Картошка, гречка и пшено доведут страну до нервного срыва
Власти плохо понимают, что происходит на продовольственном рынке страны
Чиновники Минсельхоза изо всех сил пытаются дезавуировать негативный эффект от информации о предстоящем подорожании гречки и других круп в российских магазинах, о котором узнали «Ведомости». Чиновники даже выпустили в СМИ сообщение о запрете экспорта гречки за пределы ЕАЭС с 31 августа, но позже попросили аннулировать его. Нервничают?
«Текущие объемы производства крупяных культур позволяют удовлетворять спрос предприятий переработки и полностью обеспечивать потребности населения в основных видах круп», — заявили утром в Минсельхозе. Вместе с тем, там чиновники признали, что разрабатывают ряд мер, направленных на недопущение дальнейшего роста цен на гречневой крупы. Среди них — расширение посевных площадей под основными крупяными культурами в 2021 году.
Именно об этом и написали «Ведомости» со ссылкой на внутренние документы ритейлеров. По данным издания, уведомления о возможном подорожании гречки на 7,5−15%, пшена и овсяных хлопьев — на 3−5% начали поступать в торговые сети в марте-апреле. И это при том, что розничная цена килограмма гречки, по данным Росстата, за год и так выросла на 36% - до 94,3 рубля. А на полках магазинов ее можно встретить и по 90 рублей за пачку в 400 грамм.
«Ведомости» приводят поразительное по откровенности свидетельство исполнительного директора Руспродсоюза Дмитрия Вострикова: «Заводам не хватает гречихи и пока никто точно не знает, действительно ли ее мало на рынке или аграрии просто не продают ее переработчикам». Получается, в Минсельхозе не только не могут влиять на ситуацию, но и даже не представляют достоверную картину? Востриков, кстати, признал подорожание гречихи на 10%.
А ведь гречка и другие крупы — базовые продукты питания для небогатого, а порой откровенно бедного (20 млн. человек) российского населения. Сравниться с ними по популярности может только картофель. Но и тут «засада». В Москве цена на картофель достигла 50−65 рублей за килограмм. В провинции — центральной России, цены чуть ниже: 35 рублей в сетевых магазинах и 50 рублей на рынках, сообщают корреспонденты «СП». А ведь до нового урожая цена будет расти.
Рост цен на гречиху, другие крупы, картофель — лишь часть более общего процесса тотального подорожания практически всех основных продуктов питания. В лидерах подсолнечное масло и сахар. Высокая цена на масло потянула за собой розничную цену на майонез, о чем писала «СП». Популярная среди бедных студентов еда — батон с майонезом, стала менее доступна. Что касается сахара, то корявые действия Минсельхоза привели к тому, что оптовая цена стала выше розничной.
Похоже, чиновники сами за продуктами в магазин не ходят. Может их надо обязать? Но вероятнее всего, для них важнее не столько решение проблемы, сколько четкое исполнение приказа начальства. А начальство запуталось. Сначала Владимир Путин жестко потребовал обуздать рост цен в рознице, а потом признал это ошибкой и раскритиковал правительство за использование нерыночных методов. Дезориентированный Минсельхоз мечется, а цены продолжают расти.
Механизм роста цен на продовольствие пояснил «СП» президент НП «Гильдия маркетологов» Игорь Березин.
— У инфляции, в том числе продовольственной, есть постоянно действующие внутренние причины, вроде роста тарифов естественных монополий. Когда-то она была высокой, но потом ее удалось укротить и ненадолго ввести в пределы 3−4%. Однако есть и внешние причины инфляции, связанные с движением цен на мировых рынках. Они влияют на цены внутри страны двояким образом.
В слаборегулируемой рыночной экономике эта проблема должна решаться через стимулы для производителя расширять производство. Цены повысились — отлично, надо больше производить гречки, сахара, масла и т. п. Проходит время ситуация выравнивается. Проблема в том, что есть разрывы между принятием решения, его реализацией и последствиями, в которые цена может расти.
Если речь идет о какой-то экзотике для России, например, оливковом масле, то ничего страшного. Но если о жизненно важных продуктах: гречке, крупах, картофеле, сахаре, масле, ждать, когда все это естественным образом придет в норму опасно. За это время из-за этого могут случиться социальные катаклизмы. Поэтому государство вмешивается в процесс.
«СП»: — А как иначе?
— В этом вмешательстве мало что хорошего. Локально проблему решить удается. Стукнули кулаком и сказали: пускай масло стоит 110 рублей, а сахар — 45. Но это снижает стимулы для производителей, которые при таких ценах получают убытки. Им обещают компенсации. Правда, для этого надо доказать потери. Чисто административная логика. Ситуация лишь ухудшается.
Вместо того чтобы повышать объем производства продукта, на который есть спрос и хорошая цена, начинаются административные выверты. Так, нынешняя ситуация в части сахара — последствие ранее принятых решений. Когда у нас были высокие урожаи, и цена естественным образом падала, производителям предложили сократить производство. Потом цена выросла, а продукции мало.
Принимать решения о том, сколько нужно производить гречки или других продуктов должны те, кто будет получать прибыть или нести убытки от своих решений.
«СП»: — То есть россияне должны смириться с ростом цен? Какую цену бизнес выкатит, по той покупать и не возмущаться?
— Россияне бывают разные. Те, кто живет у черты или за чертой бедности, и уже давно «оптимизировали» свои расходы, должны стать объектом заботы государства. К счастью, таких людей все же меньшинство.
У остальных, тех, кто покупает тростниковый сахар или оливковое масло, имеют некое пространство для маневра. Они могут перейти в другой, более низкий, ценовой сегмент, искать спецпредложения, на которые, по данным ритейлеров, приходится до половины всех покупок.
Да и не все продукты так уж полезны. Потребление некоторых можно и сократить. Например, сахара, к которому человечество приучили только в XVIII веке. Хотя гречки, потребление которой у нас на уровне 4 килограмм на человека в год, это, конечно, не касается. Ее можно есть и больше.
«СП»: — Торговля будет не в восторге от таких идей…
— Вовсе нет. Ритейл как раз не заинтересован в росте цен. Ритейл не интересует цена, его интересует его доля в цене. Он зарабатывает на марже, а значит, на обороте. Лучше зарабатывать 10 рублей с килограмма, продавая тонну, чем 100 рублей с килограмма, продавая всего 10 килограмм. Поэтому часто сети отказываются повышать розничную цену, несмотря на реальный рост издержек у производителя.
«СП»: — Вы упомянули, что государство должно позаботиться о тех, кого гречка по 90 рублей бьет по карману. Каким образом, если не сбивать цену на полке?
— В США десятки миллионов человек получают талоны на продукты. Есть похожие программы у некоторых благотворительных организаций в России. Пенсионерам выдают ваучеры на 2−3 тысячи рублей, которые можно отоварить в магазинах, поддерживающих эти программы. Кому-то начисляют средства на карту «Мир». Возможны и другие формы. Эти меры поддержки были адресными.
Главное, аккуратнее обходиться с ценовым механизмом формирования цен. Осенью, когда это регулирование начиналось, говорили, что временно, на несколько месяцев, пока ситуация острая. Теперь же хотят расширить меры и продлить их до конца года. Возможно, до окончания выборов.
В свою очередь главный аналитик TeleTrade Марк Гойхман напомнил, что рост цен на продовольствие принесет меньше социальных бед, если доходы граждан будут выше.
— Увеличение цен на продовольствие связано не с повышением спроса. Это — то, что экономисты называют «инфляция предложения». Она вызвана давлением продавцов, в отличие от «инфляции спроса», когда цены повышаются из-за увеличения потребности. При этом для «народных» видов продовольствия актуален и еще один экономический термин: низкая «эластичность спроса по цене». Поскольку продукты — предмет первой необходимости, их покупают практически в прежних объемах даже в случае значительного подорожания. То есть спрос мало зависит от цены, и наоборот.
Соответственно, противодействовать излишнему росту цен в данном случае затруднительно. Нельзя ждать их приостановки от того, что станут меньше покупать. В таких случаях выхода два.
Первый — увеличение предложения, чтобы создать фактор избытка поставок, ограничивающего цены у производителей. Это произойдет через какое-то время, когда повысится производство. На это могут уйти месяцы. Повысить предложение можно, например, и направив в торговлю запасы из Госрезерва. Но «здесь и сейчас» изменить ситуацию сложно.
Поэтому второй выход — поддержать непосредственно покупателей. Ведь у них из-за роста цен снижается уровень реальных доходов и общее материальное положение. У некоторых слоев — до критического уровня выживаемости. Таким образом, крайне необходима и прямая материальная поддержка, и создание условий для увеличения доходов. Это не приведет к дальнейшему повышению цен продуктов, именно потому, что нет «инфляции спроса», а цены малоэластичны на данные товары.
«СП»: — Каковы конкретные методы увеличения доходов?
— Они могут быть разнообразны. Например, общие выплаты населению от государства, практикуемые во время пандемии во многих странах в широких масштабах. Для таких целей способен послужить Фонд национального благосостояния, как раз и создаваемый на случай экономических катаклизмов. Может быть и адресная помощь малоимущим. В частности, специальными субсидиями людям, или льготными ценами, компенсируемыми продавцам из бюджета. В более широком смысле необходимо стимулировать общий рост производства, что создает новые рабочие места, увеличивает зарплаты, ограничивает инфляцию и в целом повышает реальные доходы населения.