Арктические записки морского геолога — фрагмент из книги Елены Поповой «Восьмидесятый градус»

Автофикшн о морском геологе Лиде, попавшей в многомесячную экспедиции в Арктике, был написан специалистом по изучению Северного Ледовитого океана в литературной резиденции Переделкино. «Сноб» публикует фрагмент из книги, вышедшей в издательстве «Альпина.Проза».

30 сентября

Нашли льдину (хорошая), пришвартовались к ней (сначала ледокол сделал щель, мы туда зашли). Непривычно стоять на месте. Тревожно — и так целый год или полгода? Идти гораздо приятнее.

Уже два дня нет связи с сушей (у рядовых членов экспедиции, по крайней мере).

Танцевала в каюте под «Интурист» — «Ничего не знать».

1 октября

Пишу письмо первого октября и не знаю, есть у нас уже связь или ещё нет. Вроде скоро должна быть, я жду, начинаю писать письма всем.

Вот что произошло за эти дни. «Профессор Роговицкий», судно ледового класса, которое идёт с нами, шло впереди, чтобы найти подходящую льдину. Планировали найти на восьмидесятой широте, но не удалось, пришлось идти севернее. Мы как-то быстро вошли во льды: сначала лед был тонкий, гибкий, потом всё толще.

В итоге вчера пришвартовались к большой льдине (примотали канаты с корабля на воткнутые в лед два колышка) и невзначай начали дрейф на восемьдесят первом градусе. И почти сразу начали разворачивать лагерь — строить метеорологический пункт: домик из деревянных панелей и вышку. Главный метеоролог, субтильный и с виду тихий интеллектуал, приставал ко мне пьяным, ещё когда мы садились на корабль, так что положительных ассоциаций с этой научной группой у меня мало.

Постепенно будут выставлять разные точки лагеря (домики, оборудование). Работают в основном ночью, потому что светло. Я же ночью сплю и пропускаю много всего интересного… Но на лед меня пока все равно не пустят: людей спускают в специальной корзине через борт. Потом должны организовать нормальный трап прямо на лед. Но я выходила сегодня на палубу поснимать и порадовалась тому, что геологам не надо работать на льду — холодно там! До геологических работ пока далеко. Остается искать дела внутри корабля.

День пока проходит так:

7:35 будильник; одеваюсь и выхожу из каюты.

7:40–8:00 завтрак.

8:00–8:30 мелкие дела в каюте (чищу зубы, например).

8:30–9:00 упражнения в каюте.

9:00–10:00 прогулка по беговой дорожке.

10:00–10:30 выход на палубу.

10:30–11:30 делаю что-то до обеда (читаю статьи, хожу в лабораторию просто так, слоняюсь, делаю мелкие дела).

11:30–12:00 обед.

12:00–15:30 крупные дела (опять читаю статьи или отчеты, готовлю полевой журнал, если не хочу работать — читаю книгу, смотрю видео или фильмы, хожу в лабораторию посмотреть, как идет работа у коллег. Если работаю, то делаю перерыв с 13:30 до 14:00).

15:30–16:00 полдник (радуюсь, если дают нормальный кофе и что-нибудь сладкое! Но это бывает в основном по выходным).

16:00–19:30 отдыхаю, делаю непонятно что (если иду в душ, то в это время чтобы волосы высохли).

19:30–20:00 ужин.

21:00–21:30 общее собрание.

21:30–22:30 какие-то дела, связанные с людьми (почему-то именно в этот момент я начинаю их ловить, просить что-то сделать, помочь). Заглядываю в салон, проверяю, смотрят ли фильм (раньше смотрели, теперь играют в PlayStation).

22:30–23:00 вечерняя прогулка по борту (становится светло, и хочется успеть посмотреть на пейзажи).

23:00 ложусь спать.

Главная моя деятельность сейчас — искать себе дела, чтобы быть занятой. Многие работают уже достаточно активно, в том числе на улице — это, наверное, создает ощущение проведения времени с пользой. Сейчас в приоритете физическая работа — нужно разгружать, таскать, строить… Я же пока занимаюсь всякими теоретическими штуками, и то не очень плотно. Это частая проблема в экспедициях — главное, не сойти с ума до начала работ.

С общением пока сложно. Тут в большинстве мужчины, конечно, и почему-то они относятся ко мне в первую очередь как к женщине, а уже потом как к ученому или просто человеку. Не все воспринимают меня всерьез, мне как будто нужно доказывать что-то постоянно. Это напрягает. После того как я попросила заместителя по науке не называть меня «девочка» и «Лидочка», он стал говорить, что боится меня. Почему-то кажется, что у других женщин таких проблем нет (тут есть, например, две более взрослые женщины, они главы групп). Наверное, можно общаться с ними, но я с ними не сталкиваюсь.

В общем, нужно сильно стараться, чтобы организовать себе нормальное общение, а я этого не делаю.

А, еще ходила к медику на профилактический осмотр. Все прошло хорошо, но он не стал делать ЭКГ, которое полагается всем, потому что я, видите ли, была без лифчика (я его вообще не ношу). Мне показалось это странным — а как же мое здоровье? В общем, вопрос женщин на корабле остается актуальным.

Пока нас несет на восток (я ожидала, что понесет на запад).

Пишу заметки, чтобы не забывать, что происходило, или отмечать что-то интересное — буду присылать тебе.

Видео записываю периодически, цветок и окно фотографирую.

2 октября

Официально начали дрейф в семь утра по Москве, вывалили на лед (я — впервые), стреляли огнями, фотографировались. Нашу группу геологов быстро щелкнул журналист на фоне пресловутой льдины: слева полноватый смуглый мужчина лет пятидесяти с черной бородой, справа — помладше, высокий и носатый, а посередине я — огромные очки от солнца на округлом лице, наполовину скрытом зеленым шарфом, все дружно улыбаются.

«Роговицкий» ушел — видно в иллюминатор. На полдник — торт и Ritter Sport молочный с орехами. Раньше я бы порадовалась шоколадке, а теперь, когда давно не ела сладкого, чувствую, что это просто куча сахара, невкусно.

Ушли все те, кто не должен дрейфовать, в том числе единственный пока человек, с которым я могла общаться.

Грустно, не попрощались даже. Зато все остальные его долго обнимали, провожали активнее всех — и при этом он говорит, что не любит людей?

Все еще нет связи — я страдаю.

После отправки писем через химиков. Смешно — что, если бы я перепутала письма тебе и человеку, который остался на суше? Он бы прочитал много про Сашу, было бы неловко.

3 октября

Давно скачала книгу «Благоволительницы», очень хотела почитать, а она оказалась на французском. Попросила Полину скачать ее на русском или английском и прислать. Смотрели «Терминатор» в салоне по моей инициативе, потом вторую часть, но я пропустила начало и смотрела потом одна в каюте. А в салоне был аншлаг.

На полдник давали бургер — холодный, с котлетой, огурцами и помидорами, на булке для бургеров, как полагается. Очень странно смотрелось почему-то. Все удивлялись. Узнала, что на полдник теперь всегда будет настоящий кофе — раньше был только на завтрак. Это абсолютно прекрасно!

Вечером на собрании сказали, что женщинам в сауну можно будет только в среду и пятницу с 19:00 до полуночи. Мне это, конечно, не понравилось — маленький выбор. Я не знала, как объяснить этим людям, что могла бы ходить в сауну с мужчинами, не вижу тут ничего ужасного. Да и вообще напрягает столь четкое деление на мужчин и женщин. Непривычно. Все испытующе смотрели на меня (страшно), мне не нравилось, но возразить я не смогла. Но и не согласилась, другие женщины ответили за меня. Не понимаю пока, как общаться здесь с мужчинами, когда мне кажется, что они видят во мне исключительно женщину, а уже потом человека, ученого (если вообще видят), и поэтому немного боятся. Невольно начинаю думать: что со мной не так? Хочется сломать это, не привыкать к такому отношению.

А может, это я проецирую.