Грязной против всех
Концертное исполнение «Царской невесты» капеллой Валерия Полянского
Опера Н.А. Римского-Корсакова «Царская невеста» прозвучала 26 января 2017 года в Концертном зале имени Чайковского Московской филармонии в исполнении Государственной академической симфонической капеллы России, руководитель и дирижер Валерий Полянский. Мероприятие прошло в юбилейный год: 25 лет исполняется Государственной капелле России и 45 лет — хору капеллы России.
Кроме того, этой оперой в концертном исполнении был открыт новый абонемент филармонии «История государства российского». Надо сказать, что выбор масштабного исторического полотна Римского-Корсакова идеально подходит к подобному названию. «Царская невеста» — это девятая опера композитора, написанная им в расцвете мастерства, но все-таки еще до наступления экспериментаторского XX века, а значит, оставшаяся в парадигме традиционной большой оперы, с ее монументальностью, мелодизмом и красотой. При этом, несмотря на некоторые отчетливые итальянские влияния (сходство «сцен безумия» главной героини, распределение номеров, построение ансамблей, общий характер мелодики и пр.),
опера является очень-очень русской — и по сюжету, и по песенной напевности арий, и по подлинно народному характеру хоровых сцен.
Конечно, можно упрекнуть Л. Мея (чья пьеса была взята Римским-Корсаковым за основу при работе над либретто, которое композитор делал сам совместно с И. Тюменевым) в достаточно вольном обращении с русской историей как таковой — уж слишком тесно драматург переплел реальные исторические факты с вымыслом. Но с чисто сценической точки зрения, сюжет от такой творческой свободы, разумеется, значительно выиграл: это настоящая драма, с роковой любовью, ревностью и соперничеством, неоднозначностью образов, когда злодею сочувствуешь не меньше, чем его жертве.
Кроме того, «Царская невеста» хороша сладковато-благозвучной красотой оркестровки, которую иной раз неплохо послушать не из ямы, а со сцены.
Интерпретация маэстро Полянского в оркестровой части порадовала прозрачностью фактуры, подчеркнутой полифоничностью материала,
заложенной автором и вытащенной дирижером на поверхность по максимуму. К тому же, Полянский, за что ему отдельное спасибо, не стремится купировать материал в угоду торопливому современному зрителю, тогда как в театральной традиции купирование укореняется все более и более глубоко.
С другой стороны, концертное исполнение выступило невольным индикатором положительной театральной тенденции, а именно серьезных улучшений по хоровой части в московских оперных театрах. Если раньше мы стремились послушать оперу в концертном варианте «от Полянского» в том числе не в последнюю очередь ради чистых, безупречно выстроенных хоровых номеров, то сегодня и театральные хоры подтянули качество и поют не хуже. Конечно, сильные стороны хора Полянского и сегодня при нем, особенно хороша в этот вечер была мужская группа. Но все же для театральных народных сцен нужно больше именно театрализации, эмоций, внимания к тексту, отчетливой дикции, их нельзя петь как православную службу, ровно-округлым звуком.
Что касается состава вокалистов, то каст сложился таким образом, что был очень достойный Грязной (баритон Центра Вишневской Марат Мухаметзянов) и были разной степени успешности «все остальные». Наверное, неровность состава — это не очень хорошо для русской оперы, это ведь не итальянский опус, ориентированный на пару-тройку протагонистов, тут персонажей много и почти все они — значимые.
Мухаметзянов показал прекрасный голос и взрослую, не стажерскую работу над вокальным образом, драматургия была разумно выстроена по нарастанию,
с максимумом в финале, на «Страдалица невинная…» (а не, как подчас бывает, все лучшее выложено на выходной арии, а вся опера потом «допевается»). Пожалуй, единственное, в чем можно упрекнуть певца, что он был слишком старателен и обеспокоен прикрытием звука, раз уж это русская классическая музыка (и надо сказать, что качество звука только выигрывало, когда он себя отпускал, выходил из этого усиленного прикрытия и «облагораживания», позволял голосу лететь и играть обертонами). В общем, мы бы рекомендовали за развитием карьеры этого человека следить пристально — чувствуется, что там будет немало интересного.
Анастасия Привознова (Марфа) обладает приятным, довольно ярким сопрано, но для лирико-колоратурной партии голос несколько широковатый, несобранный, а для чисто лирического сопрано слишком очевидны проблемы с кантиленой. В каких-то местах дыхания хватало на пределе, в каких-то были откровенно досрочные снятия и несанкционированные разрывы фраз, в арии из второй картины и вовсе «дивовалися» заменили на «дивовались все», дав певице возможность лишний раз вдохнуть… Ключевая ария из четвертой картины при этом прошла значительно лучше, а это, наверное, главное в образе Марфы.
Ведущее меццо-сопрано капеллы Людмила Кузнецова пополнила портфолио исполнением партии Любаши.
Упорство, с которым этой певице снова и снова предоставляются возможности исполнять оперный материал, абсолютно не сочетающийся с ее голосом, не имеет разумного логического объяснения. Партия Любаши — сложнейший материал даже для маститых оперных див. Там много выходов наверх, на которых нельзя допускать не то что визжание и дребезжание голоса, а даже и просто переход в более легкую, сопрановую позицию. Там нужна красота тембра в нижнем спектре, вкрадчивость, чувственность, а не ломкое ступание по неудобным нотам. Увы, многое в этой партии в этот вечер слушателям приходилось больше вспоминать и дофантазировать, чем слушать.
Кумиром баса Александра Маркеева (Собакин) явно является Владимир Маторин, потому что складывалось впечатление, что он воспроизводит его интерпретацию партии, только вот до оригинала дотягивает не всегда. Эталон, конечно, хороший, но когда артист вкладывает собственную индивидуальность — это помимо творческой пользы еще и исключит возможность преумножения чужих недочетов. Впрочем, главное в партии — арию из четвертой картины, Маркеев спел уверенно и достойно.
Другой бас Руслан Розыев (Малюта) показал больше выучки и школы, но он больше других певцов пострадал от невыигрышного сравнения с голосистым Грязным, с которым они присутствовали в общих сценах — у того низкие частоты, пожалуй, и побогаче, чем у басов, которые рядом с ним казались не объемными, глуховатыми. Что касается роли Малюты в драматическом плане, с ними в последнее время вообще наблюдается какое-то невезение, басы у нас пошли «культурные», тихие.
Малюта даже и во фраке в концертном исполнении должен быть все-таки персонажем властным и разухабистым, у Розыева этого, к сожалению, не получилось.
Тенор Максим Сажин, выйдя в сугубо лирической партии Лыкова (при не до конца изжитой характерной компоненте в голосе) сильно рисковал, но, в целом, риск оправдался, особенно понравилась в его исполнении вторая ария. Другой вопрос, нужно ли этому тенору так уж стремиться к обезличиванию индивидуальных особенностей своего голоса под единый шаблон — от округления звука страдает дикция, вместе с резкостью может уйти и звонкость, и вообще как говорится, «достоинства — продолжение наших недостатков».
Второй тенор Леонид Бомштейн (Бомелий) имеет небольшой, но благозвучный голос, приятный уху, но лишенный выраженного характерного окраса и нерва, скорее, в большей степени, просто камерный. Но ведь Бомелий — отнюдь не второстепенный персонаж, на роли которых ссылают за неспособность перекрыть оркестр, тут и полетность голоса имеет значение, и дикция, и драматизм. В то же время к плюсам Бомштейна относится точное интонирование и аккуратность фразировки.
Второстепенные женские партии ничем интересным не привлекли.
Елена Евсеева (Сабурова) по-прежнему в хорошей голосовой форме, но партия соседки, без умолку болтающей, требует хорошей дикции, а с этим, как оказалось, есть некоторые проблемы. В партии Дуняши выступила Маргарита Попова (заявленная на сайте филармонии почему-то как контральто, хотя голос ее совершенно не глубокий, даже насчет принадлежности к меццо есть сомнения) — это было неслышимое «слабое звено» ансамблей, хотя у нее как раз с проговариванием текста в сольной части дела обстояли получше. И еще две артистки капеллы Диана Соломова и Виктория Смольникова отработали свои микро-партии без претензий, но ничем не запомнились.
Обобщая сказанное, хочется обратить внимание еще на одно обстоятельство. Многие из участников концерта в разное время были стажерами Центра Вишневской, где «Царская невеста» — часть обязательной программы. Очень хорошо, что дух русской оперы, бережно сохранявшийся Галиной Павловной, не ушел вместе с ней, а его хранят и ее воспитанники, и другие певцы под грамотным руководством Валерия Полянского.
Будем рассчитывать на продолжение нового абонемента, на исполнение опер русских композиторов (а может, и не только русских — ведь к истории российского государства обращались и нерусские авторы — Маттезон, Кавос, Доницетти и многие другие), на большую аккуратность при отборе певцов-солистов в следующих постановках и на сохранение высокого уровня оркестрово-хоровой интерпретации, свойственного работе Капеллы.