Почему московские барышни тратили на шляпки меньше парижанок
Интересно получалось с тратами на наряды в те времена, когда барышни разговаривали на французском языке. Те, кто бывали на балах и прочих вечерах и жили при этом в одной из двух столиц: либо на берегах Невы, либо в Первопрестольной, почему-то тратили на такой важный аксессуар как дамская шляпка меньше чем в Париже. Интересно, как это удавалось барышням в двух столицах, если магазин Сихлера, не стесняясь, запросто накручивал цену относительно парижской раза в два, а то и больше?
Во-первых, потому что банально приходилось больше тратить деньги на платья, шубы и обувь. Потому что в нашем климате, особенно в петербургском, в одном муслине долго не походишь, «муслиновая болезнь» не одну молодую барышню отправила на небеса раньше срока, Мария Лопухина тому наглядный пример.
Историк Татьяна Руденко обнаружила в модном "глянце" XIX века под названием «Журнал для милых» подсчеты годовых трат модной светской дамы на наряды. Так вот на головные уборы всех видов столичные модные барышни тратили 290 рублей, на обувь - 300, а на платья и шубы - по 700.
Удивляться нечему - петербургской зимой без хорошей шубы никуда не выйдешь. В тоже время в Париже основной деньги тратились на шляпки всех фасонов. Потому что те же модные журналы французской столицы буквально настаивали, что настоящая парижская модница обязана иметь по «одной шляпке на каждый день в году». При таком подходе на самом деле на шляпках разоришься.
Надо понимать, что такие деньги на наряды могли себе позволить тратить не только лишь все. Попробуй, потрать по 300 рублей на шляпки жене и двум-трем дочерям, когда у тебя тысяча рублей жалования, а крепостных либо нет совсем, либо оброк с них не соберешь, крестьяне сами с капусты на лебеду перебиваются.
Поэтому либо тратились на покупки, исходя из имеющихся возможностей, либо вообще сами мастерили то, что реально самим смастерить. Ведь не все могут себе позволить взять и купить у госпожи Сихлер уникальную шляпку, как у императрицы, как это сделала актриса Нимфидора Семенова в 1830 году. К примеру, Анна Федоровна, жена вице-президента Академии художеств Фёдора Толстого, была мастерицей на все руки. Она даже стулья обивала, а уж шляпку вообще могла запросто смастерить :
«… Маменька, тетка и бабушка работали целое утро кто во что горазд. Таких рукодельниц, как они были, поискать, так не найдешь: у нас все делалось дома, от шляпки до башмака…»
Потому что Федор Петрович Толстой хоть и граф, и вице-президент Академии художеств, но по факту, при всех титулах и чинах оставался небогат и столичные расходы тянул «с большим напрягом». Но так как положение обязывало присутствовать на балах и прочих вечерах, то супруга решала вопрос со шляпками своими руками. Тем более, что они у Анны Толстой росли откуда надо.
Вот и получалось, что в Москве и Петербурге модницы тратили на шляпки меньше чем в Париже. На другие вещи требовалось больше денег тратить.