Мировая премьера в Астрахани: Достоевский, Дягилев и рождественская история по-русски
Астраханский театр оперы и балета — один из самых молодых в стране. В 2021-м он празднует двойной юбилей — четверть века своего существования и десятилетие в статусе оперного. Десять лет и новому величественному зданию театра, который стал второй, наряду с белокаменным кремлем, доминантой города.
Удивительно, но богатый волжский мегаполис, в отличие от многочисленных собратьев — Нижнего Новгорода, Казани, Самары, Саратова, до 1996 года не имел своего музыкального театра. Хотя музыкальными традициями город богат. До революции здесь давала спектакли знаменитая оперная антреприза Петра Медведева, пели Шаляпин и Собинов. Кроме того, Астрахань — родина таких выдающихся русских певиц, как Валерия Барсова, Мария Максакова, Тамара Милашкина.
История музтеатра в Астрахани началась за двенадцать лет до того, как он появился официально. В середине 1980-х выпускница Ленинградской консерватории Лариса Химич приехала в Нижневолжье, чтобы поставить в оперной студии местной консерватории свой дипломный спектакль. Опыт оказался удачным, а на талант и энергию Химич обратили внимание в Астраханской филармонии. Возник тандем студенческой студии и филармонического коллектива, который в непростые для страны годы — конец 80-х — начало 90-х, когда в стране все разваливалось на части, ставил один за другим музыкальные спектакли. Оперы и оперетты, решенные как полноценные театральные спектакли, привлекали в филармонический зал большое количество публики, и было понятно, что Астрахани нужен свой музыкальный театр.
Первые пятнадцать лет своей истории коллектив обживал летний гастрольный театр — помещение без отопления и гардеробов. И даже в этих условиях (не забудем еще и о безденежье 90-х годов) он умудрялся ставить весьма сложные вещи — и большую классическую оперетту, такую как «Сильва», «Веселая вдова», «Летучая мышь», и серьезную оперу, например «Царскую невесту» и «Бориса Годунова».
Когда в 2008-м праздновали 450-летие Астрахани, то на самом высоком уровне было решено — городу нужен новый, полноценный оперный театр: раз есть жизнеспособный коллектив, он должен иметь и настоящий дом. Через три года белокаменный дворец с зеленой крышей, явно перекликающийся с архитектурой кремля, уже был возведен. Видимо, появление театра стало серьезным импульсом, так как за этим событием последовал настоящий творческий взлет. С тех пор театр четырежды номинировался на «Золотую маску» (со спектаклями «Мадам Баттерфляй», «Пиковая дама», «Евгений Онегин», «Осуждение Фауста»), получил национальную оперную премию «Онегин» (за «Тоску»), инициировал фестиваль под открытым небом в уникальном ансамбле Астраханского кремля, Там, среди исторических стен, были поставлены оперы «Борис Годунов», «Князь Игорь», «Сказание о невидимом граде Китеже», «Руслан и Людмила».
Помимо работы с классикой, в том числе и очень сложной, среди которой были, например, вердиевские «Отелло» и «Трубадур», сегодня театр проявляет интерес и к современной музыке. Особенно это заметно в балетном и концертном репертуаре. Но в последнее время очередь дошла и до оперы. Пару сезонов назад в Астраханском музтеатре появился «Ревизор» Владимира Дашкевича, а к 200-летию Достоевского приготовили ни много ни мало мировую премьеру — оперу петербургского композитора Сергея Дягилева (музыканта из той самой знаменитой династии) «Мальчик у Христа на елке».
Либретто композитор написал по одноименному рассказу, а также по другому камерному опусу классика — «Мальчику с ручкой». Получился внушительный опус — в двух действиях, с прологом и эпилогом, во многом обличительный и немодный по нынешним временам: от «России, которую мы потеряли», становится нехорошо. Дягилев прекрасно владеет оперной технологией — умеет вести музыкально-драматургическую линию, в совершенстве использует прием контраста. Богата и насыщенна симфоническая часть партитуры, очень удались хоровые фрагменты, написанные тонко и красиво. Вокалистам повезло чуть меньше — сольные партии выразительны и характеристичны, однако не поражают мелодической щедростью и изобретательностью.
Над спектаклем работала молодежная команда — режиссер Юлия Хубатуллина, сценограф Валида Кажлаева, художник по костюмам Федор Архипов. Режиссер предложила реалистическое решение спектакля: мы видим времена Достоевского, более того, композитор в прологе и эпилоге выводит самого писателя на сцену в качестве рассказчика.
Основа сценографического решения — двухуровневая конструкция: нижний ярус — жизнь социального дна, где обитает главный герой с Матерью, терпя голод и унижения; верхний — праздничный Петербург, сытый и веселый, довольный собой, с барским домом и ярмарочным гуляньем, равнодушный к бедам и судьбам простого люда. Во втором акте появляется еще одно пространство — идеальный мир сказки, мечты, веры, загробное царство Христа, где торжествует справедливость, где все счастливы у сверкающей рождественской елки. Для его отображения постановщики нашли убедительное цветовое и световое (в исполнении Алексея Акимова) решение, дарящее публике ощущение встречи с чудом. И Достоевский, и Дягилев, и авторы спектакля предлагают идеалистическое разрешение социального противоречия: Мальчик и его Мать счастливы на том свете, а на этом — находится пара добрых богатых людей, приглашающих к столу в свой дом голодающую бедняцкую детвору...
Новой партитуре повезло: в театре отнеслись к постановке с большим вниманием и участием. Оркестр под управлением маэстро Валерия Воронина выявляет все ее богатство, демонстрируя богатство тембральных красок и прорисовывая необходимые смысловые линии повествования. Стройно и выразительно звучит хор Галины Дунчевой. Звонкое сопрано Оксаны Ворониной идеально подходило партии Мальчика, образ главного героя получился убедительным и трогательным благодаря актерским способностям и пластике певицы. Обволакивающее меццо Зинаиды Дюжовой очень подошло образу Матери, а пронзительный тенор Романа Завадского — партиям Писателя и Квартального. Колоритными получились фигуры пропойц-халатников в исполнении Ивана Михайлова, Андрея Шитикова и Дмитрия Шарманова.
После мировой премьеры художественный руководитель, главный дирижер театра и дирижер-постановщик спектакля Валерий Воронин рассказал «Культуре», чем сегодня живет театр и как появилась идея воплотить на сцене эту современную оперу.
— С композитором Сергеем Дягилевым мы знакомы давно, еще по Петербургу. Партитуру этой оперы он мне вручил лет одиннадцать назад — он же ее далеко не вчера написал. Я тогда ее посмотрел, понял, что она непростая, должна отлежаться, и прежде всего у меня в голове. Вообще что-то должно произойти, и тогда она вдруг станет всем необходимой. Юбилей Достоевского, конечно, подтолкнул. За все прошедшие годы в нашем театре не было современной оперы. Первый опыт был с «Ревизором» совсем недавно. Вот эти два импульса привели к тому, что я стал изучать, что вообще написано современного по Достоевскому, и в результате понял, что самое лучшее — это мировая премьера: дать жизнь принципиально новому произведению. Тем более что такое существует и давно ждет своего часа. Я считаю это своим долгом — знакомить зрителя с новым, пропагандировать современную музыку. Как музыкант, как профессионал, полагаю, что надо давать слушателю возможность увидеть новое, приобщить их к современному музыкальному языку, к современной стилистике, показать те направления, куда движется композиторская мысль.
— Кроме того, вы поощряете современную режиссуру...
— Совершенно верно: у нас есть проект АRT PRO, в рамках которого мы уже в третий раз даем попробовать себя на большой сцене совсем молодым — выпускникам факультетов музыкальной режиссуры. Лично мне такой карт-бланш очень интересен, а в данном случае особенно: это абсолютно новое, эту музыку никто не слышал, не исполнял, никто оперу не ставил — полная свобода действий. Как молодые прочитают это, как поймут, как пропустят через свое мироощущение и что в итоге выйдет? (В постановке оперы «Мальчик у Христа на елке» как раз участвовала молодежная команда. — «Культура».) Дать дорогу молодым, которым всегда непросто пробиться на большую сцену, — это хорошее дело. Что из этого выйдет, оправданно ли будет — практика покажет. У нас это на конкурсной основе — приносят по семь — десять проектов-концепций на каждую объявленную постановку, мы смотрим, выбираем, как нам кажется, лучшее. А бывает, приносят всякое — самые фантастические, даже нелепые варианты... Но на то оно и творчество — чтобы искать.
— Вас как музыканта новая партитура заинтересовала сразу?
— Скорее нет. Сначала она у меня отлежалась. А когда я к ней обратился вновь, то увидел главное — цельную форму произведения. Если в партитуре прослеживается музыкальная драматургия, то, несмотря на современный замысловатый язык и технические сложности, непростой гармонический и вокальный язык, постановка получается убедительной. С композитором у нас был диалог — в чем-то он меня убеждал, в чем-то я его, подступался я к этой работе постепенно и несколько раз. Была и редактура, и какие-то корректировки — как опытный человек, уже давно работающий в театре, я понимал, что что-то надо немного переделать, приспособить к сцене.
— Сергей Дягилев раньше работал для театра?
— Эту оперу он написал 14 лет назад, это был его первый опыт в жанре. До того он больше работал в симфонических жанрах. Но театральный опыт у него тоже есть, в частности у нас в Астрахани: здесь идет его водевиль на камерной сцене, а на большой — его балет «Винни-Пух».
— Обычно публика настороженна в отношении современной музыки, особенно оперы. Вы надеетесь, что астраханцы поймут и полюбят новое произведение?
— Надеюсь. В любом случае это непростая тема для публики. Это не развлечение, тут надо прийти и умственно поработать, потрудиться и душевно, и интеллектуально. Но оперный театр — это не только удовольствие. Мы стараемся быть понятными для зрителя, донести наши идеи. Создан прекрасный буклет к спектаклю, мы даем в русской опере титры. Поскольку это все впервые, особенности словообразования в академическом вокале таковы, что не всегда можно понять текст, хотя мы, конечно, работаем над дикцией. Ну и, кроме того, есть прямые цитаты из Достоевского, которые не хотелось потерять.
— Насколько Астрахань — оперный город? Публика ходит, она отзывчивая?
— Ходит, но избирательно. Причем не всегда можно объяснить их пристрастия. Например, «Баттерфляй» у нас идет 11 лет — всегда зал продан. А «Тоска» того же автора — не так популярна. Сложное и нераскрученное название — «Осуждение Фауста» Берлиоза прекрасно продается, хотя спектаклю уже пять лет. А «Бориса Годунова» — не любят, хотя это бренд. Но в целом публика интересуется и ходит на спектакли — это точно. И вкус у нее развивается: за годы существования в городе оперного театра публика многому научилась, появились настоящие любители жанра. Вкус мы воспитываем не только на оперных спектаклях, но и на симфонических программах, которые наш оркестр играет регулярно — причем весьма сложные вещи: Бетховена, Брамса, Малера, Рихарда Штрауса, Прокофьева, Шостаковича. Это рост не только для публики, но в первую очередь для самих музыкантов — оркестрантов и певцов.
— За пределы Астрахани часто выезжаете?
— До пандемии театр много ездил на гастроли в Англию, Германию и Францию — и с оперой, и с балетом. Сейчас собираемся в Арабские Эмираты — везем «Тоску» и «Щелкунчика». Ездим и по России: с «Большими гастролями» были в Красноярске и Самаре. В Москву приезжали неоднократно на фестивали «Золотая маска» и «Видеть музыку».
Фотографии: официальная страница в vk.com Астраханского театра оперы и балета.