Дмитрий Быков (радио-эфир) // «Эхо Москвы», 9 июня 2021 года

[Маша Майерс:]
― 18 часов, 34 минуты. Меня зовут Маша Майерс. Добрый день! И я обращаю ваше внимание в программе «Рикошет» на публикацию в издании The Insider «Отравить пересмешника. Как ФСБ пыталось убить Дмитрия Быкова. С нами на связи писатель Дмитрий Быков. Дмитрий Львович, добрый вечер!

[Дмитрий Быков:]
― Здравствуйте, друзья!

[Маша Майерс:]
― Я думаю, вы этот текст прочитали уже очень внимательно. Что вас больше всего удивило, поразило или, в общем, те детали, который приводит издание, вам в той или иной степени уже были знакомы?

[Дмитрий Быков:]
― Как всегда, меня больше всего удивили комментарии, потому что все, что там изложено, во всяком случае, свои субъективные ощущения я помню очень хорошо. Когда меня отравили, меня очень удивила массовая поддержка жене, детям, мне — ну, такие прижизненные некрологи, которых не всякий удостаивается, я был очень счастлив все это читать.

Сейчас идет обратная волна. Мне не могут простить своего тогдашнего сочувствия и, видимо, того, что меня не дотравили. Очень многие люди, в том числе, либерального лагеря пишут: «самореклама самопиар», «предвыборная акция», «кому он нужен»? Один ничем не замечательный писатель уже написал: «Посредственный, предсказуемый литератор». В общем, жалко, что не добили.

[Маша Майерс:]
― Но не вы автор этой публикации — The Insider.

[Дмитрий Быков:]
― К сожалению, не я. Потому что, честно говоря, такое расследование сделало бы мне честь. Я как журналист им бы гордился. Но нескрываемая досада некоторых, что у ФСБ не получилось, она, признаться, глубоко задевает мое авторское самолюбие. С другой стороны, моему авторскому самолюбию бесконечно льстит, что я так сильно им не нравлюсь, и это, я бы сказал, такая государственная премия, но премия в том виде, в каком ее сегодня принять не зазорно.

[Маша Майерс:]
― Скажите, а вот эта фраза, которую говорили после отравления Навального довольно часто «Хотели бы отравить — отравили бы» или «Хотели бы убить — убили бы». Вот как сейчас, после публикации этих данным ее воспринимаете?

[Дмитрий Быков:]
― Я и тогда говорил, что здесь, вероятно, не было установки на убийство, а на том, чтобы надолго и полноценно изувечить. Но усилиями врачей, которым я, кстати, всегда выражаю свою неизменную благодарность — тут разные клеветники пишут, что я врачей никогда не благодарил — всегда благодарил и сейчас благодарю, видимо, недостаточно убедительно, но от всей души, — так вот усилиями врачей надолго изувечить не получилось. Получилось довольно быстро спасти.

[Маша Майерс:]
― Скажите, а вы сразу поняли, когда пришли в себя, что с вами произошло или все-таки сомневались в том, что это попытка отравления?

[Дмитрий Быков:]
― Я не так высоко себя оцениваю. Сначала я подумал, что это была какая-нибудь пищевая неприятность, что-то не то съел, говоря, но последствия довольно быстро начали сказываться, проясняться. К тому же все же более-менее себе представляю, что такое пищевое отравление.

Понимаете, когда это все случилось, мои знакомые, особенно из числа врачей, но лоялисты — так случилось, — они выдвинули очень много версий убедительных, что это был диабет — ну, как с Навальным,— или что это обожрался, или отравление. Вот мне было досадно это читать именно от друзей. Потому что некоторые друзья, имевшие медицинское образование, именно тогда стали выдвигать медицинские версии. Все эти люди как один были горячими сторонниками власти. Я некоторое время сам склонялся к тому, что, наверное, переоцениваю себя. Мне очень приятно, что здоровье меня не подвело.

[Маша Майерс:]
― Точка зрения этих ваших друзей поменялась? Может быть, они вам успели позвонить?

[Дмитрий Быков:]
― Нет, конечно, нет. Во-первых, с большинством из них я порвал, во-вторых, это совсем не те люди, которые меняют свое мнение. Я абсолютно убежден, что они по-прежнему считают виной какие-то пищевые отравления, какая-то невоздержанность в спиртном, хотя я не пью уже очень давно. Ну, какие-нибудь найдут они. Даже ваши комментарии на «Эхе» — пишут: ««Новичок» не взял насквозь проспиртованного Быкова», — пишет, — пишет с серьезными грамматическими ошибками какой-то потомственный алконавт. Ну, ничего не поделаешь. Люди судят обо мне по себе, и это отчасти приятно.

[Маша Майерс:]
― Давайте чуть подробнее обсудим детали этого расследования The Insider. Издание утверждает, что слежка за вами началась за год до отравления. Вы что-то замечали в вашей повседневной жизни?

[Дмитрий Быков:]
― Я ничего не замечал. Не слежка, а полеты с нами вместе. Я ничего такого не замечал. Видимо, потому что я не особо хотел ничего такого замечать.

[Маша Майерс:]
― При этом издание пишет, что гостиницу выбирали организаторы, очень настаивали на том, чтобы вы прилетели именно в этот день 13 апреля 19-го года в Новосибирск и поселились именно в этом отеле «Домина», если я правильно понимаю, он называется.

[Дмитрий Быков:]
― Я ничего об этом не знаю, Маша.

[Маша Майерс:]
― Я только хотела спросить, как обычно ваши поездки организуются? Насколько это распространенная практика? Во вы сами выбираете, когда вам лететь, где вы будете жить, или здесь есть какая-то политика организаторов?

[Дмитрий Быков:]
― Отель всегда выбирают организаторы.

[Маша Майерс:]
― А даты?

[Дмитрий Быков:]
― Ну и даты, разумеется, тоже. Они приглашают меня на конкретные даты тогда, когда у них есть залы.

[Маша Майерс:]
― А у вас там сложно сочиненный райдер? У вас много требований вы предъявляете?

[Дмитрий Быков:]
― У меня нет никакого райдера. Единственное, что я езжу с женой. Ну, мы не любим расставаться.

[Маша Майерс:]
― Скажите, вы довольно подробно комментировали, но вот большое количество деталей, которые совпадают с картинкой отравления Навального. Вы изначально говорили, что и похоже было по самочувствию. Сейчас вы укрепились в этом мнении, придерживаетесь той же версии, что и The Insider?

[Дмитрий Быков:]
― Маша, по-моему, у вас просто не о чем меня спросить.

[Маша Майерс:]
― Почему?

[Дмитрий Быков:]
― Ну, потому что вы задаете вопрос, ответ на который содержится уже в этом расследовании. Тут никакие мои ощущения ничего не решают. Тут решает то, что вместе со мной на протяжении двух лет летали одни и те же люди, которые отравили Навального. На моих субъективных ощущениях это никак не сказывается. Но эти люди в самолете брали билеты на те же рейсы и ровно в те же города, в которых я выступал. Это мало похоже на простое совпадение. А что я чувствовал при этом? Да ничего я не чувствовал. Я их не замечал.

[Маша Майерс:]
― Смотрите, вы просто почувствовали себя в самолете. Я просто хотела немного восстановить картину того, что происходило, потому что об этом издание пишет довольно подробно.

[Дмитрий Быков:]
― Но если оно довольно подробно пишет об этом, Маша, какую же новизну я могу к этому добавить?

[Маша Майерс:]
― Есть ли пробелы в ваших воспоминаниях, и есть ли несовпадения?

[Дмитрий Быков:]
― Никаких несовпадений нет, поскольку мои субъективные ощущения описаны с моих слов. То, что я лежал на полу, я помню очень хорошо. Я лег на пол, потому что мне захотелось лечь. А то, что было в Уфе, я уже не помню совсем. Хотя по воспоминаниям жены сознание я потерял не сразу.

[Маша Майерс:]
― Расскажите чуть более подробнее историю с медицинским самолетом, который якобы направили для того, чтобы…

[Дмитрий Быков:]
― Маша, вы спрашиваете меня о том, что было, когда я был в коме. Задайте эти вопросы Дмитрию Андреевичу Муратову. Когда я лежа в коме, я не знал, что за мной летит медицинский самолет за счет редакции «Новой газеты», а не за счет бюджета, кстати, как утверждают многие ваши комментаторы.

[Маша Майерс:]
― Там, насколько я понимаю, был еще самолет от Минздрава, которые должен был вылететь, чтобы оказать медицинскую помощь.

[Дмитрий Быков:]
― Но он не вылетел.

[Маша Майерс:]
― А как вам потом это объяснили?

[Дмитрий Быков:]
― Мне никак это не объяснили, Маша. Я лежал, не выходя из комы. И мне объясняли главным образом, как скоро мне вынут трубки — вот, собственно, все, что мне тогда объясняли. А подробного отчета о действиях Минздрава, уж извините, мне в тот момент никто не предоставлял. Вероятно, это было их упущение, но мне было немного не до того.

[Маша Майерс:]
― Как в процессе вы восстанавливались и какую информацию вы получали, вы можете рассказать?

[Дмитрий Быков:]
― В процессе восстановления я получил информацию о том, что потерял сознание в Уфе.

[Маша Майерс:]
― Но что было написано в вашем медицинском диагнозе, как вас потом консультировали врачи? Просто хочется чуть более подробно.

[Дмитрий Быков:]
― Ну, вы прекрасно знаете, что написано в моем медицинском эпикризе, я сто раз озвучивал, простите, за грубое слово, всю эту информацию. Я много раз рассказывал: отравление неясной этиологии. Что это отравление, мне сказали немедленно.

[Маша Майерс:]
― Как долго вы восстанавливались?

[Дмитрий Быков:]
― Я до сих пор не уверен, что восстановился.

[Маша Майерс:]
― А в чем это выражается?

[Дмитрий Быков:]
― А в старости, Маша, старый человек никогда не уверен, что он восстановился до конца. У меня не с чем сравнить. Если бы не было этого отравления, я бы, наверное, чувствовал себя лучше. Хотя я, в принципе, ни на что не жалуюсь. Но трудно сказать, что именно пострадало. Интеллектуальные способности, по-моему, не пострадали, то есть я воспринимаю правильно задаваемые мне вопросы, продолжаю писать романы, какие-то стишки. Хотя, судя по мнению ваших комментаторов, я недостаточно оппозиционен, а некоторые даже пишут, что после отравления Быков рехнулся окончательно и увидел бога. Ну, а так, мне кажется, когнитивные способности не пострадали. Читаю же я эти комментарии, даже реагирую как-то.

[Маша Майерс:]
― А вас это, действительно, так задевает?

[Дмитрий Быков:]
― Нет, меня не задевает ничто. Мне абсолютно это безразлично. Я вам больше скажу: то, что меня чуть не убили, меня не задевает тоже. Вы же знаете, мы, поэты витаем в мире абсолютных ценностей, где нас ничто не трогает, не беспокоит политика. Мы думаем о смысле жизни, о прекрасном, а все эти комментарии не могут нас сбивать, конечно.

[Маша Майерс:]
― Скажите, а вы ждете какого-то ответа от официальных лиц?

[Дмитрий Быков:]
― Я жду только одного. Теперь, раз люди прочитали широко, что меня можно убить и за это ничего не будет, такие попытки, видимо, будут предприниматься чаще.

[Маша Майерс:]
― Это означает то, что вы боитесь?

[Дмитрий Быков:]
― Это означает ровно то, что я сказал.

[Маша Майерс:]
― Появился страх?

[Дмитрий Быков:]
― Простите, Маша, я произнес слово «страх»?

[Маша Майерс:]
― Я задаю вопрос, я просто уточняю.

[Дмитрий Быков:]
― Страх мне неведом. Мне ведома брезгливость. Противно думать, что тебя убьет портянка.

[Дмитрий Быков:]
― Дмитрий Львович, смотрите, сегодня были опубликованы ныне признанного агентом результаты «Левада-центра» результаты опросов, в которых 22% сказали о том, что готовы покинуть страну. При этом на фоне предыдущего опроса вчерашнего, что протестные настроения снижаются в ком обществе. Как вы можете это прокомментировать, насколько вы это применяете к себе?

[Дмитрий Быков:]
― Ну, вообще, протестные настроения снижаются, а эскапистские усиливаются. Ведь протест — то конфронтация, а эскапизм — это бегство. Миллионы людей поняли, что протестные настроения чреваты, а бегство сравнительно безопасно. Вот единственный комментарий, который приходит в голову.

[Маша Майерс:]
― А вы предполагаете для себя возможность отъезда из страны?

[Дмитрий Быков:]
― Ну, мечты об отъезде — русский национальный спорт. Но вообще-то, пока ничто в моей биографии не указывает на то, что я собираюсь уезжать.

[Маша Майерс:]
― Пока нет. Но я же просто спрашиваю вас на фоне того, как бы вы на себя применили, какой бы вы ответ дали, если бы вам был задан этот вопрос?

[Дмитрий Быков:]
― Я бы отказался от участия в этом опросе. С какой стати я должен каким-то иноагентам раскрывать свои интимные планы.

[Маша Майерс:]
― Скажите, собственно ваша жена, насколько я понимаю из исследования The Insider, из тех подробностей, которые они приводят, она обращала внимание на то, что кто-то наблюдает за вами.

[Дмитрий Быков:]
― Обращала, да.

[Маша Майерс:]
― Это говорит о том, что она чуть внимательнее, чем вы, безусловно.

[Дмитрий Быков:]
― Просто она меня выше ценит.

[Маша Майерс:]
― Это правда. А скажите, были ли после отравления какие-то данные, которые указывали на то, что вы по-прежнему находитесь в зоне внимания?

[Дмитрий Быков:]
― В этой квартире появились совершенно другие люди.

[Маша Майерс:]
― Поясните, что значит, другие люди?

[Дмитрий Быков:]
― В этой квартире появились совершенно другие люди.

[Маша Майерс:]
― Которые за вами наблюдали, вы имеете в виду.

[Дмитрий Быков:]
― Нет, уже никто не наблюдал. Там сменились жильцы.

[Маша Майерс:]
― А что за история с повреждением вашего кожного покрова и то, что у вас было пятно под лопаткой, которое привлекло внимание врачей?

[Дмитрий Быков:]
― Никакой истории не было. Было сильно зудящее, ровно как там описано, пятно под лопаткой.

[Маша Майерс:]
― Вы долго восстанавливались физически, я имею в виду?

[Дмитрий Быков:]
― Вы третий раз, Маша, задаете этот вопрос. И я отвечаю вам: у меня нет уверенности, что я восстановился до конца. Ну, то есть я вообще не очень высокого мнения о своих умственных способностях. Мне кажется, что раньше я лучше писал, лучше радовался жизни. Но это же может быть признаком старческой деменции, верно? У меня нет контрольного эксперимента. Я не знаю, насколько я восстановился. Физически все неплохо. Видите, у меня сын родился. Страшно подумать, что его могло бы не быть. Я иногда думаю: вот зачем меня бог сохранил? Конечно, Катьке было бы жалко без меня оставаться, матери было бы очень печально. Так я ее пережил, а так она пережила меня, ей был это было тяжелее. Но я так думаю, что то, что я написал после этого, оно не отличается особенно высоким литературным качеством, а вот сын отличается.

[Маша Майерс:]
― Это правда. А как вы думаете, ваш сын будет расти в России или в другой стране все-таки?

[Дмитрий Быков:]
― Неужели я могу за него принимать решения? Я принял за него только одно решение: он крещен в православии. Все остальные решения, я надеюсь, он будет принимать самостоятельно.

[Маша Майерс:]
― Но до определенного возраста вы же можете влиять на его решения, поэтому я и задаю этот вопрос.

[Дмитрий Быков:]
― Маша, неужели вот вы… Поставьте себя на мое место. У вас ведь есть дети, насколько я знаю, да?

[Маша Майерс:]
― Совершенно верно.

[Дмитрий Быков:]
― Они будут расти в России?

[Маша Майерс:]
― Я честно вам скажу: не знаю. Но я могу предположить, что мои возможности немного скромнее ваших. Поэтому задаю этот вопрос.

[Дмитрий Быков:]
― Нет-нет, это ваши возможности гораздо больше моих. Я малоизвестный журналист, предсказуемый, посредственный писатель, могу вам сказать, недотравленный вдобавок. Могу сказать вам абсолютно честно: не знаю. Это Шервуд. Согласно его решению. Вот как он решит, так и будет. Я одобрю любой его выбор. Ведь он мой сын, кровиночка одная.

[Маша Майерс:]
― Не могу вас не спросить, как вы думаете, у вас есть предположения о том, каковы мотивы были?

[Дмитрий Быков:]
― Не могу вам не ответить. Мотивы этих людей для меня принципиально непонятны

[Маша Майерс:]
― Почему? Есть какие-то предположения?

[Дмитрий Быков:]
― Ну, потому что моих когнитивных способностей для этого недостаточно. Может быть, меня так сильно повредили во время этого отравления, что я не понимаю, зачем они это сделали.

[Маша Майерс:]
― Скажите, та ситуация, как вы оцениваете, что в дальнейшем происходило с Алексеем Навальным, уже после отравления, и, как вы думаете, насколько внимательны те люди, которые стояли за вашим отправлением, к вашей судьбе? То есть я прямым текстом спрашиваю, угрожает ли вам что-то?

[Дмитрий Быков:]
― Безусловно, угрожает. Есть если эти люди увидели, читатели ваши и многие читатели «Инсайдера», что государству желательно мое убийство, что я не нравлюсь этому государству, где гарантия, что кто-то из них не захочет этого сделать просто по личным мотивам. Я же многим не нравлюсь. Кому-то — стихи, кому-то не нравятся рифмы, кому-то аллитерации. Я не исключаю, что эти люде не решат довести свою критику до логического конца.

[Маша Майерс:]
― Я думаю, что у них меньше возможностей просто. Сегодня мы с Виктором Шендеровичем обсуждали эту публикацию и то, что с вами произошло, эту версию, представленную изданием. И об этом же писал сегодня Кирилл Рогов, известный политолог, что, получается, что в государстве существует целый отдел, который занимается физическим уничтожением неугодных ему граждан. Вы разделяете эту точку зрения?

[Дмитрий Быков:]
― Разделяю. Но я всегда допускаю примерно 1% вероятности, что эти люди просто летали в Ростов посмотреть ростовский шпиль какой-нибудь. Там есть шпили, масса архитектурных достопримечательностей. Вообще красивый город.

[Маша Майерс:]
― Да, но вы же не в Ростове был, вы были в Новосибирске, насколько я понимаю

[Дмитрий Быков:]
― Почему? Они летали со мной в Ростов. Летали в Новосибирск, летали еще в Уфу, еще раньше, за год до этого. Вы изучите публикацию, Маша, она интересная. Там все их маршруты представлены. Больше всего меня поразил Ростов, понимаете? Они со мной туда летали, но там меня почему-то не отравили

[Маша Майерс:]
― Действительно, там есть любопытные детали, связанные с тем, что вы почувствовали себя плохо через несколько дней после посещения этого отеля в Новосибирске, на а что издание предполагает, что якобы вы надели ту пару нижнего белья, которая была отравлена, не сразу, а несколько дней спустя.

[Дмитрий Быков:]
― Такое бывает, такое вполне вероятно.

[Маша Майерс:]
― Такое случается. Люди иногда переодеваются, это правда. Я просто пытаюсь понять, насколько это похоже, что с вами, действительно, происходило?

[Дмитрий Быков:]
― Маша, то, что мне кажется, оно вообще-то, не очень релевантно, оно не очень важно. А вот то, что эти люди летали со мной в 6 местах, — это, по-моему, важно. То же, что при этом кажется мне — это обычные галлюцинации писателя. Мало ли, что ему кажется? «Пугливое его воображение», сказано, у Пушкина. А то, что они объективно летали и то, что у них были все возможности это сделать, на это похоже. Люди из того же списка. Симптомы совпадают, ощущения совпадают. То есть есть несколько причин как минимум насторожиться.

[Маша Майерс:]
― У этих людей есть, собственно, имена, фамилии, там упоминается некий Владимир Паняев, некий Иван Осипов…

[Дмитрий Быков:]
― Я думаю, они будут скоро награждены. Родина должна знать своих героев?

[Маша Майерс:]
― Вы что-нибудь им ответите? Может быть, у вас будет какая-нибудь, эпиграмма или поэма, посвященная этим людям? Что бы вы сказали этим людям, которых вы теперь знаете по именам и в лицо?

[Дмитрий Быков:]
― Маша, ну поставьте себя на мое место. Что можно ответить своим убийцам, пусть и не состоявшимся?

[Маша Майерс:]
― Фигу можно показать.

[Дмитрий Быков:]
― Мне это напоминает классический анекдот. Недавно мне рабочий капнул раскаленным железом на руку, я ему сказал: «Ваня, ну, так нельзя!» Ну, что я могу сказать? «Володя, ну, так нельзя!» — имея в виду Владимира Паняева, конечно. Нехорошо. Какое-то сомнительное поведение странное. А разве вам не жалко мою жену, которая бы осталась вдовой в 23 года? Моего сынка, который мог бы не родиться, мою мать, которая всю жизнь проработала в школе? Неужели нет сострадания в ваших сердцах? И они бы сказали: «Есть! Есть сострадание в наших сердцах. И вообще это не наш вопрос. Жрать надо меньше.

[Маша Майерс:]
― Спасибо большое, Дмитрий Львович.

[Дмитрий Быков:]
― Я вас обожаю. Пока!

[Маша Майерс:]
― Дмитрий Быков, писатель. «Отравить пересмешника. Как ФСБ пыталось убить Дмитрия Быкова» — публикация в издании The Insider.