Риббентропа...
- Да, пакт Молотова - Риббентропа и секретные протоколы к нему были. Надо раз и навсегда признать это и двигаться дальше, а не пересматривать отношение к этому событию раз в пятилетку. У нас был этот пакт, до этого у Англии и Франции – Мюнхенский сговор (по нему Германии разрешили забрать Судетскую область у Чехословакии. - Прим. ред.), а еще раньше - пакт Гитлера - Пилсудского (договор о ненападении между Германией и Польшей. - Прим. ред.). Каждая страна пыталась обезопасить своих граждан. И каждая допускала ошибки. Нужно их признавать.
Я считаю, что Польша тоже перегибает палку, когда сносит у себя памятники нашим солдатам. Воин-освободитель не имел никакого отношения к политике. Но здесь нам важно не впадать в истерику, не угрожать, а действовать с позиции мягкой силы, использовать культурные связи, науку. Публиковать документы, которые наглядно показывают, что советских солдат те же поляки встречали как освободителей. В долгосрочной перспективе выигрывает тот, за кем правда.
- Вы получили президентский грант за исследование о лагерях новобранцев под Селиксой. В нем вы рассказываете, как в Пензе из-за просчетов военного руководства умирали новобранцы в лагерях под Селиксой. Вы не умаляете нашу Победу?
- Нет, наоборот. Утаивание правды о том, что здесь было, это преступление по отношению к ветеранам, кто через это прошел. О тех, кто умер здесь – от дистрофии, менингита, тифа, дизентерии. Это и есть фальсификация истории – с помощью умалчиваний. Голод, болезни, преступность – все это было, и не только в Пензе, но и в иных тыловых лагерях, в Поволжье, на Урале и в Сибири. И это еще раз напоминает о той огромной цене, которую народ заплатил за Победу. Разве эти факты умаляют подвиг наших солдат, когда они, несмотря ни на что, перетерпев все трудности, уходили на фронт и воевали как герои? И разве это снимает ответственность с тех, кто, пользуясь огромными сложностями военного времени, наживался на своих подчиненных?
Мы обязаны сохранять историческую правду. Не нужно замалчивать такие события. Как раз это и позволяет оппонентам обвинять нашу страну в стремлении «спрятать» собственное прошлое. Нужно не утаивать и забывать прошлое, а помнить его и объяснять. Разбираться, а не отрицать очевидное, потому что это не вписывается в чьи-то личные представления о войне.
Ориентиром для меня служит «Блокадная книга» Д. Гранина и А. Адамовича. Они не рисовали воображаемое прошлое, а документировали его. Я тоже стремлюсь составить хронику Селиксы - через запись воспоминаний, архивные документы. (Подробнее о селиксинских лагерях - в следующих номерах «АиФ-Пенза». - Прим. ред.).
Есть ли у истории неудобные вопросы
- Но точно ли все вопросы можно задавать? Несколько лет назад был большой скандал, когда один из телеканалов решил провести опрос о том, стоило ли защищать Ленинград...
- Если мы считаем, что живем в демократическом государстве, тогда любые вопросы можно задавать. Стал бы я проводить подобный опрос у себя, на сайте музея? Нет, не стал бы.
Я могу предположить, откуда возникла идея этого опроса. Я много раз был в Питере, общался с музейными работниками, специалистами-историками, и многие из них утверждают, что немало смертей в дни блокады связаны с просчетами партийного руководства.
Но блокада - это, прежде всего, военное преступление Германии. И даже в случае сдачи города врагу мало кто из его жителей спасся бы. Ленинград должен был быть уничтожен вместе с ленинградцами.
- Я знаю, что школьники вам задают похожие вопросы на ваших встречах.
- И хорошо, что задают. Значит, им это интересно и они мне доверяют. Мир, в котором живет подросток, не предполагает однобоких ответов. Интернет дает массу разных интерпретаций, в том числе - по событиям военных лет. Сегодня нельзя навязать свою точку зрения. Нужно ее доказывать. Есть и другая проблема - в семьях почти не осталось живых ветеранов, некому рассказать детям правду о войне. О ее кошмаре, трагедии. О подвигах сегодня рассказывают очень много. Зайдите в любую школу накануне Дня Победы - вокруг бравурные плакаты, красивые шары и ленты. А ведь именно тот образ войны, который ребенок будет видеть в школе, он и сохранит на всю жизнь. Найдется ли в нем место концлагерям, Хатыни и Бабьему Яру? Сомневаюсь. Вот и получаем потом шуточки о жертвах войны в КВН.
- Но, казалось бы, учебники истории обновлялись с учетом последних требований. Сейчас проходит много памятных мероприятий, снимаются фильмы и сериалы о войне. Разве они не должны быть профилактикой фашизма?
- Учебник - это в основном сухой, научный рассказ о прошлом. Последние фильмы же о войне я не могу смотреть, они напоминают мне комиксы.
Лучшая профилактика фашизма - это правдивый рассказ о нем. Не нужно гнаться за количеством памятных акций. Достаточно один раз в год показать фильм вроде «Мальчика в полосатой пижаме» (о жизни ребенка в концлагере) или «Иди и смотри» (о 16-летнем подростке-партизане). Ни один школьник после этого не будет забавы ради рисовать свастику.
Задача учителя - погрузить ребенка в ситуацию выбора. Чтобы он сам для себя честно решил: а он ушел бы добровольцем на фронт? Смог бы голодать, но не украсть у товарища? И умереть? Вот когда подросток для себя примет решение, прочувствует его, тогда можно говорить, что уроки истории пошли ему на пользу.