Северный Урал. Два чуда и 100 штрихов к портрету (54 фото)

Я вспомнил, что в прошлом году по дороге с острова Вайгач, пока не сместились сроки того сложнейшего путешествия, я планировал посетить Усть-Цильму - староверческое село на Печоре, где на Петров день 11-12 июля народ гуляет Горку, а фольклористы всея Руси слагают об этом легенды.

Я имел две даты в двух регионах Северного Урала, между которыми нет прямой дороги. А путь между ними по хорошо знакомым местам, кроме глуши Коми-Пермяцкого округа, стал практически импровизацией.

Билет до Перми странно покупать через сайт РЖД - билет до Перми должна приносить мама или бабушка. И ехать до Перми нужно не в красно-сером вагоне с кондиционером и биотуалетами, а в зелёном вагоне, где пол такой грязный, что опять же мама или бабушка категорически запрещают ступать на него босыми ногами. За деревянными окнами вагона, которые ни в коем случае нельзя открывать, ибо "продует!", должны мелькать стога сена, "Москвичи" и "Волги" да кладбище чёрных паровозов где-то под Балезино. Пермь - мой город детства, но даже маршрут поезда в этот раз пролегал не через классические Владимир и Горький (да-да, именно Горький, а не Нижний Новгород), а через совсем уж редкую Кострому. И это задало тон всей поездке, который лучше всего характеризует цитата из "Иглы" успокаивающим голосом советского диктора: "Ещё никогда родной город не казался ему настолько чужим

В Перми я не стал задерживаться, и уже к середине дня доехал в Березники. Я ожидал увидеть здесь разруху и запустение, но как ни странно, с 21 года Город-на-Провалах заметно похорошел - дороги стали лучше, дома опрятнее, в парках прибавилось скульптур, а на остановках появились зачатки навигации. Но воздух всё так же кислотен, а железнодорожный вокзал и старинная церковка в глубине промзоны закрылись - всё ближе к ним подбираются провалы рушащихся соляных шахт:

В Березниках я съездил в Лёнву - село почти напротив заповедного Усолья с руинами старинной церкви и Белым морем шламоотстойников:

И в Пыскор, где находится самая главная гора всего Урала - холм местного городища. Ведь на Пыскорской горе стояла первая резиденция "соляных королей" Строгановых, а у подножья её работал первый медеплавильный завод - так начиналась великая индустрия Урала:

Немного погулял и в соседнем Соликамске (Соборная площадь || Центр || Усть-Боровский сользавод). Здесь множество архитектурных шедевров 17-18 веков, то есть былого расцвета соледобычи, но в этот раз я уделил внимания не им, а достопримечательностям второго ряда, включая порой весьма оригинальную советскую архитектуру:

В Соликамске, в гостинице "Вега", я и переночевал с группой Михаила, а утром за нами заехал микроавтобус и повёз нас на самый север Пермского края - в страшный Ныроб, как и прежде встречающий бескрайними зонами. И даже у здешней жемчужины - Никольской церкви конца 17 века, - звонница похожа на лагерную вышку.

Здешние тюремные традиции же насчитывают более 4 лет, и помимо пути "от Ипатьева монастыря до Ипатьева дома" род Романовых прошёл путь и "от Ныробской ямы до Ганиной ямы". Над ямой покойного боярина, которого упёк сюда Борис Годунов, вместо ажурной металлической часовни с 21 года построили капитальную каменную:

Хотя Маньпупунёр находится в Республике Коми, пешие группы к нему ходят из Свердловской области через знаменитый перевал Дятлова, а вот вертолёты летают из Пермского края - от Ныроба до плато около 2 километров по прямой. Организует вертолётные экскурсии пермская фирма "Северный Урал", и цена в 35 тысяч в общем-то справедлива - ведь пеший поход со всей заброской, снарягой, продуктами и навязанными услугами заповедника выйдет как минимум ненамного дешевле. На вертолётах я прежде летал из Нового Уренгоя в Красноселькуп над топями Югры и с Вайгача в Нарьян-Мар над Баренцевым морем. Здесь же мы летели над горами, порою вровень их голых вершин:

Последний аргумент против вертолётной экскурсии отпал, когда я узнал, что на Маньпупунёре нельзя ночевать - пройдя путь по холодным горам и комариным топям, туристы получат ровно ту же экскурсию в сопровождении егеря по выложенной камнями дорожке. Зато вертолёт позволяет взглянуть на Пупы ещё и сверху:

Вблизи Каменные Болваны поражают до самой глубины подсознания, и впечатление от них я бы описал словами "померещилось наоборот". Знаете, так бывает - когда на долю секунды принимаешь за скалы какие-нибудь деревья или столбы дыма, увидев их краем глаза. Здесь же мозг отказывается верить, что 5-метровые каменные столбы причудливых форм не мерещатся, и первые минуты тщетно ищет им интерпретацию. Два часа полёта, три часа прогулки, два часа полёта обратно - и вот уже ты не уверен, действительно видел это чудо природы, или же тебя заворожили шаманы горцев-манси?

После Маньпупунёра я остановился на два дня в хорошо знакомой Чердыни (Пейзажи и атмосфера || Архитектура и музеи) - очаровательном старинном городке, который величаю "сводной малой родиной". Объективно меня с Чердынью не связывает ничего, но именно там в далёком 22 году началось моё знакомство с потаённой русской глубинкой и мечты увидеть больше. Ночевал я теперь в гостинице "Старая Пристань" в той же самой комнате, что и в свой прошлый приезд 21 года. "Старая Пристань" занимает купеческий дом под кремлём, на пустое городище которого за эти 8 лет успели притащить две острожные башни (реплики) и деревянную церковь начала ХХ века из села Бигичи. Но так же тиха и зеркальна Колва и так же незыблема гигантская волна Полюдова Камня на горизонте:

Из Чердыни я съездил в Пянтег - крошечное глухое село на Каме, которое скорее всего и было "Чердынью Княгиней Гор" во времена "Сердца Пармы". По сей день в нём стоит деревянная церковь, перестроенная из крепостной башни - старейшее здание всего Урала: ей как минимум 4 лет, а может быть и все 6. По Пянтегу, приехав автобусом, я гулял час, а ещё два часа ждал хоть какой-нибудь машины на выезде и в конце концов уехал на лесовозе:

А в селе Рябинино у моста через Вишеру вдруг обнаружился огромный новенький костёл, где две весёлые монахини, - немка и словачка, - встречали группу детей из Перми.

Вернувшись в Чердынь, я вновь направился в сторону Ныроба - прежде несколько раз я проезжал по старинным сёлам Ныробского тракта, или Зачердынья, но только теперь решился сделать в них остановки. Близ Искора - скала Узкая Улочка, и хотя подъём по ней сулит прощение всех грехов, я не решился карабкаться по мокрому камню:

Вильгорт просто хорош своей цельностью и живописным расположением:

Ну а Покча - это по сути дела Чердынь-2, не село, а добротный и заповедный купеческий городок. И Полюд отсюда зрелищнее, чем из самой Чердыни:

Полюд нависает над Красновишерском, куда я так и не сподобился съездить за все 3 прошлых приезда в Чердынь, и вот теперь решил это наверстать. У Красновишерска мрачные история (это о нём Шаламов писал свою "Вишеру") и современность (моногород, где умер комбинат). Но тем не менее оказался он городком довольно симпатичным и очень открытым реке и тайге:

По разные стороны Вишеры - гора Полюд и скала Ветлан. Полюд - дальше, и я счёл, что не увижу с его вершины ничего принципиально иного, чем видел уже с вертолёта. А вот Ветлан - совсем рядом, и впечатляет он как сверху, так и снизу. Пунктир островов на Вишере - ряжи, при Советах делившие лесосплав между Красновишерском и рейдам ниже по течению:

Из Красновишерска я вновь двинулся на юг, ибо дальше на север ни отсюда, ни из Ныроба дороги нет. Но двинулся не по прямой, и переночевав в Березниках, уехал на тряском ПАЗике за Каму - в бывший Коми-Пермяцкий автономный округ, куда ведёт дорога, скажем так, отличная по меркам Монголии:

Коми-Пермяцкий автономный округ, упразднённый так давно, что о нём и вспоминают теперь не часто, на момент своего ликвидации был едва ли не самым бедным регионом России. Коми-Округ, как называют его местные, представлялся мне местом, где нет ничего, и первый же посёлок Пожва встретил атмосферой глубокого забвения и жаркой тропической сыростью. Старый завод, на котором строили первые русские пароходы, магистральные паровозы и башенные часы, затоплен Камским водохранилищем; новый завод пожарного оборудования умер пару лет назад. Но легко подумать, что история Пожвы остановилась ещё в 19 веке - она прекрасно сохранила пейзаж заводского села времён всех этих Демидовых, Турчаниновых, Строгановых (а в данном случае - Всеволожских)...

По городским библиотекам кочует крошечный, но чрезвычайно насыщенный музей, где есть всё от чертежей пароходов до зуба оборотня:

Уехать из Пожвы я не мог долго - машины проезжали редко, но при виде человека у обочины лишь прибавляли газу, а вокруг меня крутилась древнего вида бабуля, чрезвычайно болтливая и планомерно объедавшая с луговой травы лютики, по поверьям её юности помогающие от мокроты. Знакомые мне пейзажи лугов и таёжных перелесков, сырая жара, от которой некуда спрятаться, да эта атмосфера обречённости и забвения - Коми-Пермяцкий округ напомнил мне Пермский край 199-х, пусть и мрачную, но всё же страну детства.
Автостоп же вскоре заладился, и по дороге в Кудымкар я осмотрел ещё несколько сёл. Например, Купрос с деревянной церковью 18 века или Архангельское, где в ограде православного храма лежит языческий священный камень.

Сам же маленький уютный Кудымкар оказался неожиданно приятным и очень национальным городком сродни Ханты-Мансийску или Горно-Алтайску.

Отдельным открытием для меня стала коми-пермяцкая кухня - во-первых, довольно интересная (коронный ингредиент - пистик, то есть полевой хвощ, из которого хоть пирожки печь можно, хоть крем-суп варить), а во-вторых ещё и представленная в 3-тысячном городе как минимум двумя кафе. Для сравнения, коми-зырянской кухни в 3-тысячном богатом Сыктывкаре отведать толком негде.

Из Кудымкара в Пермь исправно ходят автобусы, но популярнее, как в Средней Азии, коллективные такси. На одном из поворотов я вдруг узнал вдали силуэты знакомых с детства гор, и понял, что мы едем в Пермь той дорогой, которой бабушка возила меня на дачу. Дорога страшно изменилась - по ней теперь сновали иномарки, многочисленные фуры было трудно обогнать, по бокам блестели заправки известных брендов, и даже смартфон тут доставать было совестно - ибо не было в моём детстве смартфонов! Я понял, что дорога пройдёт мимо Судозавода - района на закамской окраине Перми, где я родился. Но покинув коллективное такси, я не узнал свой район:

Судозавод "Кама" умер окончательно, и спившаяся грязная рабочая слободка, которую в 21 году я застал на дне деградации, уходит в прошлое следом за ним. Спальный район с блестящими ЖК и ТЦ прорастает сквозь её обветшалые сталинки и заросшие дворы, как зелёная трава из тлена. Или - как личинка наездника из мёртвой гусеницы. У родного дома срубили старый дуб, посаженный моим прадедом, разобрали детские "гиганы" и даже лавочка, на которой день и ночь судачил народ, бесследно исчезла. Ещё восемь лет назад слова "я внук Ларисы, учительницы" были понятны всему району, теперь ничего не говорят даже людям из родного двора. Через 1 лет я не найду, наверное, уже ни двора, ни дома, и лишь воздух здесь пока ещё тот же. В Затоне - суда, которые я часто видел на Каме близ своей дачи, и судя по тому, что стоят они здесь в самый разгар навигации, Затон стал их братской могилой. Но на пляже рядом с ними плещется народ - шутя, что я человек водоплавающий и пресноводный, я и позабыл, что у нас в Перьми ведь все такие...

Заезжал я и в суровую индустриальную Мотовилиху к двоюродной бабушке - последней родственнице, оставшейся у меня в Перми. Муж её, мой сводный дед, встречавший меня тогда и казавшийся ещё моложавым, с год назад умер. Да и спокойная светлая бабушка, одинокая в чистой квартире, явно готовится к отбытию...

Особых культурных программ по Перми я не строил, но раз уж запуск с Байконура оказался отложен, я решил и в Перми познакомиться с предприятиями космической отрасли. Андрей организовал мне экскурсию в ведомственный музей завода-гиганта "Пермские Моторы", где помимо авиадвигателей делают двигатели и для ракет "Протон". Погуляв по заводскому району близ центра, так называемому Тихому Компросу, мы поехали на дальнюю окраину Перми - к заводу "Искра", где делают твердотопливные двигатели, в том числе системы аварийного спасения космонавтов.

Но Пермь - город огромный по площади, и ехать битый час ради фотки проходной было неразумно. Зато рядом другая достопримечательность - КамГЭС, вдоль водохранилища которой я мотался предыдущие дни:

И хотя НЛО в Перми уже давно не пугают старушек и не садятся в огороды к сельским пьяницам, общая "саут-парковость" моего родного города неискоренима:

...От Ныроба рукой подать до Республики Коми, дороги туда нет и не предвидится, и мне пришлось делать 1-километровый крюк. Сначала - в Киров, бывшую Вятку, бедноватый и запущенный, но красивый, старый и уютный город, о котором даже жители не могут сказать наверняка, Поволжье это, Урал или Русский Север. Я уже бывал здесь в 28 году и десятки раз проезжал на поезде:

Здесь тоже есть немного космоса - ведь между Калугой, Рязанью и Вяткой прошла молодость Циолковского:

Из Кирова я продолжил вместе с автостопщицей Леной, уже знакомой нам по по Обь-Иртышскому путешествию-215 и Дню Оленевода в Надыме. В прошлом году она проехала автостопом Сахалин, Камчатку и долгий-долгий путь из Магадана в родной Киров. Но в Сыктывкар я настоял ехать маршруткой, потому что с вынужденным автостопом на этой трассе у меня были связаны не самые приятные воспоминания.

В Сыктывкаре, столь же знакомой мне столице Республики Коми (От вокзала до Стефановской площади. || Старый город и Кируль), изменилось немногое. На одной из главных площадей поставили деревянный корабль, примечательный тем, что сделали его заключённые многочисленных местных зон. А на тихих улицах центра я обнаружил пару-тройку домиков Старого Усть-Сысольска, не замеченных в прошлый приезд:

Чуть покатались по окрестностям вдоль дороги в Усть-Кулом. В селе Ульяново, название которого кстати не к Ильичу восходит, а к бросившейся в Вычегду девке Ульяне, обнаружился Троице-Стефано-Ульяновский монастырь, посреди тайги кажущийся Лаврой.

А на окраине райцентра Корткерос - причудливая Языческая роща, где комары не просто заедают, а застят обзор: