Дмитрий Ханенко: «Я оптимист. Но руки иногда опускаются…»

Способы, которыми саратовские чиновники пытаются подстегнуть промышленность, морально устарели и напоминают ритуальные пляски шаманов вокруг костра, который горит и без них.  При этом слово «пытаются» в объективных саратовских обстоятельствах уже выглядит комплиментом.  К таким неутешительным выводам пришел «Взгляд», разобрав вместе с гендиректором ПАО «СЭЗ им. Серго Орджоникидзе» Дмитрием Ханенко по пунктам итоги недавней коллегии саратовского минпрома во главе с зампредом – министром Андреем Архиповым.

По мнению нашего собеседника, картина успехов, которую рисует в своих отчетах областной минпром, сильно расходится с реальностью, данной бизнесу в ощущениях. Сами эти отчеты давно превратились в инструмент манипуляции — имитации бурной деятельности и положительной динамики любой ценой. А отраженные в них приемы и мышление являются репликой давно неликвидной советской плановой экономики.

Успехи реальные и мнимые

— Как вам итоги коллегии? Насколько адекватно отражают состояние саратовской промышленности?

— По натуре и убеждениям я оптимист, но, к сожалению, документ, представленный нам в качестве стратегического ориентира развития отрасли, транслируется из глубины веков, когда у нас была плановая экономика. Тогда во главе всего процесса стоял один мощный минпром, который назначал директоров ключевых промышленных предприятий, распределял финансовые фонды и по большому счету давал людям работу.

Тогда такая форма как коллегия минпрома была совершенно оправдана, потому что это был реально действующий инструмент управления промышленными процессами. Именно на коллегии ставились системообразующие задачи и подводились итоги работы.

Вы понимаете, что сейчас мы живем в век рыночных отношений, когда минпром занимается «содействием, контролем и мониторингом», как это записано в его положении и уставе, и попытка постановки перед бизнесом задач на уровне «решаю и повелеваю» обескураживает и удивляет.

Заявлять ориентиры, не имея полномочий и ресурсов для их выполнения и не прилагая усилий к их поиску, мягко говоря, опрометчиво.

— Пройдемся по экономическим параметрам. Индекс промышленного производства на уровне 102% к объемам прошлого года — это хорошо или плохо?

— Это так же, как в 2020 году, но на 2 процента лучше.

— Два процента не похожи на бурный рост…

— Совершенно верно. Эти 2% находятся в границах статистической погрешности. Нам как бы говорят – сделайте так же, как в предыдущем году, и будет хорошо.

Нужно еще учесть, что при таком длительном горизонте планирования сам по себе этот индекс — величина чисто гипотетическая, которой легко манипулировать. Как ее высчитывают? Берутся системообразующие предприятия, и по ним делается анализ. Предприятия, находящиеся на противоположных полюсах, у кого сильно выросла выручка или кто обанкротился, считаются отклонениями и отбрасываются. Следуя этой логике, можно оставить одно предприятие, которое приросло на 102%, и по нему сделать замер.

— То есть это даже не средняя температура по больнице?  

— Да если бы средняя! Это просто взяли пять здоровых людей и померили им температуру.

 

Лучшие в ПФО

— Но если судить по индексу, у нас все хорошо? Температура в норме?

— А я вам отвечу – не  знаю. У меня нет методики, и я не понимаю, учтен ли здесь уровень инфляции, а это важная величина.

Нужно понимать, что эти 102% — это план на будущий год. В этом году, как заявлял в своем инстаграме вице-губернатор области Роман Бусаргин, мы стали лидерами промышленного роста в ПФО!

Вопреки экономической теории и здравому смыслу в период коронакризиса и падения цен на нефть продемонстрировали устойчивый рост. А промышленно развитые соседние регионы почему-то просыпались. Все падали, а мы остались на месте. Остается вопрос — мы тогда не дорабатывали, когда все росли, или сейчас мы герои? Если сейчас, тогда покажите нам этих выдающихся предпринимателей, чтобы мы могли достойно их почтить и пойти у них учиться.

Недальновидность еще в чем — нужно ведь стратегически мыслить. В следующем году промышленные регионы выйдут  на докризисный уровень и продемонстрируют колоссальный рост, потому что они будут считать от своего падения. А мы к чему будем прирастать? То есть мы из лидеров в ПФО улетим в самый низ.

Но самое главное, совершенно непонятна природа этого лидерства – на основе чего это случилось? У нас выдающиеся руководители? Или мы сожгли какие-то стратегические ресурсы? Или нам помощь была колоссальная оказана, что наша промышленность устояла и рванула, когда все падали?  Она у нас такая обособленная, что мы не зависим от других регионов – мы тут и руду копаем, и плавим, и куем?

Нет, увы. Мы являемся составной частью экономики всей страны, у нас кооперация сложнейшая, и поэтому в то, что все провалились, а мы выросли, я не поверю.

 

О зарплате и здравом смысле

— Кроме индекса, в отчете говорится, что объем товаров собственного производства, работ и услуг составит в области 445 млрд. рублей с ростом 5% к уровню прошлого года. Вас эта цифра впечатляет? И если да, о чем она говорит?

— А почему так точно? И как это коррелируется с индексом промышленного производства?  Понимаю, что меня просто хотят впечатлить этими миллиардами – это почти половина триллиона рублей. А с учетом прироста от кризисного года на 5 % вообще успех.

Но вот следующий пункт перечеркивает первые два — про увеличение зарплаты на 7%. Коллегия так решила и мне это предлагает. Что любой руководитель подумает на моем месте? Выручка у меня должна остаться та же, инфляция  — от 5 до 20% и плюс 7% — увеличение зарплаты. Что произойдет с прибылью и с рентабельностью этого предприятия, которому при росте инфляции и затрат придется директивно увеличить зарплату своим сотрудникам на 7%? Она уйдет в минус. Что в этой ситуации будут делать предприятия? Сокращать людей и высвободившийся фонд оплаты труда распределять между оставшимся коллективом.

Сама эта директива о повышении зарплаты выглядит очень по-советски, как будто мы такие жесткие эксплуататоры, гнобим пролетариат, наживаясь на его бедности. Хотя на деле уровень зарплат в промышленности давно отрегулирован рынком. Бизнес борется за квалифицированные кадры, а лучшим надо платить. И что ж я сам себе в ногу стреляю, стараясь не платить своим людям достойную зарплату? Скорее, люди это делают по необходимости, они вынуждены, потому что платить нечего, а сохранять трудовые коллективы крайне необходимо.

Если вы хотите, чтобы мы повысили людям зарплаты, тогда и выручка должна расти, иначе платить из чего? Тогда давайте запишем не 102, а хотя бы 120% роста.

 — А  445 миллиардов не предполагают, что прибыль предприятий увеличится?

— Всего на 5%. Но рост инфляции и пропорциональный рост налогов выжигает эту прибыль. Не вяжется это все…

 — А что будет, если не исполнить директивы? Предприятие предадут остракизму? Нашлют на него проверки или что?

— У нас свободная страна, и никто ни к чему никого не обязывает. Но правительство всегда найдет рычаги воздействия на нелояльных предпринимателей. Найдет, откуда вычеркнуть и как пристыдить, чтобы руководители предприятий вообще перестали получать зарплаты и все отдали людям…

 

Инвестиции в ксерокс

— Объем инвестиций в основной капитал по предприятиям рекомендован с ростом не менее 5% к уровню прошлого года. Что это значит?

— Это значит, что кроме роста зарплаты при росте объемов, который зафиксирован, гвоздями прибит на уровне 102%, я должен из своих внутренних ресурсов найти инвестиции не менее 5%. И это все должны сделать — и мелкий производственный ларек, и гараж, и крупный завод. Но что такое 5%? Можно купить ксерокс – это и будут «инвестиции». С точки зрения регионального ВВП и покрытия дефицита регионального бюджета, эти пять процентов ничего не меняют.

Со слов губернатора Валерия Радаева, чтобы поправить ситуацию по бюджету, области необходимо 160 млрд. рублей. А у нас 89 млрд. то есть бюджет нужно удвоить. Значит, и индекс производства, и валовый региональный продукт нужно тоже удвоить, чтобы с них получить налоги и покрыть дефицит бюджета. Объем инвестиций должен быть адекватен этим задачам. Это значит, что бизнес должен удвоить выручку и построить еще один такой бизнес рядом. Зачем вообще говорить об этих 5%? Не имеет смысла.

— Почему же они тогда больше не напишут? Инвестировать так уж по-крупному…

— Потому что нужно попасть в прокрустово ложе. С одной стороны, показать положительную динамику, с другой — избежать ответственности за заведомо невыполнимые цифры. Отвечать перед губернатором за невыполненные показатели будет ведь тот, чья подпись стоит на документе. Поэтому систематически записываются показатели, которые происходят естественным образом.

В этих пунктах нет только восхода солнца и прихода весны. А все остальное случится само собой. Я как руководитель и так должен проиндексировать людям зарплату — по Конституции, да и просто потому, что я конкурирую на рынке. Если я не буду платить зарплату, люди уйдут от меня на соседний завод.  Но зачем тогда Конституцию переписывать?! 5%, 7% 102% — это все «восход солнца».

— Ну а желание минпрома оказывать содействие оборонным предприятиям в формировании государственного оборонного заказа — это плохо?

— Хорошо, но каким образом наш минпром может оказать содействие? Каждое оборонное предприятие фактически живет в Москве, борясь на конкурсах за свои тендеры. Оборонный заказ — это ведь конкурсная процедура: заявляешься на площадке и участвуешь. Только в отличие от наших муниципальных или региональных конкурсов эти лоты разыгрывает Минобороны РФ. Каким образом можно этому содействовать? Если предприятие не заявилось, то содействовать ему бессмысленно, если сорвало гособоронзаказ, то ему тоже не поможешь – прокуроры вывернут такое предприятие наизнанку, а руководство пересажают. Контролеров здесь и без минпрома огромное количество.

— Значит, намерение содействовать – это просто декларация?

— Или повод для отчета, чтобы на коллегии потом озвучить, что мы выполнили и перевыполнили план. Никакого участия в этом заказе чиновники минпрома не принимают.

 

Танк, утюг и часы с кукушкой

— Предприятиям оборонного комплекса еще предложено продолжить наращивание продукции по выпуску продукции гражданского и двойного назначения…

—  Эта тема давно закрыта – нельзя на одном заводе одними руками у одного станка делать и утюг, и танк. Будут вместо танков утюги получаться, либо утюг по цене танка. Это разные бизнесы совершенно!

Если сам бизнес не заинтересован в диверсификации своей деятельности, и ему нравится быть на рынке оборонзаказа, как вы заставите его оттуда выйти на рынок гражданской продукции? Клещами потащите?  Как убедить такой бизнес начать делать дрели, фены? У гражданской продукции совсем другая, более низкая маржинальность, адские количества. Зачем? Какая мотивация?

У нас на предприятии был один гражданский цех – мы выпускали часы-ходики с кукушкой, ничего хорошего из этого не получилось.

И опять по поводу участия минпрома. Если это самостоятельное предприятие, то это его внутреннее дело и потребность самого бизнеса — быть устойчивыми от конъюнктуры рынка. Если госкорпорация, то тем более вы не сможете на нее повлиять. Кроме того, сейчас все предприятия ориентированы на монопродукты, все остальное ликвидировано как нерентабельное.

Что должно подвигнуть предприятие изменить этим принципам? Либо это уже есть, либо это утопия, которую даже записывать не надо.

— Выходит, минпром декларируют содействие там, где ни на что не влияет. А что они на самом деле могут? Чего бизнес от них ждет, помимо повелений повысить зарплату?

— Чиновники должны обеспечить вывод на рынки той продукции, которую производит бизнес.  Потому что стоимость создания продукции сопоставима со стоимостью ее вывода на рынок. Это всегда очень дорого, даже если рынок испытывает в этой продукции острый дефицит.

Все рынки закрыты, поделены, вас туда не подпустят, даже если вы ас.  Государство должно помогать созданием инфраструктуры и нормального делового климата, и чтобы, когда я начну заниматься инвестициями и строить завод, ко мне не пришли и не сказали, а вот тут еще садик и дорогу заодно сделайте, раз уж начали…

А слово «содействие» вообще надо убрать из оборота. Министерство должно быть не просто промышленности, а развития промышленности. Если есть развитие, значит, есть министерство, если нет, значит, оно не нужно. Значит, восход солнца произойдет сам собой. А статистический орган, который собирает с нас отчет и потом на коллегии нам же озвучивает результаты, которых мы добились – не уверен, что такой орган нам нужен. Присоединяться к чужому успеху, если он есть, и обвинять в неэффективном менеджменте, если успеха нет, нельзя до бесконечности.

 

«Ништяки» и антикризисный менеджмент

— Говорят, на коллегии все аплодировали пункту о создании на территории области особой экономической зоны технико-внедренческого типа. По-моему, звучит красиво…

— Особые экономические зоны создаются там, где есть деловая активность, где что-то бурлит. И тогда создаются дополнительные условия, чтобы эта деятельность получила взрывной характер. А не наоборот.

Нельзя взять любую территорию и назвать ее территорией опережающего развития. Должны быть ростки. Экономическую зону нужно чем-то заполнять. Либо вы ее сделали под себя, это ваша игрушка, с которой вы получаете дивиденды. Тогда какое вам содействие окажет минпром? Это все равно, что Зинаида Самсонова напишет в минпром – окажите содействие в заполнении торговых площадей, они у меня пустые, не с кого деньги собирать.

Но в том и заключается бизнес – построил девелоперский проект – значит, думай, кого туда позовешь. И как сделать людям какие-то «ништяки», чтобы они проводили там как можно больше времени и оставляли больше денег. Так и с территорией экономического развития — это не просто «сделали ферму и ждем», когда в нее кто-то зайдет.

— Еще минпром обещает взять под контроль реализацию крупных инвестпроектов…

— Меня вообще этот пункт пугает.  Это еще одна прокуратура? То есть люди создали проекты, а они их будут вызывать на комиссии и спрашивать, сколько они создали рабочих мест и почему отклонились от сроков. Для чего? Вы чем-то можете помочь? Уж если люди взялись реализовывать инвестпроект, единственная помощь – это не мешать, не мучить отчетами, дать какие-то преференции и послабления на период, пока проект не встанет на ноги, а вот просто взять под особый контроль, меня это настораживает.

— А что вы видите в намерении вести работу с проблемными предприятиями и выводить их из кризисного состояния? Тут-то минпром может помочь?

— Послушайте, кризисный менеджмент — это высший пилотаж управленца, таких управленцев вообще не так много. По большому счету это люди, которые обладают даром – выводить из кризиса целые предприятия. Да, этому учат в вузах и на тренингах, но все равно я считаю, что это дар – либо тебе это дано от природы, либо нет.

В любом случае, это штучные люди. Как минпром может заниматься выводом из кризиса предприятий? Вы покажите примеры, кого вы своим участием вывели из кризиса? Даже процедура банкротства всегда приводила либо к полному перепрофилированию производства, либо к распродаже имущества – известны единицы случаев, когда получалось наоборот. Чаще бизнес просто исчезал.

Так как минпром намерен действовать? Собирать предприятия по пятницам и спрашивать, как дела, дышите вы еще или нет? Это будет вывод из кризиса? Кроме того, есть же процедура. Если это банкротство, там есть конкурсный управляющий, судебные разбирательства, как вы можете на них повлиять?

Гораздо лучше пытаться не допускать этого кризиса, чтобы предприятия развивались и не сваливались. А уж когда свалились, в законе все прописано, как быть и что делать. И контролеров у этого процесса полно.

 

Инновации навылет

— Давайте коротко поговорим о переориентации предприятий на отечественный онлайн-сервис, презентацию проектов саратовских ученых при губернаторе и программу электроэнергии на 2022-2026 годы.

Что касается проектов ученых и связанной с этим правительственной активности, Саратовская область пока не очень похожа на очаг инноваций. Вряд ли сюда приедут иностранные делегации, чтобы познакомиться с нашим опытом работы. Проблема не в изобретениях, а в том, как их воплотить в жизнь и построить бизнес. У нас полно ученых, которые накидают вам кучу гениальных идей, а дальше с ними ничего нельзя будет сделать. У нас нет этой компетенции  — как из идеи сделать бизнес. Это очень тяжелая долгосрочная программа.

Должно пройти минимум десять лет прежде, чем идея начнет приносить прибыль.  А у нас едва ли не на следующий день ожидаются успехи.

Праздники и встречи у губернатора нужны, но промышленность это не спасет. Даже если на этом празднике кто-то с кем-то договорится,  куда он потом пойдет, в министерство? Оно нам будет содействовать? Нам дадут инфраструктуру? Мы получим источник для привлечения инвестиций? Вот над этим нужно задуматься.

Что касается программы электроэнергии: у энергетиков инвестиция сидит в тарифе, за который заплатит население или промышленность. Поэтому им не надо ничего придумывать. Энергетика — это производное второго уровня, она вторична и не будет нужна, если не будет промышленности, которая ее потребляет. Поэтому энергетика хорошо, но и товары тоже нужно учиться делать.

— Минпром декларирует содействие предприятиям саратовского Заволжья в увеличении добычи углеводородного сырья, но здесь, наверное, тоже все решает рынок?

– Конечно. Нужен углеводород – значит, они распечатают свои скважины и будут добывать. Если цены на нефть и газ просядут еще больше, это никому не будет нужно.

 

Соглашайтесь по-хорошему…

— В заключение соглашения между правительством и бизнесом как форму сотрудничества верите?

— Это тоже механизм из советского периода, когда промпредприятия принимали участие в восстановлении экономики и народного хозяйства, которое рухнуло после распада СССР. Эта форма взаимодействия себя изжила, взаимосвязь между государством и бизнесом регулируется Налоговым кодексом, и если мы четко работаем в рамках законодательства, генерируем выручку, платим налоги, все наши обязательства перед государством на этом заканчиваются. Нужно искать новые формы взаимодействия.

А соглашения – это некое понуждение  к социальной ответственности, совести или что? Но благотворительность не стоит закреплять на бумаге. Это все-таки таинство, которое, как считается, зачтется тебе на том свете. А когда все публично и записано в соглашении – в чем тогда смысл?

И я сам решу, на что мне потратить благотворительные средства, если они у меня есть. И это чисто добровольная функция, она проистекает от культуры, образования, традиций, но уж никак не из соглашений и понуждений.

— А что это за меры поддержки, которыми министерство призывает пользоваться руководителей предприятий?

— Эти меры, к сожалению, либо не работают, либо их применить нельзя. На нашем примере: мы говорим – мы пострадали от кризиса, помогите нам. А нам в ответ – вы же стратегическое предприятие, вам разрешили работать, значит, вы от кризиса не пострадали. Хорошо, тогда обеспечьте нас загрузкой, дайте нам работу. Нет, вы же видите, в стране кризис, программа вооружений сокращена. Вот такие меры.

—  А почему у нас все так? В минпроме нет специалистов, мыслящих реальными рыночными категориями?

— Думаю, есть.

Министр промышленности и энергетики области Андрей Архипов – молодой, образованный, имеет опыт работы на промышленном предприятии. Сейчас его ввергают в этот блуд, пытаются завернуть во все эти ритуальные действия. Он там пропадет, прокиснет, и завтра скажут, что он – неэффективный руководитель.

Отсутствуют амбиции, их боятся, потому что это ответственность и за них может прилететь. Плюс амбиции надо чем-то подкреплять, иначе будешь глупо выглядеть. Поэтому потихоньку тянуть эту лямку – самый безопасный способ сохранить статус-кво и остаться на своих местах.

Возьмем областной бюджет. Я сначала тоже не мог понять, почему у нас никак не получается сделать его бездефицитным, но потом пришел к выводу, что мы на самом деле и не пытаемся. Почему мы все время болтаемся посредине всех регионов? Если провалимся вниз, значит, будет внешнее управление, замена неэффективных руководителей. А если взлетим вверх, лишимся поддержки федерального центра.

Поэтому дефицит 5-7 млрд.  нам выгоден. Поскольку бюджет социально ориентированный, нам эти деньги просто пришлют из федерального центра. А вот заработать эти 5 млрд. – это надо процентов на тридцать поднять региональный ВВП.  А это уже работа, ее надо уметь делать. И за год ВВП не поднимешь.

Поэтому мы будем находиться в этой серединке, чтоб нас сильно не ругали, но и не лишали этой федеральной подпитки. Будем «распределять, контролировать и выделять», а зарабатывать не будем. И никогда не построим у себя развитую экономику, потому что это просто никому не нужно.

— А говорите, вы оптимист…

— Я оптимист. Но если мы все время будем говорить, что у нас все хорошо, все прекрасно, все люди гениальны и эффективны, как мы что-то изменим?

Производство — это сложная долгосрочная деятельность, но интересная и почетная.  И я считаю, что мы все-таки воспитаем поколение, которое зубами прогрызет и создаст новую экономику, построит бизнес и будет у нас все хорошо.

Но иногда руки опускаются…

 

Источник: ИА «Взгляд-инфо»