Кейс, Катя и Алекс
Елена Данченко
Поэт, прозаик, переводчик, журналист. Окончила факультет журналистики КГУ (Кишинёв), училась в Высшей школе переводчиков г. Утрехта (Нидерланды). Автор семи книг стихов и переводов и трёх книг прозы. Стихи, переводы, проза и публицистика опубликованы в журналах: «Дружба народов», «Новая Юность», «Знамя», «Смена», «Москва», «Иностранная литература», «День и ночь», «Урал», «Зарубежные записки», «Интерпоэзия», «Дарьял», «Нёман», «Южная звезда» и др. Живёт в России и Нидерландах.
Он поселился у нас в саду – моложавый активный брюнет. Целыми днями он деловито ищет еду, копаясь в чернозёме, который Янрик щедро насыпал вокруг пруда.
У него прекрасный голос, слышали бы вы, какие рулады он выводит!
Он любит прятаться в огромном кусте рододендрона, наверно, и спит там.
Иногда он прогуливается по палисаднику, осматривая облюбованные им владения, и однажды мы были свидетелями забавной сцены: в палисаднике появился конкурент – ещё один моложавый брюнет. Наш не растерялся, растопырил перья, выгнул грудь вопросительным знаком и пошёл на потенциального жильца, приоткрыв крылья. Прогнав его, принялся с важным видом прогуливаться туда-сюда по палисаднику, пока мы умирали со смеху.
Он очень чистоплотен – купается в пруду несколько раз в день, опустив ноги полностью в воду, и, зачерпывая крыльями воду, обдаёт себя снова и снова, вертя и посверкивая жёлтым клювом.
– Надо его как-нибудь назвать, – сказала я.
Янрик назвал его Кейсом.
– А почему он Кейс?
– А потому, что он похож на Кейса, – ответил Янрик.
Теперь у нас новый член семьи – дрозд Кейс. По-голландски Kees.
Ещё в марте наш Кейс нашёл себе пару: небольшую симпатичную дроздиху. Янрик немедленно назвал её Катей, потому что ему нравится это имя, и, кроме того, ему захотелось, чтобы имена супругов начинались с одной буквы. Я не возражала: пусть будет Катя.
Оперенье у дроздов разного пола отличается: мужчины яркие брюнеты, а женщины каштанового цвета.
Катя оказалась очень хозяйственной: не успев поселиться у жениха, тут же начала вить гнездо в огромном кусте рододендрона, растущего у садовой стены справа. Она неустанно собирала веточки и траву и относила их в гущу куста, куда мы даже заглядывать опасались, чтобы не потревожить пару.
Однажды увидели забавную сценку: крепко упёршись лапками и хвостом в землю, Катя клювом вытаскивала из неё найденный кусочек проволоки. Ей было трудно, она мотала головой влево-вправо, но всё-таки вытащила, подтвердив пословицу о терпении и труде, которые всё перетрут. Проволока ей, понятное дело, очень была нужна для обустройства.
Дрозды повадились щипать нежные росточки травы, посеянной Янриком на газоне. От них не отставали голуби. Но голуби травинки с удовольствием ели, а дрозды носили их в гнездо. Ещё Катя облюбовала ветвь винограда, висящую над всей длиной террасы, – почему-то её часть, расположенную над сенями. Многие голландские старомодные дома имеют сени при кухне, в которые заходят со двора. Кухня называется keuken, а сени – bijkeuken, что дословно значит «помещение при кухне». Наша маленькая хозяюшка отщипывала сухие веточки как раз над bijkeuken и относила затем в гнездо. Я была не в восторге от этих её перформансов: на плитах террасы, при выходе из кухни, каждый день собирался мусор – обломки веточек, вырванные с корнями и комками земли травинки, не донесённые до гнезда… приходилось подметать каждый день, тщетно призывая постояльцев к порядку. Птицы нам всё быстро объяснили. Нет, это не они, это мы – постояльцы! Дрозды выбирают себе место для гнездования навсегда, и они выбрали наш сад. Дрозды чувствуют себя хозяевами на облюбованной территории, а мы для них так – мелкая помеха в их птичьем житье.
Кейс не бездельничал и не отставал от подруги: тоже носил стройматериалы в рододендроновый куст. Оба искали себе еду и без труда находили её, благо у нас в саду её много: Янрик перерыл землю полностью, кроме того, он собирает компост, а дрозды питаются червями, личинками, насекомыми, ягодами. В нашем саду есть пруд, так что воды сколько дроздовым душам угодно, а в пруду полно водных насекомых – одним словом, раздолье! Ягоды постепенно спеют, в июне–июле будет первая ежевика и малина, смородина и даже инжир, в сентябре – чёрный виноград, вкусный и сладкий.
Кейс и Катя всё-таки разные существа: он чёрный как смоль, Катя – каштаново-коричневая. Кейс – крупный, Катя – птичка-невеличка. Кейс обожает купаться и при каждом удобном случае шумно, с размахом принимает ванну или душ, а Катя никогда. Только заходит осторожно в воду и деликатно пьёт. Вы знали, к примеру, что самочки не поют? Я не знала. Наш Кейс заливается каждый вечер, такие арии исполняет, заслушаешься и заплачешь от восторга! Катя молчит, внимая Кейсу. Я вычитала в книге, что были попытки записать дроздовое пение нотами, и это удавалось! Нотной записью пение дрозда воспроизводили: немецкий композитор Хайнц Тиссен, французский композитор Оливье Мессиан и знаменитый австриец Рихард Штраус. Последний точно воспроизвёл пение дрозда в комической опере «Кавалер розы». В начале первого акта, когда поднимается занавес, мотив пения дрозда играет первый кларнет, не поленитесь, послушайте!
В апреле установилась солнечная погода. И вот однажды в погожий апрельский денёк я отправилась чистить от прошлогодней листвы палисадник. Там у нас по периметру растёт карликовый кустарник хвойных сортов, а кое-где на пустых местах Янрик посадил камелию и хелеборус – морозник по-народному. Нагнулась над хвойным кустиком с мотыжкой и вижу: из-под куста камелии, растущей по соседству, выкатывается бурый комок и, неуклюже перебирая лапками, идёт в центр палисадника. Вроде наша Катя, только пьяная отчего-то…
– Катя, Катя, что с тобой? – спросила я. – Может, ты нездорова? Иди ко мне!
Катя заковыляла ещё быстрее от меня.
Потом вспорхнула неумело, выпрыгнув из палисадника, и быстро побежала на соседскую территорию. Ворота у соседей были открыты.
– Катя, ты адрес перепутала! Немедленно возвращайся домой!
И тут я поняла, что это не Катя. Коричнево-бурый птиц, с коротышкой-хвостом и небольшими крыльями, немного меньше Кати, но вполне себе дрозд.
На соседскую территорию я зайти не дерзнула, а дома спросила Янрика, кого я могла увидеть.
– Наверное, Катиного птенца. Не волнуйся, далеко он не уйдёт, а адрес свой знает. Он уже подросток.
Честно говоря, я очень удивилась. То ли дни летят быстро, то ли моё неведение сработало... Я-то предполагала увидеть птенцов не раньше июля, а на дворе стоял апрель.
На следующий день муж позвал меня на террасу и, прижав палец к губам, повёл за угол, туда, где у нас стоит бочка с дождевой водой, а под навесом сложены дрова для камина. По поленнице лазило птичье существо, увиденное накануне. Точь-в-точь как маленький ребёнок, он уморительно перелезал с полена на полено, вертя любопытной головкой во все стороны, и разглядывал сучки.
– Теперь ты поняла, кто это? Это ребёнок Кейса и Кати! Надо и его как-то назвать.
– А как мы его назовём? Мы же не знаем, кто это – девочка или мальчик.
– Надо дать ему имя, которое подходит и тем и другим. Например, Алекс.
Сказано – сделано: птенец получил имя. Ну и птенцы у дроздов! Величиной с маму, они пока плохо летают, чаще ходят по земле и спят под боком у родителей в гнезде. Взрослые дрозды кормят своих недорослей, ищут корм не покладая крыльев.
Сколько Алексов вывели Кейс и Катя, мы не знаем, потому что к гнезду не приближаемся. Кошек и собак у нас нет, со всех сторон дом окружён кирпичными стенами, никакой опасности для птиц нет, так что велика вероятность, что Катя высидела все яйца, отложенные в марте. Дрозды высиживают яйца около двух недель. А через две недели после кладки из них вылупливаются голые птенчики, обычно трое-четверо. Они живут в гнезде долго, обрастают перьями и по размеру могут совпадать с мамой. И даже таких, уже не слётков, а почти взрослых, свободно гуляющих по территории обитания, кормят родители. Часто бывает так, что самочка откладывает поздней весной или летом яйца снова, тогда великовозрастных деток из первой кладки докармливает отец.
Поживём – увидим.