Леонид Крысин: "Во время следствия братьев отца просто забили насмерть в тюрьме"
[Это произошло] в 1929 году. Еще до «Великого перелома». И отца уже не отпустили, а посадили в теплушку вместе с такими людьми как он. В теплушке – это были так называемые «телятники» – товарные вагоны для перевозки скота с задвигающимися дверьми, их повезли даже не сказав куда. Через неделю пути их привезли на Урал, высадили на станции Чусовская. Здесь заключенных построили. Несколько местных начальников ходило перед строем и выкликало плотников, каменщиков, столяров, слесарей. Отец владел профессиями токаря и слесаря уже с возраста 21-22 года и мог профессионально работать в этом качестве. Он назвался слесарем и был назначен на работу в мастерские по ремонту вагонеток и прочего инвентаря, предназначенного для перевозки дров. Эти дрова служили сырьем в процессе углежжения: металлургический завод, существовавший (и сейчас существующий) в г. Чусовом, работал в то время на древесном угле.
Отец в общей сложности пробыл там три года. В мае 1930 года к нему приехала мама с тремя детьми. Жил отец, вместе в другими ссыльными, в бараке. Возникла проблема: где жить семье? Вместе с отцом, естественно, нельзя, а из местных никто не хотел пускать на квартиру женщину с тремя малолетними детьми. С трудом наши место в доме некоей Натальи Ермолаевны, которая жила без мужа. Она разрешила маме с ребятами поселиться в маленькой комнатушке на втором этаже ее дома. Вторая проблема – где доставать еду? Отец-то был хоть на казенном, но постоянном "довольствии", а что есть маме и ребятам? Мама пошла работать в больницу – на кухню судомойкой. Смогла есть там сама, кое-что перепадало и детям: тайком кормила то одного, то другого на кухне, когда никого не было. Отцу иногда удавалось приносить каши из "своей" столовой. Так и жили.
По прошествии какого-то времени, еще до окончания отбытия срока ссылки (что удивительно! Но всё же это было время до террора середины и конца 30-х годов), отцу на короткое время разрешили поехать в Москву. Там он смог договориться об устройстве на работу с директором одного из предприятий (на подмосковной станции Плющево) – Всесоюзного Института механизации и электрификации сельского хозяйства, и вернулся назад. Когда срок ссылки закончился, отец вместе с семьей в 1932 году поехал в Подмосковье и поступил на это предприятие работать. Семье дали комнату площадью 12 квадратных метров в коммунальной квартире. В этой комнате теснились отец с матерью и трое детей (мои старшие братья родились в 1922 и 1926 годах, сестра в 1925).
Уже там, в Подмосковье в 1935 году родился я. И надо сказать, что я с рождения и до окончания университета ничего не знал о том, о чем я Вам сейчас рассказывал. Мне ничего не говорили, потому что семья боялась дальнейшего преследования. Дело было не только в отце, но еще и в его братьях. Еще в августе 1930 года на станцию Чусовую, поближе к отцу, приехали его старшие братья – Михаил и Яков (а позднее и третий – Иван), до этого отбывшие свои сроки ссылки в Котласе, Сыктывкаре и других местах. Они приехали вместе, полагая, что раз они уже отбыли наказание и их освободили, то чего теперь бояться.
Все четыре брата стали работать на одном заводе, и это оказалось очень опасным. На одном из производственных собраний выступил некий ретивый комсомольский активист и стал говорить об окопавшихся на заводе недобитых кулаках, назвал при этом фамилию Крысиных. К этому времени к братьям приехали семьи. Крысиных стало слишком много, они стали слишком заметны. Перед тем, как семья переехала в Подмосковье, мой отец советовал своим братьям не ехать в одно место и, по крайней мере, не работать вместе. Но они – старшие» Более опытные! – его не послушались и поплатились за это. Из Чусовой три папиных брата уехали в Новосибирскую область, город Татарск, стали работать на одном заводе.
В 1933 году братьев и их семидесятитрехлетнего отца, моего деда, арестовали в г. Татарске, обвинили в "создании вредительской антисоветской группы" (якобы они портили станки и механизмы, подсыпая в них песок). Ничего подобного, конечно же, не было: это были рабочие люди, как они могли даже при каком-то негативном отношения к власти заниматься порчей машин? Во время следствия братьев отца просто забили насмерть в тюрьме. Деда, правда, не убили совсем, но отбили ему всё внутри настолько, что через несколько недель после того, как его "освободили" и полуживого отдали бабушке, он скончался.
Поэтому семейный страх у нас был. Мои старшие братья и сестра знали обо всём этом, а я узнал только, будучи уже взрослым. Мне сознательно ничего не рассказывали, даже когда я закончил школу – боялись, что мне это помешает поступить в университет. Я в 1953 году беспрепятственно поступил в университет и закончил его.
Я всю эту историю записал в 1985 году, когда умер мой отец и перед кончиной он всё это в подробностях мне рассказывал. Я еще тогда не был так близок с Александром Исаевичем Солженицыным, чтобы рассказать ему эту историю. В книге «Архипелаг ГУЛАГ» он показал репрессии в основном в среде интеллигенции, а в среде рабочих и крестьян они описаны с меньшей подробностью".
Подписывайтесь на мой телеграм-канал: https://t.me/podosokorsky