Крым народного единства — часть II

Настроения российских элит похожи на реакцию населения страны в целомОбщественное мнение в сегодняшней России изучено довольно хорошо. Настроения российских элит, напротив, известны плохо, так как эта сфера с 2000-х годов становится все более закрытой. Однако комплексный анализ накопленных данных позволяет сделать выводы об основных настроениях элит в ситуации, сложившейся после присоединения Крыма.Окончание. Начало читайте в предыдущем номере.Общественное мнение в сегодняшней России изучено довольно хорошо. Настроения российских элит, напротив, известны плохо, так как эта сфера с 2000-х годов становится все более закрытой. Однако комплексный анализ накопленных данных позволяет сделать выводы об основных настроениях элит в ситуации, сложившейся после присоединения Крыма.Антизападные настроения характерны не только для силовиков и высшего руководства страны (правда, вряд ли это свойственно их детям, проживающим на Западе). Такие настроения довольно плотно пронизывают нижние эшелоны элит. В одном из исследовательских интервью российский чиновник рассказывал, что среди его коллег европейских термин «конкурент» звучит уже много лет: «Настрой такой, что если они хоть в чем-то продвинулись – это плохо и если европейцы что-то делают, то они что-то задумывают против России». Другие характерные упреки в адрес Запада, которые приходится слышать от публичных персон, сводятся к следующему: «Они постоянно нас чему-то учат», «Не хотят разговаривать с нами на равных», «Не уважают наши законные интересы».“ «Технократы» похожи на буржуазных спецов в раннем советском правительстве. Их настроения – некая смесь обреченности и готовности делать свое дело с целью минимизировать риски ”После присоединения Крыма и последовавшей войны санкций эти настроения выплеснулись наружу. Одним из первых на это указал Б. Дубин: «С огромным облегчением все расстались с представлениями о Западе, это произошло отчасти с Владимиром Путиным, отчасти с группами, которые стоят за ним, отчасти с российскими элитами... но в еще большей степени это характерно для массы». Наконец можно было не притворяться и стать самим собой. То, что раньше считалось неприлично говорить вслух, теперь стало можно и даже правильно заявлять публично. Необходимость жить в многополярном мире, учитывать мнение партнеров, признавать свою отсталость по многим позициям доставляла ощутимое неудобство, а представителям российской элиты – даже в большей степени, чем обычному человеку. Теперь эти напряжения оказались сняты самым примитивным способом.Серия интервью с российскими чиновниками, журналистами и экспертами о проблемах взаимоотношений России и Европы, проведенных в этом году, позволяет предположить: главный конфликт по поводу различия в ценностях заключается вовсе не в разных взглядах на права сексуальных меньшинств и пр. (хотя значительная часть российской элиты, как и большинство населения, наверняка искренна в своей гомофобии). Конфликт возникает в том случае, когда западные страны начинают вести разговор о ценностях напрямую с российским населением, с отдельными его группами поверх чиновничьих голов. Власть раздражается не столько фактом существования другого мнения, сколько покушением на то, что она считает своим монопольным правом. Похоже, описанный подход справедлив и применительно к международным отношениям: на территориях, которые российская власть считает зоной своих «жизненно важных интересов» (например в республиках бывшего СССР), она не готова терпеть никакого другого влияния.Необходимо уточнить, что антиамериканизм элиты не только игра на настроениях большинства. Такие настроения присущи верхушке российской власти, которая подвержена тем же страхам, мифам и комплексам, что и население в целом. Многие из них – результат травматического распада Советского Союза и фантомные боли по поводу утраченного статуса «великой державы». Сегодня публичное выражение антиамериканизма и поддержка присоединения Крыма представителями элит приобретают свойство ритуала подтверждения лояльности политическому режиму. Те, кто против Крыма и за улучшение отношений с Западом, – чужие. Кто за Крым и подчеркивает свой антиамериканизм – свои.Продолжающееся противостояние с Западом, информационные войны, поддержка республик Донбасса придает дополнительную легитимность силовикам в политической системе, а также оправдывает применение ими чрезвычайных мер. Так, противостояние с внешним противником подразумевает поиски внутренних врагов: всевозможных «иностранных агентов», «национал-предателей», «пятой колонны».Несистемный расколОтдельно нужно сказать о том, как повлияло присоединение Крыма на состояние несистемной оппозиции, никак не вписанной в систему управления. В крупных городах, прежде всего в Москве и Санкт-Петербурге, ядро протестного движения было сформировано представителями свободных профессий, в него входили многие, кого можно отнести к творческой элите. После массовых акций 2011–2012 годов ядро протестного движения увеличилось до нескольких тысяч человек. В то же время неспособность выработать альтернативную политическую повестку, привлекательную для широких слоев, и серия пропагандистских кампаний со стороны власти по дискредитации протестов привели к тому, что несистемные лидеры и ядро их сторонников оказались изолированными от общей массы населения. Важно понимать, что гражданские и оппозиционные лидеры лишь обеспечили мирные формы протестных действий. Вывели людей сначала на избирательные участки, а затем на улицы крупных городов не политики, а общее недовольство по крайней мере трети населения страны действиями властей (именно об этом свидетельствовали сильно упавшие в конце 2011-го рейтинги). Настроения значительной части граждан и оппозиционных политических сил совпали случайно и лишь на короткое время, после чего вновь разошлись.Фото: google.comГлавный результат присоединения Крыма для протестной публики заключается в том, что этот шаг резко повысил авторитет власти в глазах населения. Мониторинг общественного мнения показывает, что рейтинги власти являются лучшим критерием вероятности массовых выступлений, чем вопросы о готовности людей протестовать. И пока рейтинги остаются высокими (иными словами, доля людей, отрицательно настроенных к власти, мала), возможны лишь отдельные разрозненные акции. Без большого недовольства властью массовых протестов не будет, на какие бы ухищрения ни шли оппозиционные лидеры.Крымская операция и война на Украине стали действенным инструментом, с помощью которого власть смогла расколоть протестное ядро изнутри. От него отделились не только лимоновцы и националисты различного толка. Размежевание на «ватников» и «пятую колонну» прошло внутри демократически и либерально настроенной общественности, как и внутри творческой элиты. Основной эффект этого раскола состоит в том, что он на какое-то время парализовал возможность солидарности протестных лидеров с основными массами населения. Только сейчас интенсивность этой неприязни начинает спадать.Возвращаясь к вопросу о рейтингах власти, рискну предположить, что они гипнотически воздействуют на элиты (как протестные, так и лояльные). Элиты лучше рядовых граждан осведомлены и разбираются в происходящих событиях. Они относятся к тем семи-восьми процентам населения, которые потребляют информацию из большинства доступных источников. Поэтому сообщения о колебании рейтингов если и могут на кого-то повлиять, то именно на элиты – подавляющему большинству населения это просто неинтересно.Трудно представить, какое количество ожесточенных упреков приходится выслушивать сотрудникам Левада-центра от представителей «либеральной общественности» по поводу того, что регулярными публикациями рейтингов он «поддерживает путинский режим» и «деморализует приличную публику». Можно поэтому предположить, что если одну часть российских элит высокий «посткрымский» рейтинг «деморализует», то другую он должен сплачивать. И пока президента поддерживает подавляющее большинство населения, элиты вряд ли отважатся на мятеж. Смелее их сделает только сильное снижение рейтингов. Однако сегодня протестные лидеры и активисты не представляют для политической системы серьезной угрозы.К экономике – без паникиЭкономический кризис и санкции Запада должны подрывать лояльность элит руководству страны, но лишь в длительной перспективе. Для части представителей российской верхушки угроза личных санкций становится помехой бизнесу, которым не хочется жертвовать. Но противоречить генеральной линии никто не рискует. С другой стороны, для части элит санкции обернулись дополнительными возможностями получения прибыли.Одним из источников информации о настроениях элит являются публичные высказывания ключевых министров (например во время Петербургского экономического форума), дополненные отдельными исследовательскими интервью с чиновниками. Из этого складывается впечатление, что «технократы» в правительстве и представители экономической элиты (руководители различных фондов, банков и пр.) в целом адекватно оценивают ситуацию, говорят о негативных последствиях санкций. Может быть, они могли бы предложить более смелую программу по выходу из кризиса, но ограничены решениями высшего политического руководства.Основной их смысл заключается в поддержании социальной стабильности, обеспечении геополитических амбиций и желании как можно дольше сохранять в своих руках всю полноту власти. Поэтому постоянно кажется, что многие экономические решения принимаются с некоторым запаздыванием, когда откладывать уже нельзя, что свидетельствует как о неэффективности политической системы (так как невозможно действовать быстро и с максимальной отдачей), так и о готовности режима приспосабливаться к меняющейся конъюнктуре. Поэтому приходится принимать некоторые рекомендации специалистов экономического блока, что отнюдь не подразумевает готовности к демократическим реформам. Все это позволяет сделать вывод, что запас прочности у российской политической системы есть.Настроения «технократов» можно сравнить с настроениями буржуазных спецов в раннем советском правительстве. Это некая смесь обреченности, осознания собственного бессилия изменить генеральную линию и готовности делать свое дело с целью «минимизировать риски», то есть настроения «наемных специалистов» на службе государства. При этом за свои услуги они получают заработную плату «на рыночном уровне», что помогает справиться с возникающими напряжениями. Настроения «технократов» важно учитывать, но нужно отдавать себе отчет, что принятие ключевых решений принадлежит другим людям.Если оставить за скобками самую верхушку элиты, можно представить настроения этого слоя при помощи результатов опросов общественного мнения (при понимании приблизительности такой оценки). В выборке Левада-центра можно выделить группу «руководителей», в которую входят как менеджеры, так и директора и выше. Это одна из наиболее благополучных и обеспеченных групп, а в информационном плане – из самых продвинутых. «Руководители» примерно вдвое чаще читают газеты и новости в Интернете, смотрят «независимые» телеканалы, но и здесь СМИ с официальной повесткой преобладают.Тем не менее поддержка власти и ее ключевых решений – одобрение президента, правительства, присоединение Крыма – в изучаемой группе сегодня так же высока, как среди населения в целом (но и не выше среднего). При этом Владимира Путина здесь, как и в среднем по выборке, почти половина опрошенных считает ответственным как за успехи, так и за неудачи. Однако на выборах представители этой группы скорее поддержат «Единую Россию», нежели любые другие партии. Среди «руководителей» чуть больше симпатизирующих таким представителям оппозиции, как А. Навальный, М. Касьянов, М. Ходорковский, но в целом эта группа относится к оппозиции даже более предвзято и враждебно, чем население в среднем. Мнение «руководителей», как и других наиболее информированных групп населения, довольно поляризовано.«Руководители» выражают обеспокоенность прежде всего экономическими проблемами, такими как рост цен, безработица, падение курса рубля (о последнем здесь говорят в два раза чаще, чем в среднем по выборке). В целом они более информированы и компетентны, чем население в целом, и поэтому чаще других могут трезво оценить существующие проблемы. У них довольно скептическое отношение к положению вещей в отечественной экономике и политике, к достижениям страны на международной арене. Однако при всей осведомленности «руководители» не проявляют особого беспокойства или паники – у них ровное и спокойное настроение, большинство считает, что дела идут в правильном направлении.Можно сказать, что эта группа не питает иллюзий по поводу настоящего положения вещей, не верит в исправление ситуации, но считает, что в индивидуальном порядке – благодаря своему положению, связям, накопленным ресурсам – сможет лучше других приспособиться к ухудшению жизни. Уверенность в том, что руководство держит ситуацию под контролем и сможет найти выход, по-видимому, все еще широко распространена в элитах. Время для недовольства внутри элит по поводу ухудшения экономической ситуации еще не наступило.Время силовиковВ длительной перспективе непрерывное ухудшение экономической ситуации может в конечном счете спровоцировать элитные расколы. Дело не только в том, считается ли режим способным бороться с экономическими трудностями. Лояльность значительной части элит держится на их прямом подкупе властью: на высокой зарплате, возможностях освоения государственного заказа, различного рода субсидиях, дотациях. Все это характерно как для самого высокого уровня, так и ниже. Например, руководитель территориальной организации самоуправления (ТОС) рассказывал в одном из исследовательских интервью, как в его городе происходит подкуп руководства ТОС партией власти. По его словам, для работы им нужно небольшое финансирование, которое в ближайшее время может прийти только из рук «Единой России». Соответственно это финансирование получат только те, кто поможет обеспечить партии власти нужный результат на выборах.По мере сокращения бюджетного пирога повышается риск того, что от режима начнут откалываться целые слои и группы (как элитные, так и социальные), будут множиться внутриэлитные конфликты. Основной стратегией власти, как представляется, станет снижение бюджетных расходов в наименее критичных сферах, и приоритет отдадут силовым ведомствам и бюджетникам – их расположение необходимо руководству страны в первую очередь. То есть если власть не может предотвратить недовольство и расколы внутри элит, она будет пытаться сделать так, чтобы это происходило в безопасной для нее форме.В заключение попробуем ответить на вопрос, который беспокоит умы многих аналитиков: приведут ли санкции и ухудшение экономической ситуации к смене власти в России или, если быть точнее, возможен ли в стране заговор элит и как результат «дворцовый переворот»? Тот факт, что разговоры о таком варианте развития событий не утихают последние пару лет, сам по себе примечателен. Даже президент Владимир Путин счел необходимым ответить на такой вопрос в ходе одной из своих пресс-конференций.Как представляется в свете сказанного, наиболее организованной силой внутри российской политической системы являются силовики. При этом текущие события – конфронтация с Западом, информационные войны, вялотекущий конфликт на востоке Украины, операция в Сирии, необходимость укрощения пробуждающейся общественной активности дома – предоставляют российским силовикам дополнительные полномочия и значимость. Это их время. Вряд ли они заинтересованы в радикальных изменениях, скорее им выгодно оставить все так, как есть. И пока Владимир Путин сохраняет высокий рейтинг, в глазах значительной части элит он останется наиболее подходящим арбитром. Дальнейшее ужесточение ситуации и закручивание гаек вероятно, но скорее всего оно будет встречать сопротивление большей части элит, главным стремлением которых является желание спокойной и комфортной жизни. Открытое выражение недовольства вряд ли возможно. Более вероятен тихий саботаж решений центральной власти.Как показали события 2008–2011 годов, либерально настроенная часть элиты оказалась не в состоянии противостоять новому возвышению силовиков. Недовольные ситуацией есть и сегодня, но они молчат или выражают свое мнение в приватной обстановке. Недовольство сосредоточено прежде всего среди тех, кто понимает тревожное положение российской экономики и связывает свои интересы с глобальным миром. Однако публичное выражение таких настроений подвергает риску их положение внутри системы. Люди с таким мировоззрением и настроениями в элитах сегодня в меньшинстве и не принимают ключевых решений, а лишь обеспечивают их исполнение и вряд ли обладают потенциалом коллективного действия. У них перед глазами регулярные аппаратные чистки несогласных и недавнее поражение «мятежников», делавших в 2011–2012 годах ставку на протестное движение.Ситуация может измениться только в результате затяжного экономического кризиса. Длительные проблемы могут поколебать уверенность элит в том, что руководство в состоянии удержать ситуацию под контролем. Исчезновение уверенности в завтрашнем дне и падение благосостояния населения неизбежно приведут к уменьшению поддержки власти и росту протестных настроений. В этих условиях элиты будут чувствовать себя свободнее и смелее. Но, как представляется, даже тогда ключевую роль будут играть силовики. От их благорасположения и управляемости будет зависеть судьба нынешней власти.Денис Волков,аналитик, руководитель отдела развития Левада-центраОригинал статьи опубликован Московским центром КарнегиЧитайте также на Carnegie.ru:Крымсвет: новая веха гибридной войныУкраина потеряла КрымНасколько прочен альянс России и Ирана