Reuters: Золотые рудники вместо тюрем

Reuters, Великобритания

Город Магадан

Усть-Нера, Россия — «Беглых заключенных, когда ловили, отстреливали, и чтобы доказать это, отрезали ухо или руку, (приносили) и получали за это какую-то награду. Нашим это не страшно, а вот вам? — спрашивает москвичей директор краеведческого музея Усть-Неры Светлана Закусило в зале, посвященном сталинским лагерям в Якутии. — А вот я, например, скажу — это правильно было… Политические не бежали, бежали только уголовники».

Поселок, затерянный среди болот и сопок на полпути между Якутском и Магаданом, своим существованием обязан богатым золотым россыпям, открытым здесь перед Второй мировой войной, и системе Индигирлаг — части сталинского ГУЛага, заключенные которого добывали это золото практически голыми руками.

Сейчас Усть-Неру от ближайшей тюрьмы отделяет порядка тысячи километров пути по федеральной трассе Колыма, проложенной теми же зеками, но золото по-прежнему остается основой экономики края, холоднейшего обитаемого региона Северного полушария.

Россия занимает сейчас третье место в мире по добыче золота после Китая и Австралии. До недавнего времени банки РФ, скупающие у горняков весь металл, активно отправляли его на экспорт, но охлаждение институциональных инвесторов к золоту и конфронтация между Москвой и Западом в 2013-2014 годах заметно снизили интерес традиционных европейских финансовых центров к металлу.

Выручил золотодобытчиков Центробанк РФ, который со второй половины 2014 года начал ускорять покупку золота в резервы и в 2015-2016 годах приобретал по 200 тонн, или 85 процентов годовой добычи драгметалла в стране. Первый зампред ЦБР Дмитрий Тулин говорил в прошлом году, что Центробанк целенаправленно наращивает количество золота в резервах, так как только этот резервный актив полностью защищен от правовых и политических рисков.

К середине апреля золото торгуется на уровне 1 тысячи 286 доллара за тройскую унцию, на треть ниже пика 2011 года в 1 тысячи 920 доллара, и аналитики ожидают среднюю цену по итогам 2017 года в 1 тысячи 200 — 1 тысячи 300 долларов за унцию.

В то же время российские компании меньше других пострадали от обвала мировых цен, так как практически двукратное обесценение рубля, рухнувшего в конце 2014 года вслед за мировыми котировками нефти, резко сократило производственные издержки в долларовом выражении.

Рост добычи золота в РФ замедлился до 2-3 процентов в год с 5-9 процентов в начале 2010-х, но компании по-прежнему стремятся наращивать выпуск, получая рекордные прибыли от сочетания слабого рубля и невысокой инфляции издержек. Тем более что во многих регионах, таких как Оймякон, добыча золота — единственная база для экономики.

Золотой оймякон

После закрытия сталинских лагерей в Оймяконском улусе (районе) Якутии бесчисленные золотодобывающие прииски были объединены в государственный горно-обогатительный комбинат Индигирзолото, приватизированные осколки которого работают и по сей день.

Прииск — место сезонной добычи драгметалла из россыпей, образовавшихся благодаря естественному разрушению золотоносных руд. Со времен СССР в Оймяконском районе действует лишь два горнорудных предприятия, способных работать круглогодично: построенный в 1970-х сурьмяный рудник Сарылах, входящий сейчас в частную группу GeoPromining, и запущенный в 1984 году золотой рудник Бадран, сейчас принадлежащий бывшей артели Западная.

Первое современное золоторудное предприятие в районе, Тарынский горно-обогатительный комбинат на месторождении Дражное, должно заработать только в этом году. После запуска первой очереди в мае владелец предприятия, компания Высочайший (GV Gold), планирует производить там до 3 тонн золота в год.

Из-за специфики местных руд порядка трети этого объема придется на упорный концентрат, который надо будет либо перерабатывать на сторонних заводах внутри страны, либо отправлять в Китай, сказал Рейтер директор Тарынской золоторудной компании Александр Тулупцов.

Совокупные инвестиции в строительство первой очереди компания оценивает в $113 миллионов, рассчитывая, по словам Тулупцова, окупить расходы в течение 5-6 лет.

Не время россыпей

По словам председателя Союза золотопромышленников РФ Сергея Кашубы, Россия к 2016 году сократила долю россыпной добычи до примерно 30 процентов против 83 процентов 20 лет назад, и в ближайшие годы сохранит ее примерно на этом уровне.

На фоне исчерпания легкодоступных и богатых россыпей отрасль постепенно переходит к гораздо более капиталоемкой отработке коренных месторождений.

Отходить от старых традиций всегда сложно, но все соседние регионы, включая Колыму, этим уже переболели, сказала Рейтер главный геолог рудного направления усть-нерской группы компаний Янтарь Елена Андреева.

«Оймяконский район — он был исключительно богат россыпным золотом, — сказала она. — Поэтому он слишком долго держался, не переходя на руду». Она уверена, что в регионе есть хороший шанс обнаружить большеобъемные золоторудные месторождения, которые прежде не привлекали внимания исследователей на фоне изобилия россыпей.

Добыча рудного золота дает больший по размеру и более стабильный по сравнению с россыпями доход, а также меньшую зависимость от погодных условий, сказал директор по горнорудному направлению American Appraisal Russia (AAR) Михаил Лесков. Однако в отличие от сезонно финансируемой россыпной, она требует больших предварительных инвестиций за несколько лет до начала добычи.

Поэтому банки, легко кредитующие текущую деятельность небольших золотодобытчиков под гарантии продажи добытого металла, гораздо менее охотно дают им же проектное финансирование.

Янтарю, как и другим небольшим российским компаниям, которые фактически отрезаны от фондового рынка и могут рассчитывать только на собственные и кредитные средства, сложно находить деньги на новые рудные проекты, но он пытается решить проблему за счет россыпной золотодобычи.

Малоизвестный за пределами родного края конгломерат формально не связанных между собой компаний, созданный в начале 2000-х местным предпринимателем Александром Карасем, в 2015 году намыл более 5 тонн драгметалла. Исходя из данных отраслевого лобби, это было девятое место в стране после Highland Gold Романа Абрамовича и Высочайшего (GV Gold) — компании, в акционерах которой инвестфонд Blackrock и Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР).

Бурный рост добычи помог Янтарю профинансировать масштабную по местным меркам геологоразведочную кампанию, и в 2018 году компания планирует начать опытно-промышленную добычу рудного золота на месторождении Хангалас в 160 километрах от Усть-Неры. С учетом металла в концентрате производство составит до 1 тонны золота в год, сказали Рейтер в усть-нерской штаб-квартире группы.

В отличие от старателей, россыпная добыча которых ограничена теплым сезоном с мая по октябрь, горнорудные предприятия на Оймяконе, где расположен полюс холода северного полушария, могут полноценно работать как минимум девять месяцев в году. С декабря по конец февраля, когда температура здесь регулярно опускается ниже минус 50 градусов по Цельсию, открытые работы все равно останавливаются — на морозе металл, из которого сделана горная техника, может ломаться даже от небольших ударных нагрузок.

«Помни о доме»

«Под утро было минус 41», — молодой человек в униформе охранника, представившийся Стасом, щурится на ярком мартовском солнце и не настроен на разговоры. Он охраняет базу преемника Индигирзолота, компании Поиск Золото, расположенную на прииске Нелькан почти в 100 километрах от Усть-Неры. В марте, когда лютые морозы спадают, а днем на солнце воздух быстро прогревается до комфортных минус 25, в Нелькане появляются люди — старатели готовятся к короткому промывочному сезону.

На развалинах у дороги Нелькан-Тарын видна сделанная черным надпись «Помни о доме».

«Жить можно, только туалет на улице. А так, даже баня есть», — сказал корреспондентам Рейтер одинокий прохожий — мужчина неопределенного возраста в валенках и с огромным пустым ведром. Перед современным одноэтажным зданием общежития Поиска висит табличка, предупреждающая работников о штрафах за отправление физиологических потребностей вне специально отведенных для этого мест.

Всего в Якутии, по данным Минфина, в 2016 году было произведено 23 тонны золота из 238 тонн первичной добычи в целом по стране. В том числе на Оймяконе в прошлом году было произведено порядка 9 тонн, в том числе Поиск — около 2,4 тонны, Янтарь — 2,3 тонны. Большой поселок со школой, построенный на Нелькане в советское время, давно заброшен и напоминает безмолвные декорации к фильму-катастрофе. На других оймяконских приисках поселения тоже давно расселены. Переехавшие в Усть-Неру их бывшие обитатели с ностальгией вспоминают золотые годы, когда между райцентром и приисками было регулярное авиасообщение и люди каждый день летали туда и обратно на работу или за покупками.

По словам старожилов отрасли, в те времена Индигирзолото со всеми артелями в совокупности давало до 20 тонн золота в год, тогда как на россыпях легендарного Бодайбо Лензолото намывало по 12-15 тонн.

Затерянный остров

Сейчас в Усть-Неру самолеты летают только из столицы Якутии, и то не каждый день. При зарплате сотрудника бюджетной сферы 30 — 40 тысяч рублей в месяц билет в один конец стоит примерно 15 тысяч рублей — дороже, чем из Москвы в Якутск. «С ума сойти. Это же целое состояние», — говорит Миша, пассажир авиарейса Якутск-Усть-Нера.

Вдвое дешевле обойдется маршрутка, которая зимой проезжает тысячу километров часов за 15-18, а летом — практически вдвое дольше.

Житель граничащего с Оймяконом Сусуманского района Магаданской области, Миша сбивчиво рассказывает о своей неудачной попытке поработать на одну из артелей, про которую местное сарафанное радио рассказывает много нехорошего.

В полете он вслух рассуждает о том, на какое из расквартированных в Усть-Нере золотодобывающих предприятий еще можно устроиться. «Мне в этот сезон обязательно надо работать. Я дом строю на материке», — говорит он.

Вопрос переезда на материк, то есть в европейскую или южную часть России, так или иначе стоит перед каждым жителем Усть-Неры. Если в якутских алмазодобывающих городах или заполярном Норильске градообразующие корпорации Алроса и Норильский никель финансируют программы переселения «своих» пенсионеров в другие регионы страны, усть-нерцы надеются в основном на себя. «Конечно, хочу уехать, — сказал менеджер местной золотодобывающей компании Алексей, отвечая на вопрос «Рейтер». — У меня дети, не хочу, чтобы они росли так, как я рос». Молодой человек, он местный житель уже в третьем поколении — говорит, семья оказалась в этих краях после высылки деда.

Алексей сетует на дефицит внешкольных занятий для детей и то, что местная молодежь очень много пьет, признавая, что в поселке, где есть один спорткомплекс с закрытым несколько лет назад бассейном, заняться особо и нечем.

Главная архитектурная достопримечательность Усть-Неры, не считая здания краеведческого музея, построенного в 1949 году как гостиница для высокопоставленных гостей управления Индигирлага — мемориал Победы на берегу Индигирки из трех бронзовых скульптур и пушки, очень похожей на настоящую.

Табличка у ограды предупреждает, что «любое осквернение мемориала победы будет приравнено к экстремизму и наказываться административно, уголовно, физически». Сразу за мемориалом начинается административная территория Янтаря, который и спонсировал его создание, со стилизованной под пограничную вышкой с пулеметом «максим». По словам стоящего на ней мужчины, памятник охраняют круглый год — «чтобы гаубицу не сперли» и не пили на монументе пиво, как потеплеет.

Диана Асонова

Фото: РИА Новости, Александр Крылов