«Я не нарцисс». Врач и певец из Дагестана
Азиз Алимирзоев – о том, как совместить искусство с медициной.
В самоизоляции я с головой погрузилась в недра интернета, пытаясь добраться до дискографий артистов и не прослушанных мною композиций. И наткнулась на песню «Туманы» неизвестного мне исполнителя. И «зашло».
Автором оказался Азиз Алимирзоев из Дагестана, уже второй год он живёт в столице. Музыкант работает обычным терапевтом в поликлинике, а в свободное время занимается музыкой. Как ему это удаётся и о том, может ли музыка лечить или вредить, он рассказал корреспонденту «АиФ Дагестан».
Ближе к центру
Ума Саадуева, «АиФ Дагестан»: – Азиз, есть болезненное противоречие: с одной стороны, мы хотим, чтобы провинция не умирала, но, с другой стороны, мы стремимся в столицу. Почему ты сейчас в Москве?
Азиз Алимирзоев: – У нас сейчас один центр – Москва. Это просто констатация факта. Сейчас многие пытаются не в Москву переезжать, а в другие города-миллионники. Но даже если так, то каждый регион всё равно повторяет в миниатюре страну, и деревня в любом случае умирает. Что плохого в том, что молодёжь хочет покорять центральную Россию в области искусства, образования, медицины, науки?
– Плохого – ничего, обидно просто.
– Смотрите на всё позитивно, и здесь тоже со временем гордиться будут земляками, которые поднялись в сфере своей деятельности.
– Ты исполнитель поп-музыки, да она интересная, необычная, немного мне напомнила творчество «Бумбокса», но таких групп и артистов в столице пруд пруди. Затеряться и вернуться разочарованным не боишься?
– Чего ж бояться? Нужны особая смелость и сила, чтобы не дать себя сломать. Я в Москве в поиске творческого понимания и личного комфорта. Хотя на самом деле причин много. Но основная – это музыка. Пока я вроде нашёл и не нашёл то, что искал. Я работаю сейчас с пятью саунд-продюсерами, все абсолютно разные, но все очень-очень талантливые. Только вот немного долго всё идёт, просто музыканты по своей натуре ещё и ленивые ужасно. Если что, я этого не говорил (смеётся).
– Но ты ещё трудишься терапевтом в Красногорской поликлинике, как же тут можно лениться?
– Как медик, я не имею права лениться, тем более в период ковида. Много больных, много жалоб и очень мало времени. Сегодня даже побил свой рекорд на приёме – 82 человека. Я стараюсь встать рано, потому что ненавижу куда-то торопиться, а уж тем более опаздывать. Не спеша завтракаю – люблю поесть, иногда люблю по дороге на работу послушать свои песни, это очень сильно мотивирует. Я не нарцисс, если музыкант уважает своё творчество, оно должно ему нравиться! Потом под спокойную музыку принимаю пациентов, все эти восемь часов непрекращающегося «здравствуйте, доктор, можно войти?».
Потом после работы я часок отдыхаю, затем иду на пробежку и слушаю недавно вышедшие альбомы самых разных артистов.
Медицина тоже искусство
– Музыкой тоже ведь можно лечить...
– В свою очередь медицина это тоже своего рода искусство. Создавая музыку, нужно вкладывать душу, как и в лечение людей.
– ... А от плохой музыки можно и заболеть...
– Нельзя ничего ни с чем сравнивать, как мне кажется. Это очень вредоносно. А вот находить что-то общее – наоборот. Хотя это, наверно, тоже своего рода сравнение. Мне кажется, в каждой вещи, что делает человек, есть искусство – будь то музыка, поэзия, медицина, бизнес. Возможно, это банальная точка зрения и слишком романтизированная, я пришёл к этому после того, как год отработал терапевтом в государственной поликлинике. Важно то, как именно человек смотрит на вещи. К примеру, если вы видите именно ту сторону, где человек умирает от лечения, а от музыки нет, то я смотрю на это как на вещи, которые способны исцелить человека. И музыка может причинить боль, как мне кажется, она может быть и жестокой, особенно если музыка связана с определёнными воспоминаниями.
– А какая она - твоя музыка?
– Я зачастую пишу песни, когда как раз мне и больно, это очень помогает. Мне часто говорили друзья, что мои песни почти все очень грустные и мне не хватает чего-то более позитивного. Не знаю, когда я счастлив, я хочу делиться этим счастьем с людьми, радовать других, но когда мне грустно, я не хочу, чтобы люди видели эту сторону, и обращаюсь к музыке. Да и мне кажется, что грустные песни имеют большую силу, чем весёлые песни. Нужно иметь большую смелость на написание искренней печальной песни, чем весёлой песни про «тусу».
Моё настроение зависит от всего вокруг, в особенности от людей. Не то чтобы меня вдохновляет боль, а счастье – нет. Просто не хочу драматизировать, но в моей жизни случилось немало плохого. Чтобы справиться с этим, мне нужно было писать песни. У меня есть и позитивные композиции, особенно начал их писать в последнее время.
– Зачем людям и тебе, в частности, открывать таким образом свой внутренний мир? Не слишком ли интимный процесс?
– А для чего нам ещё внутренний океан, как не для того, чтобы делиться им с ближними? Музыкальные вкусы не всегда зависят от наличия внутриличностных конфликтов: нередко они банально предопределены темпераментом. Это и понятно, ведь в работе мозга, как и в музыкальном произведении, есть свой ритм. Высокая его амплитуда преобладает у обладателей сильного типа нервной системы – холериков и сангвиников, низкая – у меланхоликов и флегматиков. Поэтому первые предпочитают активную деятельность, вторые – более размеренную. Этот факт отражается и на музыкальных предпочтениях. Люди с сильным типом нервной системы, как правило, предпочитают ритмичную музыку, не требующую высокой концентрации внимания (рок, поп, рэп и другие популярные жанры). Те же, кто обладает слабым типом темперамента, выбирают спокойные и мелодичные жанры – классику и джаз. При этом известно, что флегматики и меланхолики способны глубже проникать в сущность музыкального произведения, чем более поверхностные сангвиники и холерики.
– Как ты считаешь, популярность сегодня – это результат упорной работы, везение или хорошие связи?
– Мне кажется, существует каждый из этих вариантов. Но если упорно работаешь, в любом случае рано или поздно приходишь к чему-то. Сейчас, чтобы выпустить композицию такую, чтоб её услышали, нужно постараться. Лейблы – вещь очень деликатная и важная. Ну, или если делать всё самому, то нужно вкладывать немалые деньги в продвижение и рекламу.
«Ютуб» даст образование?
– Часто слышишь от земляков: «Оставь, Азиз, свои песни, займись как мужик борьбой»?
– Ходил я на борьбу три года, не очень её прочувствовал, на самом деле в детстве меня родители отдавали куда только можно. И это здорово помогает ребёнку найти себя и понять, чего он хочет.
У меня с обеих сторон достаточно светская родня, так что особо не встречался с какой-то неприязнью с их стороны. Я ходил и на вокал (мне не понравилось, учительница была слишком строгая, и на меня крики никогда не действовали) и на фортепиано (7 классов), боевое самбо около года, лезгинку, современные танцы, борьбу, плавание, уроки рисования.
В итоге я понял, что спорт – это не моё, единственное – очень люблю бегать. Когда ходил на фортепиано, буду честным, ненавидел это дело. Классика в то время была не тем, чего мне хотелось.
– Нужно ли музыканту музыкальное образование?
– Сегодня, как мне кажется, оно даже может в чём-то помешать музыканту. Я, наверное, сужу по своему опыту, занятия фортепиано скорее убивали во мне желание заниматься музыкой. Когда ты делаешь всё сам, ты больше чувствуешь этот процесс, доверяешь самому себе.
– Но первоначальные азы невозможно самому получить... Или возможно?
– Возможно. «Ютуб» может научить очень многому.
– В таком случае, куда движется наша музыка?
– На самом деле мне не очень нравится русло, в котором движется отечественная музыка, она будто потеряла свою поэтичность, романтику, драму. Скучаю по временам, когда были в ходу песни с глубоким смыслом таких авторов, как Константин Меладзе, Максим Фадеев. Хочется копаться в песнях, раскрывать их, вслушиваться в текст, а сейчас они прямолинейны и не носят в себе особой смысловой нагрузки, надеюсь, со временем тенденции изменятся, поскольку я думаю, люди рано или поздно изголодаются по красивым композициям.