Самая цивилизованная нация Европы
"Но не только больные покидали ряды армии: многие солдаты были деморализованы, другие хотели стать независимыми и получить возможность грабить, и все они добровольно покидали свои знамена; число их росло, поскольку зло порождает зло. Они собирались в банды и селились в домах и деревнях, расположенных вблизи дорог. Они ни в чем не знали нужды; среди них было меньше французов, чем немцев, но было отмечено, что командирами этих маленьких независимых отрядов, состоявших их солдат разных наций, неизменно были французы".
Ну и мы видим, что сам император подавал тот же самый пример, пытаясь, при этом, бороться с грабежами в войске: "Беспокойство, которое он чувствовал, выражалось в гневных приказаниях. Тогда-то он и велел обобрать церкви в Кремле и взять оттуда всё, что может служить трофеем для его Великой армии. Эти предметы, обреченные на гибель самими русскими, говорил он, принадлежат теперь победителям на основании двойного права: благодаря победе и в особенности из-за пожара!
Пришлось приложить очень большие усилия, чтобы снять с колокольни Ивана Великого гигантский крест. Император хотел украсить им в Париже Дом инвалидов".
Крест еще долго таскали с собой, прежде чем бросить: "От Гжатска до Михайловской, деревни между Дорогобужем и Смоленском, в императорской колонне не случилось ничего замечательного, если не считать того, что пришлось бросить в Смелевское озеро вывезенную из Москвы добычу: здесь были потоплены пушки, старинное оружие, украшения Кремля и крест с колокольни Ивана Великого".
Но многие и после этого не могли расстаться с вывезенным из Москвы добром!
"Большинство из них искало съестные припасы. Ради нескольких горстей муки они выбрасывали расшитые одежды, картины, всевозможные украшения, позолоченную бронзу. Эти богатства, эти предметы роскоши двух величайших городов мира - Парижа и Москвы, - разбросанные по снегам дикой и пустынной равнины, представляли странное, невиданное зрелище!"
"В зависимости от того, были ли они сильны или слабы, они отнимали силой или хитростью у своих умирающих товарищей продукты, одежду и даже золото, которым те еще с Москвы наполнили вместо провизии походные сумки".
И даже в трагической сцене переправы через Березину, когда большая часть армии уже представляла собой безоружную, умирающую от голода и холода толпу (автор очень живописно изображает ее вид), мы видим огромное количество повозок, которому "мало шести дней для переправы", и в которых содержится "всё состояние" владельцев. Надо полагать, что там все еще была не только еда и одежда... При переправе "Многие прокладывали для своих повозок еще более мрачный путь и гнали их сквозь эту толпу несчастных, которых они безжалостно давили. В своей отвратительной жадности они жертвовали товарищами по несчастью, чтоб только спасти свой обоз".
Многим не повезло: "Большинство, окоченев от холода или заботясь о своих вещах, отказалось воспользоваться этой последней ночью, чтобы перейти на противоположный берег".
Есть один фрагмент, где автор пытается объяснить, откуда берется эта удивительная склонность к грабежу:
"Такой способ существования был привлекательным для солдата, он любил положение вещей, которое его обогащало, оно ставило его над классами общества, которые на самом деле были выше его, и имело всю привлекательность войны бедных против богатых; он наслаждался этим положением и чувствовал себя сильнейшим".
То есть, дело, собственно, не в том, что солдат - француз, а в том, что он - революционный француз, продукт "народной революции против знати и королей". Так что да: грабить - это именно необходимое свойство высокой цивилизованности, прогрессивности, усвоения идей свободы, равенства и братства. Куда до этого диким русским, прозябающим в рабстве и невежестве, обманутым своими попами и боярами! Они не в состоянии понять то высокое наслаждение, которое дает цивилизованному человеку грабеж!