В Беларуси онкобольные дети могут остаться без врачей

Родители пациентов РНПЦ детской онкологии гематологии и иммунологии в Боровлянах собирают подписи под обращением к министру здравоохранения, в котором просят остановить политическое давление на врачей, сообщают naviny.media.

Политический конфликт между медиками центра и Минздравом вылился во внезапное увольнение директора детского онкоцентра Натальи Конопли, отказавшейся избавляться от неугодных власти сотрудников. По словам работников РНПЦ ДОГИ, власти угрожают пойти на закрытие центра — и дети будут ездить на лечение в Москву, если сопротивление врачей не утихнет. Часть медиков уволилась в знак протеста с насилием и из солидарности с уже бывшим руководителем.

Речь идет о передовом медицинском учреждении, единственном в стране, куда привозят детей на борьбу со смертью не только со всей страны, но и из-за границы. В других регионах Беларуси нет ни специалистов необходимого уровня, ни оборудования. Часто сюда приезжают дети в критическом состоянии, из-за того что местные медики не в силах поставить верный диагноз и лечат совсем не то.

И сегодня власть делает выбор между сохранением своего положения и жизнями детей.

23 ноября тогда еще исполняющий обязанности министра здравоохранения Дмитрий Пиневич привел в РНПЦ нового, надо полагать, лояльного к власти директора Анжелику Солнцеву. Для сотрудников и прежнего руководителя это была большая неожиданность. Теперь у медиков нет прежней защиты перед лицом министерства.

Родители пациентов центра хотят защитить своих спасителей-врачей от давления администрации и власти, преследований и увольнений. Поэтому собирают подписи под трогательным, эмоциональным и правдивым обращением.

Об обстановке в медицинском учреждении Naviny.by поговорили со сторонами этой истории: мамой маленького пациента, нынешним и бывшим директорами и уволившимся специалистом.

«Какой смысл будет в этой больнице, если они уберут всех врачей?!»

Сын Ксении Ломыш лечится в онкоцентре от острого лейкоза уже второй год. Их врач гематолог-онколог уволилась из поликлинического отделения больницы из-за политики. Ксения подписала обращение к министру и объяснила причины:

«Почему-то в нашей стране таких специалистов можно пересчитать по пальцам. И они в основном работают в нашем центре в Боровлянах. Мы сюда попали в 2019 году, у нас порядковый номер карточки был 864, а всего за этот год больше трех тысяч детей обслуживалось в поликлинике при этой больнице, а врачей недостаточно. И что сейчас происходит? Та врач, которая нас вела, Ирина Шарафанович, была вынуждена уволиться. Первоклассный специалист. Наша больница потеряла еще одного гематолога, когда их и так не хватает!

Моя знакомая живет в Березе, они с ребенком постоянно вынуждены ездить в Боровляны, потому что ни в Березе, ни в Бресте нет специалистов вообще. Всё замыкается на этой онкобольнице.

Какой смысл будет в этой больнице, если уберут всех врачей?!»

У Ксении о центре только позитивные отзывы: «Очень хорошая больница с современным оснащением, которое появилось благодаря бывшему директору центра. Здесь есть уникальная лаборатория генетических биотехнологий — своеобразная надежда для безнадежно больных детей. Такая же лаборатория есть в Испании. Она у нас появилась благодаря стараниям врачей. Поэтому тоже очень важно, чтобы врачи оставались, чтобы не зарубить на корню это начинание, чтоб наши дети не умирали».

«О каком давлении на врачей вы говорите?»

В своем обращении родители говорят: «Вместо конструктивного диалога с врачами, высказывающими свою позицию, мы видим только манипуляции ответственностью и давление вплоть до увольнения. Врачи, работающие в РНПЦ ДОГИ, — не одноразовый расходный материал. Они специалисты с уникальным опытом работы в одной из самых сложных сфер медицины».

За комментариями мы обратились к новому директору центра Анжелике Солнцевой. Приводим разговор:

— О каком давлении на врачей вы хотите узнать? Мы работаем в штатном режиме, на сегодняшний день нет ни одного увольнения. О каком давлении на врачей вы говорите?

— Есть информация о 16 заявлениях на увольнение.

— Чтоб это не было по телефону, давайте вы подъедете, и мы поговорим. В отдельных СМИ проскочила фейковая информация о заявлениях… Это фейковая информация. Этих заявлений нет и не было.

— Если власть попросит вас увольнять несогласных, вы будете это делать?

— Вы меня слышите или хотите на что-то спровоцировать? Приезжайте, мы спокойно побеседуем.

Конец разговора.

Бывшая директор центра Наталья Конопля от комментариев отказалась, отметив лишь, что «коллективные обращение к министру — это право родителей, они вольны поступать так, как считают нужным».

«За пациентов болит душа, но я не могу спонсировать насилие и согласиться с тем, что врачами разбрасываются как мусором»

Гематолог-онколог Ирина Шарафанович, уволившаяся из онкоцентра врач, которая вела сына Ксении Ломыш, рассказала Naviny.by, как она приняла такое непростое решение.

У Ирины Владимировны общий стаж 30 лет, высшая квалификационная категория, в гематологии проработала 12 лет. Приводим рассказ от первого лица:

«Смерть Романа Бондаренко была последней каплей. Сразу после этого мы узнали об итогах разговора руководителя нашего центра с Минздравом, это было 13 ноября. Встреча была по поводу письма против насилия и массового задержания медиков, которые выходили на акции протеста. Письмо подписали 200 медиков нашего центра, с требованием способствовать диалогу Минздрава с врачами, перестать задерживать и увольнять врачей.

На это нам передали ответ: наше письмо не более чем провокация, ничего оно собой не несет, а действия Минздрава какие были, такие и будут. Чего вам не хватает? Зарплату платят, в районах и Могилеве еще хуже. Незаменимых нет. Так было сказано нашему руководителю. Вплоть до того, что центр могут закрыть, если врачи продолжат активно участвовать в протестах, а дети тогда будут ездить лечиться в Москву. Могут закрыть диагностическое отделение ПЭТ КТ (были задержаны на акциях протеста многие сотрудники): два года назад его не было, и как-то люди жили. Мол, ничего страшного — новых специалистов подготовим.

К тому же с декабря зарплата у нас будет уменьшена в связи с тем, что необходимы расходы на силовые структуры. Было сказано, что из бюджета будут отчисления на силовые структуры, потому что им нужнее. Я была шокирована. А еще и смерть Романа Бондаренко…

Понимаете, я не могу работать на тех, кто распространяет насилие. Когда я вижу, как бьют при задержании, когда я вижу диагнозы и насильственные смерти, у меня внутри всё болит. Я не могу это перенести. Я не могу нормально оказывать медицинскую помощь, потому что головной мозг и психика моя в ненормальном состоянии, я боюсь ошибиться, я боюсь навредить. Я готова оказывать помощь больным, раненым, но отчислять налоги на тех, кто распространяет насилие…

Если бы нас услышали, ведь это не первое письмо, если бы пришли для диалога к нам. Но никто этого не сделал.

Написав заявление, я уволилась не сразу. У меня до 26 ноября было время подумать и отойти от эмоций. Но 23 ноября уволили нашу руководительницу Наталью Коноплю. Ее уволили конкретно по политическим мотивам, потому что она, вопреки требованию Минздрава, не уволила никого, кто был задержан. И 26 ноября я приняла решение уйти.

Моя коллега Надежда Александровна Петровская, заведующая отделением, уволилась, как только узнала об устранении Конопли. Новая директор Анжелика Солнцева и слова ей не сказала, сразу же подписала заявление. Потому что Петровская была задержана, и я была задержана.

Я солидарна с Натальей Евгеньевной Коноплей, это первоклассный онколог, замечательный директор, которая полностью соответствовала занимаемой должности. Это человек, который всю жизнь проработала в детской онкологии. И так вот, одним махом ее убирать?!

Да, я понимаю, остались пациенты, за них душа болит… Но я не готова приспособиться к той ситуации, где врачами разбрасываются как мусором, и буду с этим солидарна. Это на самом деле так, ведь коллег и из других больниц тоже увольняют.

Я убеждена и живу по этому принципу: врач может оказывать квалифицированную медицинскую помощь только в условиях соблюдения медицинского права и при свободе мыслей врача. А я не чувствую себя на работе в безопасности. Людей с работы забирали в РОВД. Это значит работать в правовом дефолте. Врач не может оказывать квалифицированную медицинскую помощь, находясь под прессингом. Моя цель — донести до пациента полную информацию, а не скрыть от него какие-то данные, статистику, наличие препаратов».