Продление СНВ-3: на что можно надеяться, и на что — нельзя
Заявление о готовности продлить российско-американский Договор СНВ-3 еще на пять лет стало одним из первых внешнеполитических шагов новой администрации Джо Байдена. Этого заявления ждали с нетерпением, на продление Договора возлагались большие надежды. Тем более, что после выхода Соединенных Штатов из договоров по ПРО (2002 г.) и РCМД (2019 г.) никаких других соглашений между Россией и США в ядерной сфере больше не осталось. Смерть СНВ-3 одновременно означала бы и окончательное завершение эпохи особых отношений между Москвой и Вашингтоном, начавшейся еще в 60-х гг. прошлого века.
Но что практически даст международной безопасности и двусторонним отношениям продление СНВ-3? В конце концов, любой договор — лишь инструмент для решения конкретных задач внешней политики той или иной страны. Попробуем взвесить реальную ценность продления Договора с точки зрения таких задач. Какие из них он решает, а какие — нет?
Начнем с тех задач, которые СНВ-3 решить не сможет.
Во-первых, продление Договора принципиально не изменит общего вектора развития отношений между Москвой и Вашингтоном. Эти отношения были, есть и будут отношениями преимущественно соперничества, и лишь в незначительной степени — отношениями сотрудничества. Нельзя рассчитывать на то, что продление Договора станет некой точкой перелома, за которой последует новая разрядка или новая перезагрузка — для смены вектора пока нет никаких предпосылок. Можно будет лишь поздравить обе стороны, если им удастся отделить контроль над стратегическими вооружениями от всех других, по большей части — негативных аспектов их двусторонних отношений.
Во-вторых, продление СНВ-3 не остановит российско-американскую гонку ядерных вооружений. Москва и Вашингтон уже давно отказались от архаичного соревнования по числу боеголовок и их носителей. Даже не очевидно, что стороны будут готовы полностью выбрать все те квоты, которые им положены по условиям Договора. Но с СНВ-3 или без него, Россия и США в любом случае и дальше будут конкурировать друг с другом в создании вооружений нового поколения, в космическом пространстве; будут повышать точность средств доставки, экспериментировать с автономными летальными системами и пр. К сожалению, СНВ-3 не в состоянии остановить качественную гонку вооружений или хотя бы существенно затормозить ее.
В-третьих, продление СНВ-3 едва ли произведет сильное впечатление на третьи ядерные страны и тем более на потенциальных обладателей ядерного оружия. Учитывая сохраняющиеся размеры арсеналов двух ядерных сверхдержав, никто из ядерных держав второго эшелона не воспримет продление Договора как убедительное основание для того, чтобы включиться в российско-американские переговоры. Попытки США добиться такого включения от Китая имеют нулевые шансы на успех — по крайней мере, в ближайшем будущем. Неядерные государства, со своей стороны, будут и дальше продвигать Договор о запрещении ядерного оружия, требуя от России и США гораздо более решительных шагов в направлении ядерного разоружения, чем обязательства, зафиксированные в СНВ-3.
Тем не менее продление СНВ-3 все-таки решает целый ряд немаловажных задач, стоящих перед Россией и Соединенными Штатами.
Во-первых, впервые за очень долгое время (вероятно, с момента достижения российско-американской договоренности по уничтожению сирийского химического оружия в сентябре 2013 г.) Москва и Вашингтон покажут, что они все-таки в состоянии договариваться друг с другом по вопросам, касающимся оружия массового уничтожения. Это крупное политическое достижение — особенно с учетом того, что администрация Джо Байдена настроена по отношению к Кремлю более чем решительно и не скупится на жесткую критику в адрес Владимира Путина.
Во-вторых, продление Договора будет означать сохранение хотя бы остатков технической инфраструктуры двустороннего контроля над ядерными вооружениями, включая контакты между военными, консультации дипломатов и экспертов, апробированные механизмы верификации и пр. Не менее важно и то, что удастся сохранить сложившуюся в течение многих десятилетий общую стратегическую культуру двух стран, взаимное понимание озабоченностей другой стороны и готовность искать баланс интересов друг друга.
В-третьих, сохранение СНВ-3 еще на пять лет означает выигрыш времени для того, чтобы создать принципиально новую модель контроля над ядерными вооружениями, которая должна прийти на смену нынешней модели, унаследованной от эпохи холодной войны. Какой будет эта новая модель, пока сказать трудно. Но несомненно то, что ее создание и внедрение в практику станет крайне сложным делом, требующим предельной концентрации усилий политиков, военных, дипломатов и экспертов обеих сторон. Пять лет пролетят быстро, и хотелось бы надеяться, что к концу этого пятилетия пока очень смутные контуры этой новой модели начнут проясняться.