Евгений Стеблов: «Я продолжаю играть, хоть и не хочу. Надоело!»
«Раньше я соединял йогу с православной молитвой, но благочинный Соловецкого монастыря убедил меня этого больше не делать», – рассказал на творческой встрече, посвящённой его 75-летнему юбилею, актёр Евгений Стеблов.
В 1976 году, 45 лет назад, вышел фильм «Раба любви» Никиты Михалкова, в котором Евгений Стеблов сыграл актёра Лёшу Канина. Актёр уверен, что в своё время само Провидение свело его с Никитой Сергеевичем, который со временем стал его хорошим другом.
«Это просто мистика!»
– Мне повезло, что в самом начале карьеры я попал в своё кино – я имею в виду «Я шагаю по Москве». После него мы с Никитой Михалковым товариществовали. Потом у нас была ещё одна совместная картина – «Перекличка», там мы уже сильно подружились. Свою курсовую работу Никита снял по моему сценарию. Потом наши пути разошлись, но как-то в конце 1990-х меня пригласили в Рыбинск с творческим вечером. В Рыбинске мой прадед был директором двух гимназий, мужской и женской, получил там статус действительного статского советника, возглавлял городскую думу. В руководстве Рыбинска значился и Сергей Владимирович Михалков, двоюродный дед Никиты Михалкова. Он там был предводителем дворянства. Я же в этом городе ни разу не был.
И вот, приехав в Рыбинск, в свободное время я зашёл в краеведческий музей и обомлел, когда увидел одно-единственное фото, сделанное во время визита великого князя в Рыбинск. На этом фото рядом стоят Пал Палыч Стеблов, глава городской думы, и предводитель дворянства Сергей Владимирович Михалков. Это просто мистика, не иначе.
Но вернусь к своей карьере. К концу института я уже был знаменит. Но мне всё время казалось, что это какое-то наваждение, обман, который скоро раскроется, и будут бить. Без ролей я не сидел никогда. Наоборот, приходилось отказываться от ролей, чтобы не испортить отношения.
Случались и тёмные полосы. В середине 1970-х на съёмках в Чехословакии я попал в аварию, был сильно травмирован, на правой руке перенёс три операции. Лежал в клинике в Праге и думал, что придётся завязывать с актёрской профессией и заниматься только режиссурой. Из-за этой аварии мне пришлось отказаться от роли Трилецкого в картине Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино».
«Играть не хочу!»
Я всегда старался выбирать роли положительные. Играть отрицательные роли легче, такие герои выгоднее смотрятся, это яркое проявление характера. Но я не люблю негатив, не хочу погружать себя в деструкцию. Как-то мне предлагали в телесериале очень выгодную с материальной точки зрения работу над негативным героем. Несмотря на материальный соблазн, я отказался. Я вообще-то характерный артист, но с нравственным стержнем внутри. Помню, как работал над фильмом «До свидания, мальчики». Я такую ответственность ощущал, когда играл поколение, ушедшее на фронт сразу после школы...
А сейчас вообще играть не хочу. Надоело! Хотя всё равно играю, преподаю, пишу. Писать люблю даже больше, чем играть. Я дружил с классиком нашей отечественной драматургии Леонидом Зориным. Он каждое утро вставал и полдня, как у станка, работал. А я человек импульсивного темперамента. Я на сцену театральную выходил, в кино снимался, потом захотел поставить сам спектакль, затем стал преподавать. Сейчас у меня студенты-второкурсники, правда, занятия пока застопорились. Мне ректор института позвонил, говорит: «Евгений Юрьевич, может, что-то онлайн проведёте?» А я отвечаю: «Дорогой мой, преподавать актёрское мастерство онлайн – это как секс по телефону».
Вообще, в нашем актёрском деле образование не главное, главное – это дар. И дело преподавателя – этот дар раскрыть. Я могу за 1–2 минуты определить, стоит ли девушке или молодому человеку учиться этой профессии. Это как музыкант с абсолютным слухом, который просто физически заболевает, когда слышит фальшь. Понимаете, талантливых людей очень много, одарённых очень много, а гениев мало.
«Чем удивлять-то будете?»
Сейчас много говорят о цензуре. Меня цензура никогда не смущала. Во-первых, она касается в основном политики или государственных секретов. Мы в эпоху перестройки её возненавидели, но вместе с цензурой отказались и от редактуры. И в результате кино стало продюсерским. Сейчас первое лицо в кинопроизводстве – это продюсер. А у продюсера главная задача – деньги. Когда я слышу, как сегодня рекламируют картины, рассказывая, сколько вложено в декорации, какой гонорар получили актёры, мне это всё удивительно. Меня не интересует, сколько вы заплатили за костюмы, меня интересует сама работа – чем удивлять-то будете? Но пока удивляют только цифрами. Да и понятие «звезда» чисто коммерческое. Оно стёрло оценочные реакции зрителей и критиков. Я, к примеру, с детства хотел быть артистом и дома делал свой кукольный театр. Получается, я был звездой квартиры № 29? Нелепо и смешно.
Когда человеку нечем удивить, он штаны снимает. А какое это открытие? Ничего тут нового нет. Для меня успех – это не тогда, когда зрители визжат от восторга, а тогда, когда мне удаётся позитивное влияние на их душу оказать. У замечательного артиста Юры Богатырёва, с которым мы были в хороших отношениях, было такое выражение: «Это всё из жизни насекомых». Я бы примерно так охарактеризовал своё отношение ко многим, как их называют, блогерам. Понимаю, что это технологический прорыв, когда каждый человек может выйти в эфир. Но чем удивляют эти люди? С какой целью они в эфир выходят? Для того, чтобы действительно повлиять на других людей, надо в сердце им войти. А как может сердце задеть тот, кто рассказывает, как он поел, как поспал, как сходил в туалет?
Роковые финансисты
По поводу своего 75-летия в прошлом году никакого торжества я устраивать не стал. Все варианты отмечания юбилеев я уже пережил, начиная, наверно, с 50-летнего. Поэтому в этот раз мы просто пошли с женой в ресторан поужинать. А вторую половину дня я работал, как в кол-центре, отвечал на звонки. Звонили родственники, друзья, знакомые, коллеги, журналисты. Последние постоянно меня спрашивают, как мне удаётся выглядеть так в 75 лет. У меня просто моложавый тип, я ничего специально для этого не делаю. Я лет 40 занимался неким подобием йоги, но потом от этого отказался. Я йогу соединял с православной молитвой, но меня благочинный Соловецкого монастыря убедил этого не делать. Благочинный – это мой сын.
В личной жизни мне повезло. Бог послал мне в 26 лет мою ныне покойную жену Таню, с которой у нас родился наш сын Серёжа, ныне монах Соловецкого монастыря Фотий. Таня никогда не вмешивалась в моё творчество, но, если я нуждался в женском плече, в крепости, в психологической уверенности, она мне это давала. С моей нынешней супругой я венчался вторым браком. Она, кстати, тоже, как и Таня, финансист. Это рок у меня такой – жёны–финансисты.
Я очень домашний человек. А вот моя жена очень любит путешествовать, только приехала и через неделю уже опять куда-то собирается. Когда эпидемия началась, я два дня думал на эту тему и понял, что это событие, равное по масштабу Второй мировой войне. Это что-то глобальное, вселенское. Страха у меня нет. Но я верующий человек, поэтому считаю: надо выполнять все санитарные предписания, которые даны, и молиться. Я живу с молитвой и даже на сцене могу мысленно молиться.