«Мы приехали строить социализм»
«Наш сосед Хенриксон приехал из Карелии. Он говорил: «Заработные платы в Карелии очень хорошие. Лесной рабочий зарабатывает в среднем 12 и далее 20 рублей в день.
А квалифицированные рабочие получают по меньшей мере 600 рублей в месяц…». Я спросила: «А сколько там стоит жизнь?». Хенриксон ответил: «Скажу так: бутылка водки стоит семьдесят копеек». Это выглядело сказочно!» — вспоминала Айно Стренг, одна из финских иммигрантов, прибывших в Советскую Россию в 30-е годы. В погоне за «Социалистическим Эльдорадо» в Карелию из США и Канады приехало около 6 тысяч человек. Их судьбы сложились по-разному: кто-то благополучно дожил до старости, кто-то, разочаровавшись, вернулся в Северную Америку, а кто-то сгинул в застенках НКВД и лагерях.
Чужая Родина: финны в США и Канаде
Стремительная эмиграция в Америку во второй половине XIX века не обошла стороной Финляндию — люди покидали Великое Княжество по многим причинам, но на первом месте стояли экономические. Бурно развивающаяся промышленность северо-западной части Российской империи не могла удовлетворить рабочими местами столь же бурно растущее сельское население: их попросту не хватало на всех, а случившийся в 1902 году неурожай и попытки царского правительства русифицировать Княжество лишь подтолкнули жителей на столь рискованный шаг.
Всего до Первой Мировой войны свою родину покинуло около 302 тысяч человек при общей численности населения Финляндии в 3 миллиона. Основной поток мигрантов до 1914 года приходился на США, однако после мировой бойни Вашингтон изменил иммиграционную политику, введя квоты на приезжающих из Европы. Финны, желавшие вырваться из страны, где только что прошла кровопролитная гражданская война, начали пытать счастье в Канаде, куда удалось вырваться 36 тысячам человек.
Финны предпочитали селиться в тех штатах, климат которых был максимально похож на их родной. Почти половина иммигрантов обитала в штатах Мичиган и Миннесота, а в Канаде львиная доля бывших подданных Российской Империи расселилась в провинции Онтарио. Большая часть финнов работали в лесной промышленности, рудниках и на железных дорогах. Некоторым удавалось устраиваться на крупные заводы, а женщины чаще всего работали в качестве прислуги в домах богачей.
Иммигранты предпочитали жить компактно, таким образом создавая целые финские кварталы, существовавшие по своим внутренним правилам и практически не пересекавшимся в бытовых мелочах с основным населением североамериканских стран. Поэтому вскоре перед финнами встала языковая проблема — иммигранты почти не учили английский язык, что ещё больше затрудняло их ассимиляцию в США и Канаде.
Сами же финские общины не были однородными по своему политическому составу. Уже к началу XIX века чётко наметилось разделение иммигрантов на сторонников традиционных ценностей и религиозности с одной стороны — а с другой, на адептов социализма и коммунизма, которые довольно быстро стали одной из главных движущих сил Коммунистической Партии США. Именно они и станут локомотивом переселенческой активности в 20-е годы.
Карельская Трудовая Коммуна — маленькая социалистическая Финляндия
Советская Карелия была главным камнем преткновения в отношениях Москвы и Хельсинки на протяжении Гражданской войны и 20-х годов XX века. Финские националисты, пытаясь воплотить в жизнь идею о «Великой Финляндии», несколько раз вторгались в этот регион, однако 8 июня 1920 года ВЦИК объявил о создании Карельской Трудовой Коммуны — этнической автономной области со столицей в Петрозаводске. Первую скрипку в управлении КТК играли «красные финны», оказавшиеся в Советской России после поражения в гражданской войне в Финляндии, а главой автономии стал член ЦК Коммунистической Партии Финляндии Эдвард Гюллинг, который и был автором инициативы о создании Коммуны.
Согласно идеям Гюллинга, Советская Карелия должна была стать социалистической альтернативой капиталистической Финляндии и, в перспективе, очагом, от которого мог распространиться огонь революции в скандинавские страны. Высшее партийное руководство и исполнительная власть в автономии перешла в руки «красных финнов», которые отчитывались непосредственно Москве. Тем не менее, национальной автономией Советскую Карелию было трудно назвать — финское население региона в 1926 году не превышало одного процента.
Гюллинг и соратники рассчитывали на поддержку советского руководства в реализации программы ускоренного развития региона, который после долгих военных лет находился в плачевном состоянии. Финны рассчитывали на предоставление экономической автономии, которая позволила бы свободно распоряжаться средствами внутри Коммуны и направлять их на развитие промышленности, транспорта и энергетики. Составной частью этой политики стало привлечение высококвалифицированных рабочих-финнов из Америки — с их помощью Гюллинг планировал создать национальный пролетарский костяк Коммуны.
«Карельская лихорадка» и первые разочарования
Несмотря на то, что официально вербовка желающих переехать из Северной Америки в Советскую России началась лишь в 1931 году в связи с образованием «Комитета технической помощи Карелии», первые гости из-за океана появились в автономии уже в 1930 году. 25 сентября вместе с семьями в Петрозаводск прибыло несколько десятков лесорубов из Канады. Они начали работу в расположенном неподалёку лесозаготовительном пункте Матросы и использовали привезённое с собой оборудование, а местное населения обучало приёмам и технологиям, распространённым на их прошлом месте обитания.
Опыт соотечественников заставил заинтересоваться продолжением работы в Советской России многих финнов из Канады и США. «Комитет технической помощи…» получал большое количество заявок на переезд, люди охотно платили взносы и закупали оборудование (всего было внесено около 500 тысяч долларов) — эмигрантов охватила настоящая «Карельская лихорадка». За несколько лет тысячи финнов вместе с семьями переселились в Карелию и начали работу на стройках первой пятилетки. Последствия «Великой депрессии» и глубокий экономический кризис в капиталистических странах заставлял их рискнуть и отправиться в далёкий Петрозаводск, Кондопогу, Сегозеро и другие населённые пункты.
Многих переселенцев охватила настоящая эйфория, похожая на воодушевление иммигрантов, прибывавших в XIX веке в США. Хорошая оплата труда, наличие работы, прикосновение к величайшему проекту в истории человечества — постройке первого в мире государства рабочих и крестьян. Что ещё нужно для счастья? Однако некоторых с самого начала постигло разочарование. «Нас поселили сначала на Голиковке, здесь в бараке жили несколько месяцев. Барак был неуютный. Вообще, у родителей шок был. В это время многие финские семьи ссорились, женщины обвиняли мужей, зачем те привезли их в СССР».
Часто иммигранты начинали работать не на тех объектах, на которых рассчитывали. Форсированная индустриализация превратила Карелию, несмотря на протесты «красных финнов», в сырьевую базу. Поэтому большая часть приехавших из Северной Америки работала на лесозаготовках. Некоторые, разочаровавшись в условиях, возвращались обратно — если у них ещё оставались возможности. Один из них, Эдвард Масон, писал другу в марте 1932 года: «Нам обещали работу на авиационном заводе, однако здесь нет ничего подобного, и в перспективе совершенно не похоже, что подобный завод будет построен в ближайшем будущем… <…> Нас обещали кормить до отвала, но хуже, еды мне не доводилось есть за свою жизнь».
Жилищные условия также оставляли желать лучшего: «В одной комнате спали двадцать пять человек. Никаких постельных принадлежностей не было. В углу комнаты еле тлела печка; на потолке слабо горела лампа накаливания. Барак был настолько дряхлым, что мы видели небо сквозь расщелины на крыше». Такое положение дел провоцировало распространение болезней. Некоторые финны пытались самостоятельно решать жилищный вопрос и возводили собственные дома, но таких оказалось подавляющее меньшинство.
Тем не менее, из 6,5 тысяч человек вернулось в Северную Америку около полутора тысяч. Остальные по идеологическим или иным причинам всё же остались в Карелии и делили лишения с местным населением на тяжёлых работах. Вклад финнов-иммигрантов в экономику автономии и страны в целом переоценить трудно — на их средства было закуплено большое количество оборудования и машин из-за рубежа, а сами рабочие распространяли не только в Карелии, но и в других регионах СССР передовые технологии в различных отраслях экономики.
Американские финны во время «Большого террора»
К середине 1930-х начали сгущаться тучи над «красными финнами» в Карелии. Уже в 1933 году ОГПУ провело показательный процесс — «Дело о заговоре Финского Генерального Штаба». Около 3 тысяч человек, в основном карельские и ингерманландские крестьяне, были признаны виновными в шпионаже и саботаже в пользу Финляндии и Эстонии. Тогда же критике со стороны Москвы подверглось и руководство автономии: карельская партийная организация обвинялась в «местном национализме». Уже в 1935 году против американских финнов было заведено первое дело, связанное с «саботажем на стройке городского водопровода» в Петрозаводске.
После убийства Сергея Кирова усилилась деятельность НКВД в приграничных районах Карелии, население которых уже давно считалось «неблагонадёжным». «Классово чуждые элементы» насильственно выселялись. Тогда же начались и чистки в партии, в особенности на членов КПФ (Коммунистической партии Финляндии). В 1935 году 40 финских членов ВКП (б) было репрессировано, а Эдвард Гюллинг лишился поста главы карельской автономии.
Простых людей террор застал уже в 1937 году. НКВД начал работу по выявлению и ликвидации «контрреволюционной националистической организации» в Карелии, аресты начались 5 августа 1937 года и продолжались долгие месяцы, пока «шпионское подполье» не было «разгромлено». Точной статистики относительно числа жертв репрессий, в том числе депортированных из приграничных с Финляндией районов, нет до сих пор, но среди пострадавших оказались и североамериканские иммигранты. О них в особом порядке докладывал Николаю Ежову нарком внутренних дел Карелии Степан Матузенко: «…Гюллинг через специально созданное переселенческое управление пополнял вражеские ряды завозом из Канады финнамериканцев…».
Современные исследователи на основе архивных документов смогли реконструировать число американских и канадских финнов, попавших под каток сталинских репрессий. Около 28% иммигрантов были осуждены по 58-й статье, а лишились жизни 84% прибывших из Канады и 71% - из США. «Большой террор» не стал концом несчастий — уже в годы Великой Отечественной войны многие из оставшихся в живых иммигрантов пополнили трудовые армии НКВД, действовавшие, в том числе, на Урале. Некоторые проходили службу в рядах Красной Армии на финском фронте. Потомки выживших американо- и канадо-финнов проживали в Карелии вплоть до Перестройки, после чего большая часть эмигрировала обратно за океан.